Михаил Лекс - Волшебники. Начало. Книга 2. Роман-сказка о будущем и прошлом нашей планеты

– Я тебе больше скажу, Михаил, ещё хорошо, что они не в полной мере осознают свою силу, – сказал Гавриил. – А какая от них энергия прёт! Просто поразительно! Я с такой силой ещё не сталкивался.

– И ты почувствовал? – радостно воскликнул Михаил. – Я тоже сразу почувствовал. Я сперва подумал, что это не от них. Но вот ты сейчас сказал и я понял, что это от них.

– От них, от них, – уверял Гавриил, – ещё немного, и свершится задуманное.

– Всё это, конечно, радует и нам есть, о чём докладывать Господу, – сказал Михаил. – Но нам надо как-то выпутаться из сложившейся ситуации.

– Да, история скверная, – согласился Гавриил. – Ещё эта неудавшаяся шутка с автоматом. Глупо всё вышло. Так стыдно, так неловко.

– Да, Гавриил, с автоматом… мы немного того, – согласился Михаил. – Немного не рассчитали.

– Кто ж знал, что всё так стремительно умчалось вперёд и шутки далекого прошлого здесь уже не проходят, – сказал Гавриил.

– Что с вызовом-то делать? – спросил Михаил. – Неужели и впрямь биться с Сатаной.

– А почему нет? – сказал Гавриил. – Может, и это – часть плана.

Серафимы вернулись к столу.

– Я согласен, – сказал Михаил. – Можете вызывать Фёдора Михайловича.

– Ну и замечательно, – произнёс Великий Ко и вышел из камеры №64, – скоро вернусь, – крикнул он напоследок, – не скучайте.

Глава двадцать седьмая

– Честно говоря, меня всё это начинает беспокоить, и беспокоить серьёзно, – сказал президент.

– Что Вас беспокоит, господин президент? – спросил Шкуро. – Скоро, наверное, кушать будем. После поглядим на битву Михаила с Сатаной. По-моему, всё замечательно, программа составлена со вкусом, и скучать нам не придётся.

– Да я сейчас о другом, Гайдар Тимурович, – сказал президент, – я сейчас о том, что всё это слишком затянулось. Вы не забывайте, что я не кто-нибудь, а президент, то есть, глава государства.

– Так, а беспокоит-то Вас что? – спросил Шкуро.

– Что беспокоит? Тревожно на душе как-то, – сказал президент. – Сижу тут уже который день, дурью маюсь. Страна брошена. Правительство не пойми где и чем занимается. Что люди подумают? И кроме того… Я только сейчас вспомнил, вернее не вспомнил, а до меня сейчас только дошло, что у меня же жена есть, дети. Что я делаю?

– Успокойтесь, господин президент, – утешал Гаврилова Шкуро. – Всё будет в порядке. Подумаешь, пару дней и без Вас могут обойтись. В конце концов, имеете Вы право на отпуск.

– Извините, что вмешиваюсь, – сказал Ил Луирим, – но не могу не вмешаться в вашу беседу.

– Да, пожалуйста, – разрешил Шкуро, – встревайте на здоровье, господин главный Финансист планеты.

– Спасибо, – поблагодарил Ил Луирим и посмотрел на Аф Фабра.

– Чего Вы на меня смотрите? – спросил Аф Фабр. – Да и мне показались некоторые высказывания президента и адмирала странными. Ну и что?

– Ничего, многоуважаемый господин Аф, – сказал Ил Луирим. – Ничего особенного, конечно, а уж тем более страшного, однако, я уверен, что они имеют право знать всю правду.

– Не знаю, – сказал Аф Фабр, – лично я в этом не уверен. Зачем им знать всё? Во всяком случае, совсем не обязательно именно сейчас им сообщать всю правду. И вообще, – сказал Аф Фабр и встал из-за стола и стал прохаживаться взад и вперёд по камере. – И вообще, зачем им знать правду? Они к ней не готовы и… Им и так хорошо.

– Нет, нет, господин Аф, – сказал Жир Туран, – лучше и честнее будет всё им рассказать.

– Я только одного не пойму, господа, – сказал Гор Дэл, – а почему вы с этим пристали к господину Аф Фабру?

– Да, действительно, чего вы ко мне-то с этим пристали, – сказал Аф Фабр.

– Аф Фабр здесь ни при чём, – сказал Гор Дэл, – если вы уверены, что они должны знать всю правду, то вот, возьмите, и сами скажите им эту всю правду.

– Действительно, – сказал Аф Фабр. – Чего вы от меня-то хотите? Вам надо? Ну вот вы и говорите.

– Так, так, так, – сказал Шкуро и посмотрел на сидевшего рядом президента, который ничегошеньки не мог понять из того, что только что услышал. – Я что-то не совсем понял. Вы это про кого здесь только что говорили?

– Да про вас они говорили, – сказал Михаил. – Про Вас, адмирал, и про господина Гаврилова.

– Про нас? – удивился Шкуро. – А чего им про нас говорить? Говорить про нас, да ещё в нашем присутствии, да ещё так, как будто мы и не слышим. Здесь сейчас напустили такого тумана. Вы меня, если честно, не на шутку взволновали. У меня даже, если честно, появилось желание всех вас арестовать и допросить. Чего это мы там не знаем?

– Гайдар Тимурович, – сказал президент тихо, – Вы мне объясните, что происходит. Чего-то мне тоже как-то стало уж очень тревожно.

– Господин президент, сейчас всё выясним, – сказал Шкуро. – В общем так, господа! Не имеет значение кто, хотите Вы, господин Аф, а не хотите, так поручите это кому-нибудь другому, но объясните нам, в чём дело.

– Господа, все разговоры после еды, – громко сказал входящий в камеру прапорщик Сволов.

За ним в камеру входили официанты и накрывали на стол.

– Чем кормить будете, Сволов? – спросил Жир Туран.

– Сегодня в стране праздник, и по этому случаю можно заказывать, что хотите, – сказал Сволов.

– Что, серьёзно? – спросил Шкуро, сразу забывший о всех своих только что бывших у него тревогах и волнениях. – Могу заказывать, что угодно?

– Заказывайте, адмирал, что хотите, – сказал Сволов и тяжело вздохнул. – Кстати, тот жареный кенгуру, которого Вы не доели в столовой, всё ещё числится за Вами. Прикажете подать?

– Это замечательно, – сказал Шкуро. – Это даже более чем превосходно. А, господин президент? – спросил Шкуро у Гаврилова. – Ведь замечательно? Заказывать можно, что хочешь. Кенгуру недоеден. Поразительно. Как всё-таки стремительно всё развивается и идёт к лучшему. Я ведь помню ещё времена, когда и свободный-то человек не всё мог себе позволить заказать. А тут, на тебе. В тюрьме – и заказывай, что хочешь. А кстати, Сволов, Вы сказали, что в стране праздник. Я не могу понять, а какой праздник?

– Ну как же, – сказал Сволов, – сегодня день абсолютной независимости страны.

– Независимости от кого? – спросил Шкуро.

– Вы кушайте, господа, кушайте, – сказал Жир Туран. – Давайте все вопросы отложим на после еды.

Глав двадцать восьмая

– Господин Туран, Вы правы, дайте-ка я Вас расцелую, умница Вы наша, – сказал адмирал и полез было к главному Философу целоваться, а вернее сделал вид, что собирается расцеловать главного Философа планеты.

– Подите Вы к дьяволу, адмирал, – сказал Жир Туран, уходя от начальника Имперской Службы Безопасности, – мне ещё только не хватало целоваться с Вами. Ещё какую-нибудь заразу от Вас подхвачу.

Шкуро на это нисколечко не обиделся, а напротив, громко рассмеялся и стал делать заказ.