Михаил Лекс - Волшебники. Начало. Книга 2. Роман-сказка о будущем и прошлом нашей планеты

– Любезный, – обратился Шкуро к ближайшему официанту с грустным лицом, – примите заказ.

Официант с грустным лицом подошёл к адмиралу, достал из кармана карандашик и блокнотик, и приготовился записывать.

– А ты, брат, чего такой кислый? – спросил официанта Шкуро. – Лицо у тебя такое, как будто тебя обидели. Ты себя хорошо чувствуешь? По правде говоря, не очень приятно делать заказ человеку с таким выражением лица, как у тебя.

– Да у меня уже третий день зубы болят, – отвечал официант. – Я так за это время извёлся. Вот верите, уже готов застрелиться.

– Ну так а чего не застрелился? – спросил Аф Фабр.

Официант сердито посмотрел на Аф Фабра.

– Не застрелился, потому как решимости на это не хватило, – ответил официант. – Думаете, что? Думаете так просто покончить с жизнью? Я уж и пистолет купил.

– Пистолет где брали? – спросил Житковский.

– На Невском, – ответил официант.

– В подвале? – спросил Житковский.

– В подвале, – ответил официант. – И пачку патронов купил. А домой пришёл, пистолет зарядил и… Вы не поверите, господа, но боль как рукой сняло. Просто чудо какое-то. Верите?

– Верим, верим, – сказал Ил Луирим. – Чего не верить. В жизни и не такое случается.

– А сегодня вышел на работу и зубы опять заболели, – сказал официант.

– Ладно, – сказал Шкуро, – надоел ты уже со своими зубами. Прими заказ.

– Чего заказывать будете? – спросил официант и попробовал улыбнуться.

Улыбка вышла такой, как будто он собирался заплакать.

– Господин президент, – обратился Шкуро к Гаврилову. – Я сделаю заказ для нас обоих? Вы не возражаете?

– Делайте, что хотите, адмирал, – обречённо сказал президент, – мне уже всё равно.

– Значит так, любезный, – обратился Шкуро к официанту…

– Минуточку, – громко крикнул Великий Ко, который в этот момент входил вместе с Фёдором Михайловичем Лютовым в камеру, – нам с господином Лютовым то же самое, что закажет адмирал.

– И мне то же самое, – сказал Аф Фабр.

– И мне, – сказал Жир Туран.

– Честно говоря, я давно собирался попробовать в этой жизни всё, – сказал Ил Луирим, – а потому несите и мне то же самое, что и адмиралу.

– Гайдар Тимурович, – сказал Гор Дэл, – в городе про Вас ходят разные слухи. Я слухам не верю. Но у меня появилось желание узнать Вас лучше. В общем, мне то же, что и адмиралу.

– Это забавно, – сказал Лютый, с интересом поглядывая на только что вошедшего в камеру Фёдора Михайловича Лютова. – Хотя… Почему бы и нет. Несите и мне то же самое, что и всем.

– Я здесь человек новый и мне привередничать не пристало, – сказал Житковский. – Что все, то и я.

– А вам, господа, что принести, – спросил официант у серафимов.

– Даже не знаю, – сказал Михаил. – Это всё так неожиданно, я имею в виду, находиться и кушать за одним столом с Сатаной, – Михаил посмотрел на Лютова. – Не знаю. Ну несите, что и всем.

– А Вам? – спросил официант у Гавриила.

– В принципе, – сказал Гавриил, – я запросто могу обходиться без еды. Но, боюсь, что сидеть за столом, где все едят и самому при этом не есть… Это более чем неловко. Это неприлично. А уходить из-за стола я не хочу. Мне нравится ваша компания, мне нравятся люди, с которыми меня свела судьба. Следовательно, несите-ка Вы мне всё то же самое, что и всем, но в двойном размере.

– Я слушаю Вас, – снова обратился официант к адмиралу Шкуро.

– Значит так, любезный, – сказал Шкуро, – записывай.

Глава двадцать девятая

– Хотя, – Шкуро усмехнулся, – погоди записывать, – сказал Шкуро официанту, – погоди. Прежде я кое-что скажу моим товарищам по камере №64. Вот есть в вас, в ваших душах, граждане, одна очень нехорошая черта. Я, конечно, не имею в виду Вас, господин президент, – сказал Шкуро президенту, – но что касается всех остальных здесь находящихся, включая и Вас, Михаил, и Вас, Гавриил, то во всех вас есть одна препакостнейшая черта души вашей.

– Это любопытно, – сказал Жир Туран. – Вы меня удивляете, адмирал. И удивляете в лучшую сторону.

– Я Вас удивляю? – спросил Шкуро. – Чем это, интересно, я Вас удивляю?

– А вот словами своими о препакостнейшей черте души нашей Вы меня приятно удивили, адмирал, – сказал Жир Туран.

– Вас трудно понять, господин главный Философ планеты, – сказал Шкуро. – С вашим братом, Философом, я намучился ещё на работе следователем по особо важным делам. Впечатление такое складывается, когда вас слушаешь, что будто едешь в битком набитой электричке, откуда-нибудь из Сосново, и, причём, едешь стоя, поскольку свободных мест нет, при этом все окна в вагоне закрыты, и ехать ещё часа полтора, поскольку только отъехали, и ехать надо, поскольку завтра на работу, а время позднее, но сил стоять уже нет, а жара при этом в вагоне градусов под сорок и все потные, со всех градом течёт пот, запах в вагоне, как в обезьяннике, и кто-нибудь обязательно давит сзади, и толкает сбоку.

– Гайдар Тимурович, а что Вы хотели сказать про наши души? – спросил Великий Ко.

– Вот вы сейчас заказывали то же, что и я, только по той простой причине, чтобы посмеяться надо мной, – сказал Шкуро. – Разве же я не понимаю. Взять хотя бы вас, господа Волшебники. Ведь вы ничего из того, что вам принесут есть-то не будете. Разве не так?

– Смотря, что закажете, – сказал Великий Ко.

– Да и вы, господа Философы, ненамного дальше Волшебников пошли, – сказал Шкуро. – Ну ладно Житковский, тот просто можно сказать ещё обезьяна, рабочий человек, станочник и от него что-либо приличного и высокого не ждёшь. Да и от господ серафимов много тоже не потребуешь, поскольку и они, как дети малые, запросто в рот тащат всякую дрянь. Но вы-то, господа Философы, Волшебники, Чиновники и Финансисты… Уж от кого, но от вас я этого не ожидал. При всём том, что я из себя представляю и при всём том, кто я есть, я прекрасно понимаю ваше надо мной превосходство. И, в общем-то, я стремлюсь стать хоть чуть-чуть такими, как вы. Но сейчас вы поступили подло, низко и гадко. Одно не понятно: сами хотели повеселиться или повеселить кого задумали?

Шкуро замолчал. Молчали и все остальные и смотрели на Шкуро.

– Вот смотрю я на Вас, господин главный Волшебник, – продолжил свою речь Шкуро, – Вы ведь и Дьявола притащили сюда затем только, чтобы посмеяться? Повеселиться захотелось? Скучно стало? Не стыдно? Ведь он же болен. Он старый и больной. Я вот слышал, что у него рак. Зачем Вы это? Ну ладно эти два обалдуя, – кивнул Шкуро головой в сторону серафимов, – но Вы-то… – человек! Как-никак, а по Вашей же философии Вы не просто человек, а человек, который сознательно стоит на пути развития уже двести пятьдесят миллионов лет. А Вы, господин Лютый… – Шкуро выжидающе посмотрел на Лютого.

– Чего? – не выдержал и спросил Лютый.