Поль Монтер - Дитя нуайяд

– Если платье будет узко или широко в талии, то наша приказчица поедет с вами и мигом поправит дело, ― проворковал продавец.

– Ну да! Хорошенький получится сюрприз, если племянница станет примерять платье до праздника! ― воскликнула Валери. ― Нет, дорогуша, вот мальчишка рассыльный пришёлся как нельзя кстати. Ростом и сложением он вполне походит на мою Мюзетту.

Теодор едва сдержал возмущение, пока приказчица, вооружившись булавками, подкалывала ими подол платья. Наконец Валери заявила, что довольна результатом, и потребовала подходящий к наряду капор, перчатки, чулки и башмачки, за которыми тотчас отправилась к башмачнику напротив. Усевшись в экипаж, Теодор облегчённо вздохнул.

– Я довезу тебя до заставы, малыш. Дальше пойдёшь сам, ― подмигнула девушка. ― Ах, ну до чего ты хорошенький, Ашиль! Сколько тебе лет?

– Тринадцать, мадемуазель, ― улыбнулся подросток.

– Экая досада. Ну ничего, годика через три я с радостью обучу тебя любви, ― захохотала она.

Эти слова заставили Тео покраснеть, но в глубине души он был горд, что хорошенькая девица сочла его привлекательным. Герцогиня тоже часто откровенно любовалась его внешностью, но он всегда считал её восхищение предвзятым взглядом любящей матери. И теперь грубая лесть потаскушки пришлась ему по душе.

Чезаре даже не стал рассматривать покупки и лишь махнул рукой, указывая на вновь щедро накрытый стол. А после закурил трубку и произнёс:

– Ну что, Счастливчик, завтра весёлый денёк. И, скажу откровенно, он может закончиться либо победой, либо нашей смертью. У тебя есть родня, которая станет стенать над твоей могилой?

В этот раз Тео старательно сдержал себя, чтобы не вздрогнуть от подобного известия, и уверенно ответил, что проливать слёзы по нему будет некому.

– Ну и хорошо, парень. В сущности, семья ― самое слабое место любого искателя приключений. Запомни это и, если останешься в живых, не спеши жениться и заводить детей.

Подросток с минуту помолчал и, вдруг уставившись прямо в глаза собеседнику, выпалил:

– А у вас есть семья, Чезаре?

– Ну и наглец! ― приподнял бровь Корсиканец. ― Мне обычно не задают лишних вопросов.

– Ну вы же сами сказали, что завтра я могу погибнуть, ― пожал плечами Тео. ― Почему бы мне не рискнуть проявить любопытство?

Чезаре громко расхохотался:

– А ты действительно не промах, Счастливчик. Ну хорошо, если тебе так интересно, мои родители давно умерли. Тебя устраивает ответ?

– А жена, вы были женаты, Чезаре?

– Ну хватит, мне по душе твоя дерзость, но ты переходишь границу. Всё, отправляйся спать. Я разбужу тебя рано, нам нужно будет основательно подготовиться.

Какого же было разочарование и возмущение юного герцога, когда на рассвете, не успев толком проснуться, он увидел на стуле вчерашние покупки вместо своей одежды.

– Господь милосердный! Чезаре! Вы думаете, что я соглашусь переодеться девчонкой!?

– Не вопи, Счастливчик, ― спокойно проронил Корсиканец. ― Тебе придётся это сделать, иначе я не смогу проникнуть в убежище моих врагов. Вот ещё нежности, разве не слышал поговорку: «На войне как на войне»? Для достижения своих целей все средства хороши.

– Но… но это ужасно унизительно, ― буркнул подросток.

– Вот дурак! Да что такого? Можно подумать, что тебе предстоит щеголять в женском облике всю жизнь. Если твоя мамаша нанимала тебе гувернёра, то ты должен бы знать, что герцог Орлеанский наряжался в женское платье и спокойно шастал по всему Версалю, смущая придворных. Однако это не помешало ему одержать победы на поле боя. Неужели тебе не доводилось участвовать в домашних постановках?

– Приходилось, ― пожал плечами Тео.

– И кого ты изображал?

– Ангела.

– Ну вот видишь, а как известно, небесные создания и вовсе не имеют пола. Стало быть, ты мог изображать как мальчика, так и девицу. Ну ладно, хватит историй. Если ты так трепетен к пустякам, можешь отправляться к мамаше Бернадет. Я и один справлюсь.

Такого ответа Теодор не ожидал и запальчиво продолжал доказывать, что сия затея крайне для него унизительна. А если друзья случайно увидят его в таком наряде? Ему не избавиться от насмешек до конца своих дней.

– Ты мне надоел, Ашиль, ― равнодушно бросил Корсиканец. ― Я же сказал, можешь проваливать.

Юный герцог сжал пальцы в кулак и, с минуту помолчав, решительно произнёс:

– Ну уж нет, Чезаре. Зря, что ли, я рисковал жизнью, пробираясь по крышам, чтобы теперь упустить самое интересное? Я иду с вами. Надеюсь, Господь смилуется надо мной и меня никто не узнает.

– Весьма мило обратиться за помощью к Господу, идя на преступление, ― хмыкнул Корсиканец. ― Ладно, чёрт с тобой, одевайся. И пока ты будешь превращаться в кокетливую барышню, я расскажу, что нужно делать. Когда дойдёт до потасовки, у меня не возникнет желание объяснять нюансы.

Спустя час странная пара покинула убежище и, крадучись, вышла к дороге. Как и говорил Чезаре, у развилки стоял экипаж. На козлах восседал толстяк глуповатого вида с глазами навыкате.

Одетый в солидный добротный сюртук и шляпу, с подвязанной полотном щекой, дабы скрыть шрам, и, поблёскивая стёклами пенсне, Корсиканец походил на учителя или гувернёра. Тео успел заметить, что движения и походка его резко изменились. В жестах появилась суетливая неловкость, свойственная неуверенным в себе людям.

– Послушай, Счастливчик, ты что, никогда не видел девушек из приличных семей? ― внезапно спросил он.

– Почему вы спросили?

– Ты шагаешь размашисто, ещё и расставив локти. Когда мы садились в экипаж, ты наступил на подол платья, не догадавшись приподнять его.

Теодор покраснел. Ему и так было мучительно неловко ощущать себя в ворохе оборок, в тесных башмачках и бархатном капоре. Ко всему, Корсиканец заставил его закатать штаны выше колен, презрительно заметив, что малейший ветерок, задевший платье вызовет немалое удивление у прохожих. Но он промолчал и отчаянно стал перебирать в памяти девочек и девушек, которых знал прежде. И когда экипаж остановился, Чезаре едва не расхохотался, увидев протянутую ему руку в перчатке. А оказавшись на земле, подросток жеманно сложил губки и писклявым голоском просюсюкал:

– Фи, господин Леонгр, ужасная поездка! Я чуть не лишилась чувств.

– Ах, дьявол! ― давясь от смеха, шепнул Корсиканец. ― Ты чертовски хорош, парень. Кто вдохновил тебя на игру?

– Просто вспомнил свою кузину, ― не глядя на него, шепнул в ответ Теодор.

И, ободрённый реакцией Чезаре, мальчик продолжил отчаянно кокетничать и кривляться. Он совершенно позабыл конечную цель этого представления и ощущал себя актёром немудрёной пьесы. Да, накануне он внимательно слушал наставления своего напарника и дурно спал, пытаясь осознать, что, в сущности, помогает свершиться преступлению. Но стоило Корсиканцу подмигнуть и скупо бросить комплимент актёрскому дарованию, как душевные муки мигом выветрились из его головы. Пара вышла на внешние бульвары и принялась обходить лавки.