А. Писателев - Тысяча снов. Сборник рассказов

Перрон был пуст. «Неужели Она исчезла…?». Сергей Павлович, отряхнувшись, встал и стал искать ее ускользнувший силуэт. Ступив на первую ступень эскалатора, он не увидел ее внизу. Его шаги скатывались по угловатым ступеням, взгляд упирался в препятственную дверь на улицу, за которой через пелену пастэльного покрывала проступили льющиеся плевки дождя.

Он смело выскользнул из выхода навстречу своим страхам и препятствиям, смело двинулся к мечте, смело – к ней. Его измученное щекоткой тело выдохлось силами, последние чувственные подергивания впитывали капель, стекали по лицу вниз, ощущаясь изнеможением. И тут, он увидел ее взгляд….

Ее взгляд – видел все, видел и переживал о том, что произошло с ним. Теперь, девушка в красном платье стояла посреди улицы, до нитки промокая насквозь, но не отводила своих глаз от него. Казалось, стоило ей посмотреть просто в сторону и он сразу же рухнет на землю, перестанет жить. Время увековечивалось….

Поток людей убывал, меньше стало машин, шума, болтовни. Толпа огибала их линию подхода друг к другу. Никто не мог перейти их взгляд, нарушить тонкий огонек их нити, которая тлела, притягивая тела и губы, готовые вымолвить слова.

– Я же говорила….! – Начала, было, она, но он протянул руку ладонью вперед, сжав звук.

– Я понимаю, что в нашем мире люди давно перестали чувствовать…. – Он не дрожал более от щекотливости, от страха. До тех пор, пока он видел ее глаза, дождь воспринимался терпимо, хорошо, так, как, казалось, всегда должно было быть, как и было всегда. – Я уверен, ты не такая, как все. Твои чувства таятся где-то глубоко бод боком левой груди и….

Его блокнот выдохнул лист бумаги, на котором он писал к ней, в надежде найти ее, в надежде догнать ее, в надежде ее восчувствовать. Лист был покрыт строками, которые текли мокрыми чернильными потоками навстречу ее глазам….

– Не противься…. Просто прочти.

Она аккуратно тронула бумагу, доверив чувства чтенью под дождем. Мягчайший взгляд тянул страницы влагу, не проходил в гортани плотный ком.

Перед глазами был написан размокающий во времени стих, который начинался так:

– На что жалуетесь? – Громко спросил доктор вошедшего старика.

– В моем возрасте особо не на что жаловаться. Все, знаете ли, болит и тревожит.

– А у меня для вас есть лекарство от любого недуга. – Он протянул ему исцеляющую книжечку.

– А вы сами-то ее читали?

– Начните первым.

В свой день рождения он сидел в теплых покупных шерстяных носках, домашних штанах и кофте, один в кабинете со шкафами, на пыльных

забытых полках, на которых стояли красиво переплетенные книги и рассказы автора Ивана Книжного.

Маленький магазинный торт под названием «Полтавские сладости» горел двумя свечами на столе, свечей с цифрой 7 и цифрой 5.

– Будь ты, чтоб тебя! Что за глупая привычка…. – Он задул свечи электронной полупрозрачной газетой, которую взял в руки.

Послюнявив пальцы по обычаям молодости, «Полтавские новости» открылись на скучной странице цифрового окна, после череды нескончаемой рекламы, извещая о прибытии новых инвестиций в полтавскую муниципальную больницу в следующем 2037 году, об инновационных прорывах на Винницком заводе по производству алмазов, и о машинном обучении компьютерных технологий.

Прочитав последнюю статью, толстолинзые очки запрыгнули глубже на переносицу, то ли от незнакомых слов, то ли он почувствовал нечто, что искал всю жизнь. Ссылка перевела на источник, где он провел в интернете чуть больше десяти часов, в поисках желаемого.

– Вот это точно самый лучший подарок на день рождения…! – Воскликнул он хриплым старческим голосом самоиронии, и несколько раз сильно нажал на чувствительном экране кнопку «оплатить заказ».

Посылка задержалась и была доставлена только через полтора часа. Он вышел во двор заснеженного дома в наскоро накинутом халате, храбро прихрамывая на правую тапочную ногу, глухо, но грубо откашлялся, с последующими глубокими выдохами и бросился к коробке, которая носила на своем электронном жетоне его имя – Иван Книжный, затащил ее в дом.

Небрежно распаковывая посылку старческими ссохшимися руками, он немного нервничал. Скотч и бумага разлетелись на множество маленьких обрывков, и в его руках появилась небольшая черная коробочка. Иван повертел ее, потом прочел название на коробке еще раз, чтобы убедиться, что ему прислали именно то, что он заказал. Бросив ее на стол, он включил свой компьютер касанием и стал настраивать соединение с этой вещью.

– Ну, давай, покажи, на что ты способен. – Загорался нетерпением Иван.

Но черная коробочка напичканная платами и схемами, испускала лишь птичий писк из динамиков компьютера и мерцала разноцветными огнями.

– Что за ерунда…. – Он еще раз взглянул на коробку, где было написано: «Роботизированная установка (машина) для обучения поставленным задачам УР – 31». – Давай, работай! Будь ты, чтоб тебя! Ну, ты! – Он пихнул ее рукой на край стола.

Робот едва удержался за соединительный шнур питания и подтянулся к компьютеру ближе. На экране появилось программное окно с белой страницей компьютерного кода и импульсивно мигающий курсор, как сердцебиение.

Знаки препинания, кавычки, черточки, запятые, точки, бессвязность потока латинских слов делала Ивана еще более уязвимым. От всплескивающегося состояния ярости он хотел закурить, сложить эту машину в коробку и выбросить ее на помойку вместе с докуренной сигаретой. Но, не успев даже поджечь ее, он сильно закашлялся, перхая в эхо пустоты, кашель выходил с задержкой, взрывая внутренности спазмами судорожных глотков воздуха.

Когда кряхтения кашля утихли, он устало отдышался, закрыл глаза и стал мысленно восстанавливать ритм сердца, отбивающийся в ушах. Последние десять лет он только и занимался тем, что отслеживал свой пульс, засекал удары в груди на наручных часах, и к своим семидесяти пяти годам теперь был настоящим профессионалом внутреннего самоконтроля внешнего ритма своего четырехкамерного двигателя жизни. Удары становились отчетливее, мягче, глубокие вдохи глухо пропадали внутри.

Ваня Книжный спокойно открыл глаза, все еще слушая пульс в висках, и увидел экран компьютера с открытым рабочим окном робота, в котором в каждый удар его сердца мигал появляющийся курсор. Сердце отбивало удары курсора.

Клавиатура подвинулась ближе к нему, старческие пальцы потерли друг друга, разогреваясь.