Павел Блинов - По приказу Партии и Правительства

Я часами проводил время в тире рядом с универмагом, где работал другой мой сосед. Периодически я помогал ему делать уборку в тире, сметая веником в ведро маленькие свинцовые пули от пневматической винтовки. Потом я брал строительный дюбель и выпрямлял деформированные пули, развальцовывая их в задней части. Таким образом мой боезапас был практически неограниченным. И я научился уверенно попадать в неподвижные и движущиеся мишени с упора, а потом стоя, и со временем, начал жалеть, что пневматическая винтовка не перезаряжается автоматически. В школе, наш военрук, бывший офицер радиотехнической разведки, сделал в подвале тир, и я иногда, наводя там порядок и восстанавливая мишени, научился неплохо стрелять уже из «мелкашки».

Мое несколько агрессивное детство приносило беспокойство моим родителям, и отец отводил меня туда, где я мог бы с пользой, как он думал, приложить свою энергию. Поэтому к моменту окончания школы я успел два года потренироваться в спортивной гимнастике и четыре года в дзю до. Полгода меня пытались научить бегать, и два года я гонял футбольный мяч в команде микрорайона.

Теперь про мое увлечение Латинской Америкой. Все началось с книги, про одного революционера из Аргентины, которую я выпросил у тетушки. Она рассказала отцу подробности из его жизни, которых не было в книге. Я стал свидетелем разговора и это меня заинтересовало. Тетя привезла книгу из дома отдыха. Ее подарил человек из соседнего пансионата. Я перечитал книгу два раза, прежде, чем обратил внимание на надпись на титульном листе – «Дорогому читателю от автора». После этой книги в мою библиотеку потоком пошла литература с латиноамериканской тематикой.

***

Необдуманное преследование врага, который рискуя, прорывается сквозь пулеметный огонь. Подкова с перемычкой на поврежденном копыте. Серебряный портсигар, заметный в лунном свете у человека, который многократно курсирует через Кара-кумы, останавливаясь на ночевку у колодца. Все о чем рассказал внимательный Ван Крупнову, заставило цепочку нейронов в мозгу замкнуться, и загорелся сигнал «ошибки», который перевернул ситуацию с минуса на плюс.

Разрезанный сапог поведал, что идет подготовка к масштабному восстанию, которое разгорится от Красноводска до Кушки и на север до Ташауза. Готовится проникновение вооруженных отрядов на всем протяжении границы и выступление сторонников в населенных пунктах вплоть до Куня-Ургенча. Поэтому пограничники и органы ОГПУ начали подготовку к военной операции.

Когда Ивану вернули оружие и он смог обнять своего Монгола, произошел еще один разговор с командиром эскадрона. Крупнов рассказал, что еще узнал у Вана, пока сидел под арестом.

Маленький Ваня многому научился у отца и брата. Подросток рассказал Ивану, как люди выживают в лунном пейзаже каракумских песков. Как строят колодцы и добывают воду. Как передвигаются среди барханов и определяют направление. Крупнов не пожалел, что взял мальчишку с собой. Ему стало понятно, почему басмачи так уверенно чувствовали себя в черных песках. Они знали на переходах, где их ждет вода и пища, использовали кривые, но самые короткие и быстрые караванные пути, и поэтому выкурить их из черных песков было невозможно при отсутствии такого же опыта и знаний. Сидя под арестом, Иван обдумывал, как лучше обратиться к командиру с предложением взять Ваню в эскадрон в качестве проводника, когда мальчик глядя на портсигар в его руках вдруг сказал:

– Я знаю джигита, которого ты разрубил. Он был у колодца, когда убили маму и брата.

– Откуда ты знаешь его? – насторожился Иван.

– Я знаю его лошадь, у нее плохое копыто и подкова на нем другая, не как у всех. Этот всадник часто ночевал у колодца. Я видел как он курил, и я запомнил эту шкатулку… – и мальчик показал на портсигар.

Крупнов тут же хотел побежать в конюшню, но вспомнил, что находится под арестом.

– Ты можешь нарисовать подкову? – попросил он Ваню.

Но сообразительный мальчик убежал, и вернулся с куском сырой глины, на котором отчетливо был виден отпечаток подковы с перемычкой.

Эскадрон построился перед выходом. Рядом с Крупновым, сидевшим верхом на Монголе, стоял невысокий жеребец с новым для себя именем Кяриз. Иван одел мальчика в наскоро перешитую и укороченную форму из эскадронных запасов. Теперь Ваня сидел верхом на лошади с подтянутыми стременами, в мешковатой форме и тюбетейке. Лошадь была навьючена связкой винтовок Ли Энфилд, захваченных у басмаческого каравана, провизией и патронами. Кавалерийский отряд направлялся на север – в самое сердце Кара-кумов, в составе сводной механизированной колонны, оснащенной броне-автомобилями, артиллерией и пулеметными расчетами. На следующий день от колонны должны были отделиться две конные разведывательные группы, одной из которых командовал Иван Крупнов. Разведчики должны были маневрировать вокруг маршрута основной колонны, проверяя фронт, тыл и фланги.

Солнце стояло в зените, когда авангард колонны достиг колодца у которого пас свою отару Ханджар. Ваня спрыгнул с лошади и побежал к отцу не скрывая радости, но приблизившись, увидел, что тот стоит неподвижно, с достоинством встречая гостей. Тогда Ван перешел на шаг, склонил голову и встал рядом. После короткого знакомства, офицеры разошлись по подразделениям, встававшим на привал. И тогда Иван Крупнов увидел как изменилось лицо Ханджара. Старая кожа сморщилась в улыбке еще больше, но он стал удивительно похож на смеющегося младенца. Отец и сын обнялись и было видно как они похожи. Старик сидел на бугорке и с удовольствием наблюдал, как сын управлялся с лошадью и помогал красноармейцам. И солдаты принимали его за своего. И поворачиваясь к старику, кивали головой.

Военная колонна двигалась к центральной части черных песков, где находился крупный колодец, вокруг которого расположились несколько поселений. Отряд Ивана Крупнова двигался западнее, иногда опережая основные силы. Два Ивана – маленький и большой ехали рядом. Лошадь мальчика шла налегке, оставив поклажу в колонне, и Ван периодически отъезжал от отряда, проверяя путь. Иногда пацан спрыгивал с лошади и ловко взбирался на бархан, чтобы с возвышенности лучше рассмотреть пустыню, которую он и без того хорошо знал. Однажды мальчишка вернулся с бархана очень возбужденный, и стал махать руками как будто изображая птицу. Когда Иван следом за ним поднялся по склону, он увидел вдалеке облачка песчаной пыли, которую подняла механизированная колонна. Но Ван показывал выше и махал крыльями как орел. Крупнов стал вглядываться, но ничего не видел – яркое солнце слепило глаза. А мальчишка носился по гребню бархана, размахивая руками, словно хотел подняться в воздух. Только через минуту Иван стал различать серое пятнышко аэроплана приближавшегося с востока. Птица, стрекоча пронеслась так низко, что было видно, как пилот махнул рукой. Ваня долго смотрел, как самолет исчезал в знойном расплывающимся воздухе, струящимся от раскаленного песка. Потом подбежал к Ивану и подняв загорелое, удивленное лицо стал кричать: