Поль Монтер - Трясина

– Послушай, дорогая, – сделав вид, что огорчён, бросил Годар. – Я принёс печальную весть. Надеюсь, у тебя хватит сил принять неизбежное?

– Что случилось? – приподняв бровь, спросила Манон.

– У меня сейчас были эти недоумки Журдены. Видишь ли, милая, к прискорбию, наш Марсель утонул в реке.

Женщина приоткрыла рот и быстро перекрестилась. Она тупо уставилась себе под ноги, перебирая пальцами бахрому шали. Верно, сейчас ей надлежит зарыдать или лишиться чувств, но она, как и супруг, испытала лишь облегчение. И теперь не знала, как себя повести, чтобы сохранить достойный вид. Помедлив, Манон поднесла к глазам платочек и громко всхлипнула.

– Да, это большая утрата, – постным голосом произнёс Огюстен. – Завтра я закажу заупокойную мессу. Хм, пожалуй, следует вышвырнуть старые кости Бирнов из фамильного склепа… хотя нет, в некотором роде это и наша родня. Знаешь, недурно иметь склеп с целой кучей знатных покойников. Это придаёт солидности. Я попросту прикажу поместить туда гроб и плиту с именем нашего дорогого Марселя, упокой Господь душу невинного ангелочка.

Холодная и снежная зима оказалась довольно сурова к бродячему цирку Базиля. Угли и дрова поднялись в цене, как и плата за ночлег. А зрители, напротив, стали весьма скупы и прижимисты. Поглазев на представление, притоптывая ногами и стуча зубами от холода, они еле-еле расставались с парой медных монет, что терпеливо собирала Катарина в старую шляпу хозяина. Когда кто-то из зевак замечал, что не будь малышка такой хорошенькой, он не дал бы и одного су, девочка вспыхивала от гордости. Стало быть, и от неё есть толк. Бедняжка Ангелочек никак не могла смириться со своим актёрским провалом. Надежда хозяина вырастить из неё вторую Оливию рассыпалась, как трухлявое дерево. Катарина панически боялась высоты. Она могла ловко и грациозно пройтись по лежащей на земле верёвке, но стоило натянуть злосчастный канат всего лишь с полтуаза 7 7 Французская единица длины, использовавшаяся до введения метрической системы. В основе меры лежит расстояние между кончиками пальцев вытянутых рук человека высотой, как девочка белела от страха и начинала так жалобно причитать, что казалось, заставит зарыдать камень. Оливия закатывала глаза и взмахивала руками, хозяин хмурился и вздыхал, а Катарина, запутавшись в юбчонках, падала на землю, задирая ноги в полосатых грубых чулках выше головы. А после, кое-как отряхнув жалкую одежду, она бежала к Марселю за утешением. Эта парочка стала и вовсе неразлучной. Актёры лишь добродушно зубоскалили и отпускали нескромные шуточки. Однако ребятня не промах: вечно норовят устроиться на ночлег в обнимку.

Несмотря на скудную еду, холод и постоянное блуждание по дорогам, Марсель ни по чём бы не променял теперешнюю жизнь ни на какую другую. Только угодив к бродячим циркачам, он, наконец, почувствовал себя не пришлым чужаком, а частью этой странной и разношёрстной семейки. Ему нравилось, что в ней царила настоящая взаимовыручка и искренняя забота друг о друге. Хотя, сказать откровенно, воспитатели из актёров Жозефа Базиля были никудышными. Речь их была грубой, манеры оставляли желать лучшего. Марсель и Катарина спокойно сыпали бранными словечками, хохотали над непристойными шутками и были достаточно осведомлены о любовных отношениях мужчин и женщин. По счастью, детский возраст избавлял их от слишком жгучего интереса, им было достаточно зарыться в солому и прижаться друг к другу, стараясь согреться в зимнюю ночь.

Чем жёстче суровая повелительница снежных бурь вступала в права, тем охотнее Марсель ждал уроков Папаши Ястреба. Право же, когда стоишь, затаив дыхание, прижавшись спиной к деревянному кругу и едва успеваешь заметить летящий кинжал, пот градом льётся по лицу, и кровь весело бежит по жилам, да так бойко, что от разгорячённого тела того и гляди повалит пар. Вот это дело! Ему всегда нравилось ощущение риска, и как же глуп он был прежде, что ради него готов был прыгать в убогую речушку или взбираться на мельничное колесо. Словом, Марсель чувствовал себя совершенно счастливым, если бы ещё Креспен был чуть поласковей со своим подопечным. Но Папаша Ястреб вовсе не собирался проявлять к мальчику даже мало-мальского интереса. Он лишь скупо давал мелкие поручения, бросал едкие замечания о нерасторопности Марселя и делал вид, что едва терпит навязанного ему помощника. Хотя иногда он растягивал узкие губы в одобрительной улыбке, но встретившись взглядом с мальчонкой, мигом хмурился и принимался отчитывать его за нерадивость. Но Марсель лишь пожимал плечами. Что поделать, раз уж Креспен такой нелюдимый и мрачный человек?

Теперь парнишка не кусал губы от волнения, как в первый раз, когда вышел на наспех сооружённый помост на рыночной площади. Кажется, тогда он больше испугался глазевшей на него толпы зевак, чем летящих в него ножей. Зато после выступления, Марсель так гордился собой, что, задрав нос, оступился и кубарем скатился со ступеней помоста, едва не разбив голову. И несколько дней выслушивал нелестные замечания Папаши Ястреба.

– Вот бестолковый! Ты ещё глупее, чем я думал! – ворчал Креспен. – Куда это годится выходить к публике с эдаким украшением на лбу? Чего доброго, вообразят, что я неловкий простофиля, и вместо деревянного круга угодил бедному мальцу прямо в голову. Да повяжи ты, чёрт тебя возьми, хотя бы платок, чтобы прикрыть рану! Слава Господу, ты не расквасил свой нос, что так старательно задираешь. Иначе меня и хозяина непременно упекли бы в тюрьму! Даже не проси больше учить тебя ремеслу. Ты, видно, уродился криворуким и туповатым.

Да пусть себе ворчит. Зато Муха со смехом похлопал его по плечу, рыжий Колен одобрительно присвистнул, Силач потрепал по волосам. А Красотка Лиза заботливо приложила к ссадине тряпицу, смоченную сидром.

Почти в конце зимы на бродячих циркачей посыпались несчастья. Словно ледяная госпожа решила напоследок вдоволь поглумиться. На одном из выступлений рука Мухи соскользнула с промерзшей опоры, и бедняга рухнул вниз, здорово повредив ногу. Видно, Святые покровители в последний момент сжалились над смешливым парнем; по крайности, он не разбил голову и не свернул себе шею. Но о своих трюках ему пришлось забыть надолго. Пролежав пластом больше недели, Ксавье стал ковылять, опираясь на две грубо выструганные палки, ежедневно жалуясь, что из-за паршивой хромоты лишился выступлений.

– Не гневи Господа, дурачок! – убеждала Лиза. – Ты достаточно молод, чтобы всё зажило, словно на бездомной собаке. Подумаешь, горе. Сиди смирно да помогай мне помешивать суп. Всё лучше, чем бубнить себе под нос и жаловаться.

Но едва славная компания облегчённо вздохнула, что парень остался жив и через несколько месяцев вполне оправится, как хворь напала на Ангелочка. Видно, Катарина успела здорово застыть в своей плохонькой накидке из полушерстянки, когда сновала в толпе, собирая плату. Снег тогда валил, словно пух из рваной перины. Девочка металась в бреду, личико её раскраснелось, нежные губы потрескались от жара. Чудесные локоны взмокли от пота, она тихонько стонала, не в силах открыть глаза. А вскоре Кати и вовсе ослабела настолько, что даже поднесённая ко рту вода проливалась мимо. Заплывшие глаза Лизы то и дело наполнялись слезами. Марсель и вовсе неотлучно сидел возле подружки, вцепившись в её безвольные горячие пальцы. Если бы не суровый окрик Папаши Ястреба, он и головы бы не повернул.