Наталья Антарес - Берега мечты. Том II

За эти три дня я успела только поверхностно ознакомиться с имением, однако, градус моего безграничного восхищения зашкаливал за все разумные пределы. Замок Олдриджей больше не казался мне мрачной громадиной, угрожающе возвышающейся над зелеными полями графства Чешир, а странное нагромождение архитектурных элементов перестало вызывать недоумение. В этом неповторимом смешении стилей и направлений, была своя уникальная красота, раскрывающаяся далеко не с первого взгляда, но зато потом навсегда занимающая место в сердце, и чем дольше я бродила по Олдридж-Холлу, тем сильнее ощущала его особое, ни с чем не сравнимое очарование. В какой-то момент я даже вдруг осознала, что если бы не сложившиеся обстоятельства, то я вполне могла бы здесь поселиться и провести в «сельской глуши» остаток жизни. Я легкостью представляла, как счастливы были бы мы с Родриком, сосредоточившись друг на друге вдали от шумных мегаполисов и покидая наш изолированный мирок лишь ради тропических лесов и песчаных пляжей Пуэрто-Рико, как гуляли бы под руку по саду, а вечером усаживались перед камином, накрывались одним пледом на двоих и завороженно смотрели на потрескивающие в очаге дрова, но в тоже время я не могла не понимать, что у нас изначально не было шансов воплотить в реальность свои тайные мечты, от этого мне становилось еще больней. Я и сейчас по-прежнему имела возможность воспользоваться своим законным правом и никуда не уезжать из Олдридж-Холла, тем более, что мне тут действительно нравилось, но без Родрика всё разом теряло смысл. В глубине души я до сих пор продолжала надеяться, что там, на Бимини, я, наконец, приму его смерть и перестану терзаться пустыми сомнениями, смирюсь с тем, что его больше нет, и попытаюсь начать жизнь с нуля в маленьком домике на берегу моря наедине со своими воспоминаниями. Выучу испанский, освоюсь, подружусь с местным населением и найду себе какую-нибудь работу, чтобы убиться в нее с головой и не думать о прошлом, вернее, не думать о нем как о несостоявшемся будущем. Никто и не узнает, что рядом с ними скромно трудится вдовствующая графиня Олдридж, а я предприниму все усилия, дабы истина о моей настоящей личности никогда не всплыла наружу. Но прежде я должна была поставить жирную точку на своем пребывании в Англии и, невзирая на страх перед грядущим приемом, я с нетерпением считала минуты до заветного часа.

Я честно планировала набросать на бумаге тезисы своего заявления для прессы, а в идеале вообще составить четко структурированный текст и зачитать его собравшимся журналистам, но после длительных и бесплодных мучений, вынуждена была положиться на импровизацию. Скорее всего, я просто не хотела, чтобы мои слова звучали заученно и шаблонно, наглядно подтверждая, что мой брак с Родом был всего лишь хитроумной авантюрой. Пусть уж лучше я буду мямлить, блеять и запинаться: я не профессиональный оратор, и моя основная задача – донести свою позицию до сведения окружающих, а всё остальное –это лишь напускная и ничего не значащая шелуха, даже если на следующее утро мою речь в подробностях растиражируют ведущие британские СМИ. И все же я честно старалась придать своим разрозненным мыслям определенную целостность, а лучше всего мне это удавалось в ходе долгих прогулок, и удивительный парк Олдридж-Холла с его ухоженными и мягкими английскими газонами великолепно подходил для подобных целей.

Чего здесь только не было! Соединенные земляными пандусами и каменными лестницами террасы соседствовали с разноуровневыми каскадами воды, многочисленными гротами, фонтанами и павильонами. Античные скульптуры украшали тенистые аллеи, а выложенные гравием или ракушками дорожки вели к смотровым площадкам, похожим на зеленые кабинеты и неожиданно возникающим среди растений. Общей эстетике вполне отвечала стрижка деревьев – искусная рука садовника придала их пышным кронам причудливые формы фигур людей и животных, а плотные ряды кустарников, определяющие границы сада, прекрасно справлялись с функцией живой изгороди. Парк окутывал слабый, едва уловимый аромат, исходящий от многочисленных клумб, засаженных неприхотливыми местными цветами, устойчивыми к сырому и прохладному климату Туманного Альбиона. А в стеклянных теплицах в огромном количестве произрастали розы и тюльпаны – по давней традиции, укоренившейся в Олдридж-Холле еще несколько столетий назад, роскошные цветы регулярно отсылались в больницы, дома престарелых и прочие богоугодные заведения. По незнанию я хотела было взять из теплицы охапку алых роз и поставить их в вазы, но когда старший садовник посмотрел на меня ошарашенным взглядом, я сразу сообразила, что сделала что-то не то. После того, как ситуация прояснилась, в одном из дальних уголков сада милейший мистер Риверс собственноручно срезал для меня дикие цветы совершенно невиданной красы, и я с удовольствием разместила букет на прикроватной тумбочке у себя в спальне.

За день до званого ужина внезапно испортилась погода: с утра зарядил дождь, небо затянуло тучами, а температура на улице опустилась так низко, что мне пришлось попросить миссис Девенпорт закрыть окна. Экономка явно не ожидала, что я окажусь такой теплолюбивой, и ее изумленный вид об этом красноречиво свидетельствовал: здешние представление о комфорте абсолютно не совпадали с моими, и если англичане прекрасно чувствовали себя при плюс восемнадцати, то я сразу начинала зябнуть, если термометр показывал меньше двадцати пяти. Обнаружив, что я и вправду замерзла, миссис Девенпорт немедленно отправила горничную за дополнительными одеялами, и потом еще долго причитала, что доставила миледи неудобства, пока я не заверила ее в обратном. Тем не менее я не собиралась отказываться от успевшего превратиться в привычку променада, разжилась зонтом-тростью, оделась потеплее и все-таки вышла в парк, чтобы под мерный шум дождя погрузиться в размышления.

Я уже два дня толком не разговаривала с родителями. Вернее, разговаривать-то разговаривала, но вот от видеозвонков принципиально отказывалась, чем предсказуемо вызывала небезосновательные подозрения. Мама по сотне раз переспрашивала, всё ли у меня в порядке, а отец прямым текстом интересовался, не нуждаюсь ли в деньгах, а я лишь старательно отмалчивалась, не решаясь признаться, что денег у меня с недавних пор куры не клюют, но ни счастливей, ни уверенней в себе я благодарю им так и не стала. Я постоянно порывалась рассказать о Родрике – именно о Родрике, человеке, с которым меня случайно свела судьба в Кондадо, а не о 18-м графе Олдридже и его миллиардах, но я объективно сознавала что почти со стопроцентной вероятностью нарвусь на осуждение. Конечно, родители никогда не опустятся до оскорбительных реплик, и я не услышу от них грязных намеков, как недавно от Кары, однако, мне было бесполезно надеяться на понимание. В силу возраста, стереотипов и предубеждений они просто не смогут войти в мое положение, а мгновенно начнут выпытывать, не запила ли я там снова, а этого вопроса я, пожалуй, опасалась больше всего.