Екатерина Бердичева - Прозрачная река. Часть1. Побег

– Что ты умеешь? – Строго спросил он.

Я, вытирая слезы, рассказала, чему научилась у старших.

– А, так ты из семьи храмовых служителей? Тогда спой молитву духам удачи. – Серьезно сказал он, глядя мне в глаза.

Я подчинилась. Милый Юши! Я никогда тебе этого не рассказывала, а ты и не помнишь… Но в тот момент я молилась не только им, но и всем покровителям нашего рода. Закончив канон, я начинала следующий. Мне казалось, если вдруг я остановлюсь, ты сразу умрешь. Ведь твое маленькое тело было горячим, словно печь. Сквозь слезы я не видела, как мужчина приказал служанке принести теплого молока. Только почувствовав его сытный запах, я поняла, что мы спасены… Ночью температура спала, и ты открыл глаза. Чудотворцем оказался брат директора нашей труппы – господин Чен Шиэн. Ему очень понравилось, как я пою. С тех пор мы с тобой кочуем вместе с театром "Песнь тростника" по всему континенту.

– Тебя как зовут?

– Исано Лиэн. – Улыбнулась девушка. – Приятно познакомиться, братец Исано Юсио!

– А чем мы занимаемся в театре господина Шиэна?

– Я играю в постановках его брата. Ты – рабочий сцены.

– И что за спектакли вы ставите?

– Нашу классику. Но господин Шиэн сказал, что теперь зритель хочет видеть современные пьесы. Поэтому мы, вслед за знаменитыми театрами, тоже хотели включить их в репертуар. Только у нас не все получается. – Девушка опустила голову. – Слишком разное течение времени… В классических историях оно струится, медленно выплетая канву сюжета. А современные истории бурлят, подобно весеннему горному потоку.

– Сколько нам лет, Лиэн?

– Мне – двадцать пять. Тебе – восемнадцать. Юши, не волнуйся! Ты обязательно все вспомнишь!

– Угу. А почему я оказался тут?

– Так на тебя упал прожектор! – Девушка с жалостью посмотрела на брата. – Ты вообще у меня невезучий… Бабушка говорила, это оттого, что твои глаза подобны очам чары, а характер похож на хвост ящерицы. Может, когда ты был младенцем, -Лиэн рассмеялась, – тебя сглазила одна из этих тварей?

– Не знаю… – Устало сказал брат. – Я есть хочу.

– Сейчас сбегаю на улицу и куплю что-нибудь вкусное! – Засуетилась сестра. – Хочешь пирожков с яйцом и луком? Или с рисом и печенкой?

– Нет. – Он закрыл глаза. – Вот рис с курицей – это то, что надо…

Его ресницы сомкнулись, а звуки реального мира, в котором жила Лиэн, куда-то уплыли, сменившись тишиной большой и богато обставленной гостиной. В кресле у окна сидел, положив щеку на кулак, мужчина средних лет. Его синие глаза бездумно смотрели в темноту ночи, а черные пряди волос, мешаясь с серебристыми, падали на лицо, делая тени резче. Кажется, он вздохнул и пошевелился. А потом медленно повернул голову. Его глаза вспыхнули ярким светом узнавания.

– Ты?! – Закричал он, вскакивая с кресла и протягивая ладонь. Но картинка вдруг снова смазалась, обернувшись изображением длинного низкого дома, стоявшего на столбах. Перед стенами было что-то вроде настила или узкой галереи, на которую вела трехступенчатая лесенка без перил. Там стояла девочка в цветастом халате, затянутом широким поясом. Она пела, глядя куда-то поверх его головы. Чистый высокий голос звенел, будто колокольчик. "Лиэн. Как же божественно она поет"… За домом виднелись склоны невысоких гор, пламенеющие листьями осенних кленов. В высоком синем небе летели журавли. Они так надрывно и горько кричали, что он снова проснулся. Только теперь за окном ясной зарей разгоралось утро.

– Пить, есть и в туалет. – Громко сказал он и удивленно повернул голову, когда старческий скрипучий голос посоветовал ему заткнуться. Приподнявшись на локте, он увидел себя лежащим на узком топчане в большой комнате, где кроме него было еще человек двадцать.

– Чего уставился? – Лежащий через узкий проход дед ехидно закашлял. – Не привык, поди, к городским больницам?

– К таким – нет. – Ответил он и пристально взглянул деду в глаза. – А тебе чего не спится?

– Спину ломит… Сил моих нет. И уколы ихние не помогают. – Неожиданно пожаловался тот.

– Повернись на живот и откинь одеяло. Да не кряхти, других разбудишь.

– Больно! – Тот развернулся и только после этого поинтересовался: – А тебе зачем?

– Задери свою вонючую рубаху.

– Как будто сам пахнешь розами! – Фыркнул старик, но рубаху задрал.

Опираясь руками на края обеих кроватей, он осторожно спустил ноги и пересел к деду.

– Я хочу посмотреть твою спину. Если будет больно, терпи. Если будет очень больно, можешь шипеть, как дикий кот. Только за руки не кусай.

Дед засмеялся. А он прошел чуткими пальцами по позвоночнику.

– Таскал тяжести?

– Всю жизнь работал. Сначала на полях, а потом – в шахте. Уголь грузил и толкал вагонетки.

– Понятно. – Он накинул на деда одеяло. – Здесь тебе не помогут. В какой, говоришь, стороне туалет?

– По коридору направо.

Он осторожно опустил на пол ногу, где еще недавно были разорваны связки. Нога стояла твердо. Приподняв тело на руках, упертых в спинки кроватей, он сделал шаг. Боли не было.

– Парень… – Старик, скособочившись, привстал с кровати. – Давай я тебя отведу. Можешь положить руку мне на шею.

– На твой позвоночник страшно опираться.

– Ничего… Я привычный. А ты знаешь, как эта болячка лечится?

– Деньгами, дед.

– Понятно, что деньгами… Так не к спине же их клеить!

– Найди доктора – мага. А потом съезди на горячие минеральные источники.

– А ты сам-то… маг?

– Нет, дед. Я – рабочий в театре.

– Глаза у тебя странные… Смотреть невозможно. Случайно, не от чар?

– Дедуля, может, расскажешь, кто такие чары и почему при взгляде на меня все их поминают?

– Вот она – молодежь… Ни в Богов, ни в нечисть не верит. Твари такие… им бы над душой человечьей поизмываться. Поманить за собой обещанием чуда, да завести наивного в трясину.

– А… что-то такое вроде слышал. Нет, дед, с чарами я не знаком. Вот это – туалет? – Он с задумчивостью посмотрел на дурно пахнущую дыру в дощатом полу.

Старик снова захихикал.

– Мальчик, ты, верно, из богачей?

– Не… Я – под кустиками. Чисто и лопушки растут.

– Ты бы еще лотосы вспомнил… Ну что, отлил? Пошли обратно.

В изнеможении повалившись на кровать, он закрыл глаза. Тело было слишком измученным и слабым. Но, если подобрать костыли, на одну ногу можно было опираться. С коленом дело обстояло хуже, но если его дней десять не тревожить, то потом можно будет потихоньку расхаживать.

– Этот? – Вывел его из забытья громкий мужской голос, а беззастенчивая рука грубо потрясла за плечо.

– Ну? – Спросил он, открыв глаза. – Что надо?

– Хочу увидеть ноги. – У кровати стояли трое мужчин. Один из них говорил, двое других, вытянув шеи, чуть ли не кланялись.

– Задери свои штанины и посмотри.