Юрий Чернявский - Сказка №3. Перекресток имени Бабы-яги

– Дедушка, а ты станешь когда-нибудь Большим?

– Спасибо Альберт. Это хороший вопрос. Хрен его знает, – после этого старый То—Ки отвернулся от костра и уснул.

«Вероятно, это значит, что на сегодня хватит слов», – решил Альберт и уснул, отвернувшись от костра. Этой ночью к нему впервые пришел скучный общеобразовательный сон про эктоплазму.

– Нам пора, – сказал Предок, – собирайся, путь не близкий.

– Ты – Большой предок, – догадался Альберт.

– Бери выше, я самый большой предок.

Альберт подумал, что, пожалуй, должен быть польщен, раз его проблема привлекла внимание Самого Большого Предка.

– Так. Хотя постой, – рассуждал тем временем предок, – то, что ты ищешь вообще на другом континенте, как же ты туда доберешься? Оно бы, конечно, всё ничего, но я же Предок, почти волшебник для тебя, а значит должен соответствовать. Ладно, попробуем медитативные практики, что ли?

Выражение лица Альберта при этих словах совершенно не изменилось.

– Понятно, – изрек догадливый предок. – Тогда, что—нибудь из деревенской магии… заклинание пути Ригдена… или может подойдет ритуал Белого ветра… Или, как там у классика, – можно еще щелкнуть каблуками серебряных башмачков.

Выражение лица Альберта изменилось незначительно. Предок посмотрел на плоские босые ступни бушмена:

– Понятно, тогда нужно помахать волшебной палочкой – верняк.

Альберт внимательно осмотрел ближайший к ним баобаб, но так и не понял, на какой именно ветке растет волшебная палочка.

– Ладно, забей. Какая—то засада, – констатировал Предок. – Так, щучье веление – халява для русских, джинн в лампе – для арабов, волшебный порошок на бушменах тоже не работает. Короче, у негров есть только Вуду, но зомби из тебя, в случае чего, получится так себе. Из волшебства для тебя остается только самолет.

– Да, – неожиданно согласился Альберт, – только давай не полетим бизнес—классом, недолюбливаю я его, почему—то.

Выражение лица Предка незначительно изменилось: – Ты знаешь, что такое самолет?

– Нет, конечно, откуда мне знать, я же бушмен из Калахари. За то у меня есть стрелы с парализующим ядом – смотри.

– Ну, это не пригодится, пошли родной.

– Куда?

– В аэропорт, конечно.

– Знаешь, – замялся Альберт, – как—то мне не по себе, новые знания сильно подавляют и вообще…

– Но ведь ты же хотел увидеть первый в мире МакДональдс, а это не в Африке и уж тем более не в твоей родной Калахари.

– Ну я, в общем, может и не так уж необходимо мне увидеть именно первый МакДональдс. Я не хочу сказать, что это был всего лишь каприз, но есть вещи и поважней. Например ты мог бы рассказать мне Что—то такое, ведь ты же Самый Большой Предок.

– Послушай, – нахмурился предок, – а ты случайно не тот хитрый бушмен, который попросил помощи предков по одному вопросу, а сам хотел совсем другого?

– Разве это хитрость, захотеть стать ближе к ответу, чем к вопросу? И разве это выгода – головная боль от новых знаний?

– Ладно, – сказал предок, – в конце концов ты всего лишь бушмен, хоть и хитрый. И я рад, что мысли стали приходить в твою голову чаще, чем три раза в неделю. Если так пойдет и дальше, возможно мы вернемся еще к этому разговору.

– Но…

– Нет. И запомни – почти всегда синица в руке лучше журавля в небе.

– Почему? – машинально спросил Альберт.

– Потому что синица, соответственно своему размеру, вот удача, выделяет мало экскрементов, а журавль с высоты может обгадить тебя с ног до головы, упиваясь свободой.

«Странный он какой—то», – подумал Альберт, а вслух сказал. – Но ведь человек всегда хочет выиграть и быть первым.

– Не обязательно. В игре под названием «Жизнь», кто первый пришел к финишу, тот и проиграл. Как тебе такой каламбур? И вообще – сам ты странный и думаешь громко. А теперь в компенсацию за ложный вызов напомни мне – как это, быть в игре.

– Наверное, надо просто жить, а не ждать финиша.

– Да, ты точно не эмо, – усмехнулся Большой предок.

– Я бушмен, – напомнил Альберт.

– Ну что ж, до свидания, бушмен, – не громко сказал предок и начал удаляться.

– Постой! Как тебя зовут!

– Адам! – крикнул предок издалека.

– Адам! – повторил ветер.

– Адам, – повторил, задумчиво, Альберт.

– Теперь пойдем, – сказал Голос. – Пожалуй ты готов идти и без волшебных костылей, своими ногами к своей мечте. Береги себя.

– Ты тоже.

– Постараюсь не охрипнуть, – пообещал Голос.

– А может мне лучше просто жениться? – спросил Альберт.

– Жениться дело, конечно, хорошее, – ответил Голос, – но лучше тебе пойти сейчас, пока ты не разучился удивляться.

– Да, пожалуй ты прав, тем более, что я еще не встретил женщину своей мечты, ну или кого там мне подыщет старейшина.

– Оставить потомство дело, конечно, благое, сомнений нет. Но раз тебе уж достались мозги, грех было бы этим не воспользоваться.

– М—м—м…, – промычал Альберт.

– Что, зубы? – участливо спросил Голос.

– Нет, я вот тут подумал, на кой мне всё это, ведь я всего лишь бушмен и охотник.

– Ну вот, – бодро сказал Голос, – ты уже начинаешь ими пользоваться. Главное мысли позитивно и, как говорил один персонаж: «Не своди глаз с горизонта».

– Какой персонаж?

– Потом расскажу…

Альберт прошагал уже немало, не близким был путь. Голос негромко напевал не знакомые песни на незнакомых языках. Выбрав паузу между песнями, Альберт попросил:

– Расскажи лучше об этом персонаже.

– Тебе разве не нравится, как я пою? О! В своем желании петь я никогда не щадил ни женщин, ни стариков, ни бушменов… Ну ладно, в общем есть такая киноэпопея про пиратов, хотя на самом деле она про разные ипостаси бессмертия, от ненавистного до желанного…

Рассказчиком Голос был хорошим и Альберт живо представлял всё в лицах и искренне сопереживал. Когда Голос закончил, он спросил: «Это то, что называется хеппи эндом?»

– Пожалуй, здесь есть, скорее, некая недосказанность для возможного продолжения, в котором они вынуждены будут назвать бессмертие просто бессмертием. Так часто делают в коммерчески успешных проектах. Иногда это даже себя оправдывает.

Для наглядности Голос пересказал содержание другого многосерийного фильма. Точнее он озвучил, слышанный им ранее диалог:

– Не рассказывай, – сказал женский голос, – а то мне не интересно смотреть будет… А хотя, рассказывай, всё равно уже не интересно.

– Так вот. Сериал сей тупее дня св. Валентина, – ответил ей голос мужской. – Главная героиня этого шедевра малохольная, как и все бабы. Выглядит, как близнец сфинктера ануса. Эмоции неясыти, как будто в детстве ботексом в мозг укололи и все «морщины» разгладились. Улыбнулась за фильм два раза. В первый раз, когда померла ее матушка и второй, когда упала с лошади и сломала себе копчик.