Эль Стравински - Имеющая право молчать

Апейрон, накопившиеся в приемном устройстве, очищала раствором кислоты, мыла, взвешивала и упаковывала для транспортировки. Соприкосновение с апейроном всегда вызывало в моем теле дрожь и странную вибрацию в пальцах. Но за много лет я научилась не замечать эту свою маленькую особенность и лишний раз не распространяться о ней.

Когда подобное произошло со мной впервые, я страшно испугалась и в тот же вечер все рассказала отцу. Помню его обеспокоенный взгляд и строгий запрет не рассказывать об этом кому-либо еще. Лишних вопросов я тогда не задавала, просто приняла все случившееся как данность. Но сейчас все чаще возвращалась к мыслям, что нужно бы выяснить, что со мной. Так как по разговором с подругами из фабрики, я поняла, что больше ни у кого не возникало подобной реакции. И начать поиск ответов я планировала с библиотеки мастера Брага.

Каждый контейнер опечатывался в соответствии с требованиями Триумвирата. Дальше, печать магией защищалась от несанкционированного взлома. На этом этапе моя работа считалась оконченной.

Налепив последнюю печать, я облегченно вздохнула. И в мыслях сразу же закружились ароматы и краски ярмарки, сладости тети Айи и прохладный лимонад из пустынной горечавки. В животе предательски заурчало. Схватив сумку, я вприпрыжку поспешила покинуть рабочее место. Обогнув входные ворота, прямиком направилась к зазывным звукам ярмарки. В голове мелькнула мысль, что перед праздничным весельем стоило бы заглянуть ненадолго домой переодеться. Мой лучший наряд уже дожидался, заботливо приготовленный еще со вчерашнего вечера. Замечтавшись о прелестях ярмарки, я практически нос к носу столкнулась с явно спешившим, озадаченным надзирателем Свортон. Он очень торопился, нервно оглядывался по сторонам, и казался еще злее чем обычно. Но сегодня мне ничего не могло испортить праздничное настроение. Поэтому я кинула ему быстрое приветствие и вернулась к более приятным мыслям о платье.

Кыштымская пряжа мне досталась от мамы. Несколько мотков тончайшей паутины были на вес апейрона. Да и такого качества пряжи сейчас не найти. Она обладала ценными свойствами давать прохладу во время летнего зноя и хорошо согревать при низкой температуре, что было очень удобно в нашем переменчивом пустынном климате. Несколько лет назад, я по выпрошенным у мастера Звага (нашего местного швейных дел мастера) книгам связала себе довольно симпатичное платье, которое и собиралась сегодня надеть. Наряд был простенький и явно не мешало бы дополнил его чем-то эдаким. Из украшений похвастаться особо не было чем, парочку лент для волос да добротный ремень, привезённый отцом из Тумберга несколько лет назад, но сегодня мне хотелось выглядеть по-особому празднично. Я тихонько открыла комод и аккуратно выудила оттуда два небольших пера симаргла. Редкая, не дешёвая вещь и еще более ценная от того, что мне их подарил на восемнадцатое день рождение Лиам. Он вместе с отцом участвовал в королевской охоте в Сардаских горах на этих сказочных птиц и довольно успешно. Угодия дея Сигала пополнилась парой отличных летунов. А Лиаму за проявленную смелость и смекалку достались опавшие перья. Я взяла атласную ленту в цвет платья и украсила её золотистыми перышками, вплетая все это великолепие в причёску. Перья сливались с моими волосами, практически теряясь полностью в мягких волнах. Но стоило повернуть голову, как лучистость их золота начинала играть мириадами разноцветных искорок на солнце.

Расправив складочки податливой ткани, я невольно заулыбалась. Не часто доводилось видеть себя такой нарядной. Но сегодня был особый повод. День Имаго Лиама.

Караван из десяти крупных галанов, донельзя навьюченных ценным грузом, неспешно следовал в направлении Аттакамы. Он только что покинул Лавару, миновав открытую дорогу и теперь окунался в море волн пустынных барханов. Караванбаш представлял собой отряд вооруженных до зубов наемников и несколько палладинов.

За всей этой процессией пристально наблюдало трое мужчин. Балахонистые светлые одежды и тюрбаны, покрывающие головы и половину лица, делали их почти невидимыми. Проводив взглядом всю эту процессию, мужчины покинули место наблюдения, пропетляли немного пустыней, заметая следы, и направились к устью Оранжевой реки.

«Это ж надо было так влипнуть. Кочевники решили совершить набег именно сегодня. Еще этот чертов остиарий. Пропади он пропадом! Надумал исповеди проводить. Это совершенно необязательная часть Имаго!» – парень на берегу Оранжевой реки судорожно обдумывая как выпутаться из щекотливой ситуации, не выпуская из виду противоположный берег реки со стороны пустыни.

– Вы чего так долго? – нервно зашипел юноша, где-то из-за валуна, завидев приближающуюся троицу. Мужчины насторожились и резко обнажили зазубренные сабли. Из-за камня показался встревоженный Лиам.

– У меня особо нет времени, я уже должен возвращаться в город, – озираясь тараторил парень.

– Передайте Вааре, что магические печати сегодня утром заменили. Триумвират всерьез наполошился последних налетов. Я присоединюсь к вам на закате возле Голых Озер, ограбление нужно отменить. Слышите, это очень важно. Обязательно передайте Вааре, пускай сворачивает лавочку.

Распрощавшись, Лиам без оглядки побежал назад в Лавару, то и дело проваливаясь из-за спешки в песок.

Оставалось почти ничего. Пройти инициацию и остановить ограбление каравана дея.

Глухая ночь была в самой кульминационной точке. От заката прошло не менее четырех часов и до рассвета было еще далеко. Такие темные и длинные ночи в землях норнов бывали только поздней осенью. Казалось, что даже звезды и луна спят беспробудным сном. Но в стенах приграничного замка «Семи ветров» никто не спал.

– Держите ее сильнее! Да связывай уже руки, твою мать! – трое сильных, рослых мужчин пытались удержать молодую девушку, одетую в одну легкую ситцевую рубашку, и не свалится заодно вместе с ней с довольно крутой, каменной лестницы.

– Она молчит, она молчит… Там только тьма и тишина! – без устали лепетала девушка. Зрачки практически перекрыли радужку глаз, делая их почти черными.

– Она несет смерь… Мир накрывает волна… Все рушиться. Боже, как же тихо! – девушка опять попыталась освободить руки из веревочного плена.

– Да угомонись ты! – один из мужчин наотмашь ударил сновидящую. Из уголка ее губ медленно заструилась кровь.

В самом низу каменных ступеней послышался женский крик:

– Что вы делаете, бестолочи! Несите леди Лауру в комнату хозяина. И не смейте ее бить, а то лорд Вам мошонку на нос натянет, – пухленькая женщина средних лет погрозила кулаком и скрылась за тяжелой гардиной.