Александр Стребков - Калейдоскоп

сейчас на всех так, будто сию минуту, попросив извинения, незваный гость

побежит опорожняться до-ветру. Рожа-то, рожа!.. Давно не бритая и вся в ка- ких-то проплешинах, словно по всей его морде черти огород неумело пахали; или долго гулял и процветал стригущий лишай; или ещё хуже, когда ранней весной неожиданно морозом побьёт уже вылезшую из земли картофельную ботву и она превратилась в проплешины. Рот полураскрыт и находится в

преддверии улыбки, правда, умалишённого. Если бы пред вами предстал

этот душевнобольной тип, вы бы ночи потом не спали. На нижней челюсти, во рту, две металлические фиксы торчат, словно клыки: мутные, железные фиксы и, вероятно, ни разу так и не чистились с того знаменательного дня, ко- гда их внедряли в эту перекошенную пасть; и случилось это, где-то ещё в рас- положении «зоны», на Каменке. Вопреки ожиданиям, на глазах присутствую- щих, нарисовалась та порода уголовника, с явными и отчётливыми призна- ками человеческого вырождения, а то, может быть, и бешенства, каких требу- ется пожизненно держать за кирпичным забором. Такие, типяры, на «зоне» являются самыми опасными для окружающих, имеется в виду – для нормаль- ных зеков, с мозгами. Прежде всего – эти недоноски – они, по своей природе немощны во всех отношениях и без исключения; из-за этого мстительны, ко- варны и злы. Сильный никогда слабого не обидит, а вот подобные субъекты, в любую секунду – ни с того, ни с чего – просто за нечайно брошенное кем-то

слово: он может пырнуть в темноте и даже в строю, или к примеру, в столо- вой, заточкой под рёбра, а то и под лопатку, метя прямо под сердце. О таких говорят, – отмороженный не только на всю голову, но и на всю жопу. Минуты

три или четыре, этот экземпляр, недоразвитый суслик, под именем – «зек» и под неизвестной пока ещё кличкой, тем более, что интересоваться этим, же- лающих пока не находилось, стоял у порога и всё продолжал разглядывать комнату и самих жильцов. Затем он чахоточно в кулак откашлялся и этак ехидно – с явным и отчётливым презрением ко всем – перекосив свой слюня- вый и неопрятный рот, с тонкими полосками растрескавшихся губ, с сарказ- мом, протявкал, будто дворовая собака:

– Привет честной, блатной компании!.. барыги и спекулянты богатянов- ские!.. Шо-то вас тут натолкали, будто в отстойник… в буре и то посвобод-

ней… И по чём сёдни у вас пойло?.. Держу мазу, и зырить долго мне за-подло и так правильные понятия имею, шо не ждали вы меня, босяки вы богатянов- ские… Ну, ничаво, щас разберёмси… Бацилла-шприц, базарил, что живёте вы тута, как сыр в масле катаетесь…

– Ты, гнида зековская, заходя, вначале разрешения спрашивай!.. – прерывая разглагольствования зека, прокричала Клавдия и продолжая лежать на кро- вати, – а не предъяву кидай, недоносок вонючий!.. Не вздумай ещё мне полы тут затоптать!.. Это – Богатяновка тебе, а не Каменка, где ты сидел на параше, иначе мордой твоей пол вытирать буду! У нас разуваются, входя в храм весе- лья, а заодно и для кого-то – печали… тебе, например…

– Чё за базар, шмара вокзальная?!.. Ты, соска, лежи, где лежишь, пока я

сверху на тебя не умостился и не отдрючил тебя, как шконку на зоне за черво- нец годов… Чё-то в тему не въеду, а, хмыри?!.. Чё за базар гнилой, в- натуре?!.. Чё у вас тут за расклад и, какая-то баба ещё и синьку гонит?!.. В об- щем, будет ничтяк, если добазаримся… Прослышал, непонятной водярой вы тут торгуете…

Тем временем Клавдия уже повернулась на бок, подперев рукой голову и глядя на непрошенного гостя, прервав его возмущения, выпалила:

– Ты, ханыга-шпана, не строй тут из себя святого Луку!.. тем более автори- тета. Не бывал ты, видимо, ещё в настоящих ежовых рукавицах, придётся тебе их устроить. Чего ты, гнида, припёрся, спрашивается? Чего тебе надо от нас?! Геморрой подлечить?.. Так это в два счёта… Щас спущусь на низ, схожу до телефонной будки, звякну, куда надо… И снова: нас утро встречает рассве- том… не спит уже наша страна… На Каменке, дебил, встречать утро будешь!.. Или, если повезёт, на Кировском, в карцере, на бетонном полу… Усёк, ша- кал?.. Пойдёшь, по статье за грабёж, сука! Вон, свидетелей сколько!.. мамой клянусь!.. Так что лучше выйди и закрой дверь с обратной стороны…

– А я понты и не кидал, надёжу в душе всё таил, что добазаримся мы… Не

уж-то всего пару пузырей водяры бедному зеку, откинулся токо, а вы пожа- лели… эх вы-ы! не обеднели бы…

– По человечески надо было начинать, а не так, как ты… Вот за это, хам, те- перь свой конец соси, если дотянешься, чего мы тебе от души и желаем, и проваливай нахрен!.. – сказала Клава с усмешкой и приклацнула языком.

– Чево?!.. ты чё это, шалава казённая, понты гонишь и мусоров сюда ещё приплела, будто я на стрёме стою у тебя, а ты собрав в хате шобло, шнырей этих, права решила качать… Да век мне свободы не видать и падлой буду!.. попишу, суки!..

Поняв, что планы его срываются, зек решил пойти ва-банк. Раскинув руки веером: на левой растопырив лишь пальцы, а в правой блеснуло короткое лезвие финки; голову, как гусак, выпер вперёд, ноги полусогнуты в коленях, медленным шагом двинулся в сторону кровати. Иван Ильич сидел на кушетке у самого входа, и сейчас он метался в душе, глазами отыскивая поблизости предмет: что ему поскорее взять в руки. Но, как на грех, кроме в углу совка и веника под рукой не было даже табуретки. В эту минуту из кухни, зайдя зеку со спины, вышел Хомяк-Сундуков с двумя бутылками в руках, держа их за горлышки, наполненные водкой. Подняв над головой уголовника бутылки, и как когда-то мешком с голышом саданул он в витринное окно магазина, сей- час со словами: «Ах ты, собака!.. я тебе покажу, как наезжать и оскорблять нашу тётю Клаву!..» – одновременно шарахнул по темени зека бутылками

сзади. «Рэкетир» – с копыток, а бутылки – вдребезги. Распластался зек на

полу, лежит раскинув руки, в одной из которых зажат нож, а Хомяк стоит и улыбается. Сидоров-Капуста подбежал к кастрюле с картошкой и выхватил нож. Клава крикнула, подумав, что тот решил зека дорезать:

– А ну угомонись!.. не хватало мне ещё тут кровищи, вон и так с головы у него течёт!..

Она уже стояла над зеком, думая, что с ним делать дальше, а Капуста ска- зал:

– Тётя Клава, я вовсе не резать его собрался… Надо бельевую верёвку на кухне обрезать и его крепко связать, пока этот волчара не очухался…

– Связывайте. На всякий случай вяжите покрепче, а если лапти откинет, вы- бросим, как мусор – в окно, вниз головой, а после скажем, что так оно и

было… Сам выпал… Параличный!.. потому и выпал… По-пьяне выпал, неиз- вестно с какого окна, а может, на крышу залез… Засуньте ему в горло бутылку и водку залейте… Если захлебнётся – туда ему и дорога, собаке и собачья

смерть… Да… карманы у него проверьте, а то не ровен час, успел какую-ни- будь нашу вещицу спереть, а это против нас будет улика…