Татьяна Никоненко - Чертова любовь, или В топку классиков

После этих слов не остается никаких сомнений, что ехать с ними было бы ошибкой.

– Точно, – говорю я, выдерживая взгляд, ишь чего о себе возомнили!

Высокий холодно пожимает плечами, парни разворачиваются и уходят, не попрощавшись ни с нами, ни со Светами.

Вот так дело. Странный разговор и странная реакция на все. Растерянно смотрю на Олесю, а она начинает шипеть на меня:

– Ты что, серьезно думала о том, чтобы ехать с ними? Ксюша, ты совсем, что ли? О чем ты только думаешь?

Она похожа на гусыню. На маму-гусыню.

А я похожа на нашего щенка у родителей – люблю приключения, мне страшно отказывать новому, я пока учусь, как тут себя вести на вечеринках.

Мне неудобно оставаться с Олесей, и я ухожу в туалет. Выйдя из туалета, я останавливаюсь неподалеку от входа, чтобы рассмотреть карту. Я все еще не готова вернуться к Олесе, мне стыдно за свою легкомысленность.

Ко мне подходит парень – короткая, два или три миллиметра, стрижка, татуировки на руках, смуглый, я называю его Тимати в уме, но только не тот, что из Нигерии, а тот, что из Москвы.

– Хай, хау а ю? – начинаю я свой привычный разговор с незнакомцем.

– Хай, хай, айм файн энд ю? – незнакомец улыбается как будто нехотя, его губы едва растягиваются в улыбке, но глаза остаются холодными. Он как будто сошел с плаката любителя рэпа и золотых цепочек, мне нравится его смуглая кожа.

– Вэ а ю фром? – продолжаю я свои куплеты.

– Фром Азербайджан, – спокойно, без какого-либо чувства, говорит незнакомец. Я смущаюсь: был ли смысл этого обмена на английском, снова смотрю на него, и мы начинаем смеяться. Он приехал вместе с русскими ребятами, но я не заметила. Почему же он не уехал, а остался с нами?

– Давай тогда по-русски говорить? – снова расслабляюсь я, сегодня мне не приходится сильно напрягаться, я выбираю легкое общение, зато мне не надо стесняться хотя бы того, как я говорю.

– Да. Ты есть во «ВКонтакте»? – вопрос снова без чувства.

Если я ему симпатична, то почему он так спокоен? Мы обмениваемся контактами, он отправляет мне запрос на дружбу.

– Как тебе здесь, в Голландии? Ты тоже здесь давно, как и ребята? Чем занимаешься? – Мне он интересен, я смотрю на его губы, они пухлые почти как у того первого парня, с которым мы говорили, кажется, его зовут Муниб.

– Мне нравится, здесь совсем другой уровень жизни и есть чем заниматься. Я работаю, не учусь.

Все эти фразы про бизнес, работу меня начинают утомлять. Неужели только я научилась рапортовать на вопрос «Чем занимаешься?».

Ах, это все чертов английский, на котором мы прекрасно знаем, как сказать, сколько нам лет, откуда мы и что мы делаем в жизни, а все остальное остается за кадром.

– Ты похож на Тимати, – говорю ему я, совершенно не зная, воспримет он это как комплимент или как оскорбление.

– Правда? Чем именно? – его ответ без эмоций, никаких выводов из его реакции я сделать не могу.

– Ребята, едем в центр! – кричит Света. – Выметаемся все живенько, едем в клуб «Аспен Валли», давайте, нам нужно закрыть дверь.

– Ты поедешь? – спрашивает мой азербайджанец, имя я до сих пор не выяснила.

– Да, наверное, мне нужно поговорить с подругой еще про это, – постыдно вспоминаю, что так и не дошла до Олеси после своего провала с ребятами и баней. – А ты?

– А я приехал с ребятами, мне не на чем ехать, – снова без всяких эмоций отвечает мой собеседник. Он так отстранен, что я начинаю сомневаться, зачем он вообще продолжает со мной диалог, нравлюсь ли я ему?

Он мне определенно нравится, но эта его отстраненность…

– Можем поехать на моем велике, – ляпаю я, не подумав дважды, как это и водится за мной, а в этот вечер я претендую на то, чтобы побить все рекорды. Его взгляд останавливается на моих губах, спускается ниже, я немного кряхчу и поправляю кофту. – Естественно, не я буду за рулем, – это замечание я добавляю на всякий случай, мы же в Голландии, вдруг он подумает, что я сильная женщина, которая его еще и повезет.

– Это для меня не проблема, я бээмиксер, – снова спокойно говорит он, но что-то меняется. Я слишком много предлагаю или я ему все-таки понравилась?

Мы начинаем собираться, нам с Олесей еще нужно захватить куртки из нашей квартиры, я договариваюсь встретиться внизу. В проходе встречаю Муниба, на нем длинный кожаный коричневый плащ, он в нем кажется меньше и тоньше, этот плащ создает странный образ – он похож на высохшего старичка с маниакальными намерениями. Я улыбаюсь ему, но он не замечает или делает вид, что не замечает. Вот так наряд он подобрал, чудак.

Мой собеседник ждет меня, часть ребят уже уехали, пока мы собирались с Олесей. На Олесе длинная пуховая куртка, и я ей немного завидую, потому что ей всегда тепло, а у меня куртка тоньше и короче, но зато выгляжу я легче и больше похожа на европейку.

– Это твой велик?

Опять непонятный тон: ему он нравится или не нравится, он вообще рад, что мы едем вместе?

– Да, а что, тебе не нравится? – я начинаю раздражаться, благодарен должен быть, шел бы пешком, если бы не я.

– Садись, сейчас так катнем, не забудешь! – Он уже на водительском, а я сажусь на пассажирское, то есть на холодный багажник. Воспоминания у меня о такой езде не самые радостные, сидеть на багажнике – значит не иметь никакого контроля.

В детстве так меня катал брат, один раз он решил проехаться по большой луже, какие бывают только на дорогах в степи, лужа не подвела и затянула велосипед своей холодной жижей так, что брат не смог крутить педали дальше. Ему пришлось слезать ровно посередине лужи, вставая по щиколотку в эту жижу. А потом он скомандовал и мне слезать.

Плача, я соскользнула с багажника и погрузила полностью свои новые красные полусапожки в черную вязкую грязь.

Я плакала потому, что не хотела ехать на багажнике, не хотела ехать по этой луже, а больше всего я не хотела своим красным полусапожкам такой судьбы.

Я плакала, потому что мне было пять лет.

Брат долго потом извинялся, но я все равно больше не соглашалась ездить на багажнике.

Это чувство снова посетило меня, потому что водитель решил со мной не церемониться и с ходу набрал высокую скорость, а потом еще и спрыгнул без торможения с тротуара на дорогу.

Я сначала пугаюсь и проклинаю себя за то, что позволила ему рулить, но постепенно меня затягивает этот драйв. Неожиданно, что он, такой худенький, оказывается таким сильным. Он едет, не держа руль, часто поворачивается ко мне. В его глазах жизнь и какой-то новый огонек. Мы летим по пустым голландским улочкам, улочки освещают не только фонари, но и свет домашних ламп и плазм, спокойно падающий из широких окон без занавесок. На перекрестке он берет мою руку в свою, а потом обвивает моей рукой свою талию.