Армине Мкртчян - Последний дар Эбена

Не случайно, обществу людей, она предпочитала общество четвероногих друзей, которые ни в какой ситуации не станут смеяться и потешаться над ее маленькими странностями, которые, кстати говоря, с лихвой перекрываются добрым сердцем старушки. Это единственное, что могло вывести ее из благодушного равновесия, и я понимала ее как никто другой. Поэтому, не выполнить последнюю просьбу доверенную мне, просто-напросто не позволяла совесть. Возможно, она и не вспомнит про нее завтра, но она обязательно вспомнит меня и хорошо бы, если эти воспоминания ничем не омрачались. Итак, не оставалось ничего другого, как встать, пойти и выполнить последнее поручение. Да и мысль напоследок посетить библиотеку, признаться не могла не порадовать меня.

День как никогда выдался прекрасным, но сегодня мне особенно тяжело. Два долгих зимних месяца не видно было ни единого солнечного луча, лишь череда серых беспросветных дней, а сегодня оно появилось, чтобы с иронией взглянуть мне в глаза, напоследок посмеяться надо мной, бросить на меня свои торжествующие лучи или, быть может, послужить доказательством моего просветления. Не выбраться мне больше из этого лабиринта. Тем не менее, я рада этой всевышней милости, подарить мне возможность еще раз подышать свежим воздухом, согреться под лучами февральского солнца и озарить предпоследний мой путь.

Я спускаюсь в метро, который приведет меня в одну из московских библиотек. Каждый раз, когда я чувствую необходимость найти покой и тишину, я иду за ними именно туда. Но сегодня я иду туда лишь для того, чтобы попрощаться с приютившим меня зданием, приветливым зданием, в бескрайних человеческих сокровищницах которого так часто находила я совет и душевное успокоение. Единственные кто осторожно, украдкой глядели лишь в мою душу и протягивали руку помощи, и никогда не сверлили бесцеремонным взглядом мою голову, где вместо волос мой последний парик угнетал утомленный усталый ум. Сколько же всего мнимых волос: прямых, волнистых, с челкой и без, тесным кольцом укрывали и защищали меня от окружающей действительности, затрудняюсь ответить, да и вспоминаю их не без отвращения и некоторой неприязни, несмотря на беспристрастное исполнение возложенных на них обязанностей. Как я хотела быть как все. Хоть раз проснуться и не маскировать себя в течение часа, не надевать ложные волосы, не красить глаза, чтобы скрыть пустые веки. Куда же, однако, без этого, как могу я своим видом смутить уязвимые, впечатлительные и кроткие сердца сторонних людей и не испытывать изо дня в день ежеминутные любопытные взгляды, которые и так с лихвой перекрывали всю мою жизнь. Но теперь ничего не хочу я, да и старость, слава богу, не увижу. Жить еще хоть один день и то казалось невыносимой пыткой. При этой счастливой мысли, я даже облегченно улыбнулась. Передо мной пробежал маленький черный котенок. Я вспомнила Лаврушку. Серенький котенок с лишним пальцем на передней лапке. Мы с сестрой два дня ухаживали за ним и кормили, потому что его бросила мама, а потом он умер. Всего два дня он прожил, но отчетливо, помню его голубоватые тусклые глаза и сегодня не без грусти и даже с некоторой долей зависти вспоминаю о Лаврушке.

Прекрасно помню тот день, как я покупала у одной премилой женщины именно этот последний парик. Со мной, как обычно была моя дорогая сестра. Раньше приходилось обойти всю Москву, чтобы найти красивый, самый лучший, но тогда мы специально выбрали близлежащий магазин, лишь бы иметь возможность выбрать приемлемый вариант и поскорее отделаться от неприятного нам дела. Необходимость заставляла идти, и я шла туда с тяжелым сердцем. Парик как защита от нелицеприятного гнева и ненависти, которые испытывали еще наши предки, в далеком каменном веке к тем, к кому природа была не так щедра. К нам выпрыгнула весьма приветливая женщина и с самым участливым видом пригласила зайти. Однако не успели мы и слова вымолвить, как она уже со страдальческим видом беспощадно поставила мне диагноз страшного злокачественного заболевания, изливаясь потоком жалостливых изречений. Ведь как раз для таких людей очень хорошие скидки и специальные предложения. Каюсь, не столько от возможности сэкономить, хотя приличный парик и стоит немалых денег, но скорее от бессилия и усталости перед невежественностью некоторых людей, решила подыграть ей. А затем, пока многоуважаемая дама с сердцем матери Терезы, набирала номер своей хозяйки, чтобы уточнить о возможности предоставить мне призрачную скидку, между делом самым презрительным голосом произнесла следующие слова.

– А то знаете, приходят с алопецией! – она постукивала пальцами по столу в ожидании ответа. При этом ее хитрые глаза многозначительно скосились кверху в порыве сильнейшего негодования. За столько лет я научилась безошибочно подмечать даже небольшие агрессивные оттенки и низкочастотные волны лицемерия в поведении других. Как бы ни старалась она, скрыть лукавое притворство, то и дело, проскальзывающее через невидимые каналы восприятия, мы все прекрасно поняли и без слов. У меня не могло не возникнуть сомнений по поводу познаний этой дамы относительно вышеуказанного недуга. Однако ж она смело бросалось словами, заученными, вероятно ради собственного тщеславия, терминами и судила то, что при всей ее осведомленности понять не могла. Я же всю свою жизнь остерегалась ненароком коснуться больных струн незнакомой души и тем более избегала судить то, что может ненароком затронуть эти самые струны. Поэтому понять ее я не могла, она меня тем более. Общество поставило штамп и она, как и большинство, не утруждала себя лишней умственной работой. Попытаться разъяснить ей что-либо оказалось бы пустой тратой времени, тем более в моем состоянии не было никакого желания. Со временем устаешь биться об глухую стену.

Какая радость! Ей позволили сделать нам скидку. И они предоставили его с великой щедростью благодетельных людей. Разумеется, можно понять нежелание упускать свою выгоду. Однако ни о какой реальной скидке не могло быть и речи. Парик этот обошелся мне ровно в два раза дороже по сравнению с той ценой, за которую я приобрела точно такой же год назад. Ни единой копейки я тогда не сэкономила ведь, так к чему вся эта ненужная проповедь от женщины, которая даже не утруждает свой ум элементарными понятиями и очевидными признаками совершенно различного рода заболеваний. Уж тогда тем более неясно, почему ваше, так называемое сострадательное отношение, применимо лишь к определенным людям, между тем как то же самое недопустимо к другим. Лишь хитрая уловка, под видом презренной жалости. Возможно человек, независимо от того, что у него за недуг, совершенно не настроен или не хочет обсуждать свои проблемы с незнакомыми людьми, даже просто говорить об этом, уже для него тяжелое испытание. И тем и другим нужен был лишь приличный парик, чтобы скрыться от точно такого невежества, но никак не слабая мораль незнакомого человека или возможно вы думаете что, человеку в таком положении именно вашей щедрой подачки не хватает. Видимо культурное развитие, необязательно означает развитие внутренней культуры человека. А таких людей, чьи щедрые слова задували мою веру, мне не счесть.

Читать дальше