Сергей Маркелов - Легенда об Усену. Цикл «Усену». Книга третья. Том 2

А Маля тем временем, резко погрустнела, отпустила взор, и чуть отвернулась от Шусика:

– Ты думаешь?!

– Добром не спасешь жизнь, не убережешь от людей, ей нет места в нашем мире! – философски закончил Шусик, задрав нос, гордясь таким выражением, ожидая от Мали подобной реакции.

– Так, скажи… – повернулась она к нему, и пристально посмотрела прямо в глаза. – Почему ты спас мне жизнь?

– Я… я… – немного занервничал Шусик, чувствуя мелкую дрожь во всем теле.

– Просто спас и все! – выдавил он из себя, прекрасно понимая, что противоречит сам себе.

– Просто и все… – повторила грустно Маля. – Как низко ты ценишь жизнь, как свою, так и других! – ответила она, повернувшись, и отправилась по следам волчат.

– Постой, что я сказал не так? – дернулся за ней Шусик.

– Когда поймешь, тогда может и увидимся, – остановила она его этими словами.

Не проронив ни слова более, она пошла дальше, неспеша, медленно, в надежде, что до Шусика дойдет, и он одумается, броситься за ней, остановит, извиниться и измениться.

Но Шусик стоял молча, как истукан. Он не шевелился, и провожал ее взглядом, пустым и без единой искорки, как и вся его, казавшаяся на тот момент бесполезная жизнь – без стремлений, цели и смысла.

Сквозь сладкую дрему, уткнувшись в мамину титю, ловил сладкие сновидения маленький волчонок. И ни что не предвещало конца этой семейной идиллии ребенка и ее матери. Но вдруг с первыми лучами солнца, тишину и спокойствие нарушил чей-то пронзительный голос:

– Пора! – прогремел он в тиши, и как по дуновению ветра ушли все сны, испарилось тепло, ушла мать, остались лишь холод и одиночество…

– Куда вы? – резко сменилась картинка, и вот уже волчонок проснулся, и стоит перед могучим вожаком его стаи.

– Пришло наше время! Пришло прогнать их с наших земель раз и навсегда! – говорил поверх волчонка волк, обращаясь ко всей стае. – Они слишком многое себе позволяли, и теперь мы, нанесем ответный удар. Мы проберемся прямо к их жилищам, подкараулим их и…

– Па-па, папа, а вы скоро вернетесь? – прервал волка на полуслове волчонок.

– Да, да! – отмахнулся от сына волк, и продолжил: – Мы возьмем свое!

– Возьмем свое! Возьмем свое! – загалдели все остальные волки в округе.

– Папа, папа, а мама тоже уходит?

– Сынок, – наконец-то нашел время отец на сына и перевел на него свое внимание, но лишь на некоторое время.

– Мы вернемся, обязательно скоро вернемся! – коротко молвил он и умчался прочь, а следом за ним остальные волки.

Последней ушла его мама, воспользовавшись всеобщей толкучкой, она подбежала к нему и прошептала на ушко:

– Будь сильным! – и лизнув ему лобик, побежала за всеми.

– Ма-ма! – тихо прокричал волчонок, не в силах сдержать слез.

Вытянув лапу в ее сторону, он замер в таком положении до тех пор, пока одна из нянечек не подошла к нему и препроводила в детскую…

– Что случилось, что случилось? – снова резко поменялась картинка и вот уже волчонок после долгого времени ожидания, кинулся навстречу возвращающимся волкам.

Но встретив лица, на которых читалась лишь боль и страх, он замер на месте, и повторял одно и то же, каждому проходившему мимо волку:

– Где? Где? Где? – и с каждым сказанным словом, его ощущение, что что-то случилось, росло и перерастало в смятение и ужас.

Последнему он задал этот вопрос, одиноко ковыляющему волку, лицо которого было до поры до времени скрыто пеленой тумана, что сгущался ближе к ночи.

– Где? – еле прошептал он, увидев перед собой отца, раненого снаружи и убитого внутри. Его глаза говорили красноречивее, чем его уста, и пусть те врали, волчонок все понял.

– Это все он, сынок – человек – наш враг! – лишь ответил он и пошел дальше к остаткам стаи под пристальным взглядом своего сына…

– Мы сегодня же отправимся в путь! – начал волк, в новой сменившей прежнюю, картинке, нависнув над волчонком, который не то, что разговаривать с ним, видеть его не желал.

– Здесь оставаться опасно! И не вздумай мне перечить! – чуть ли не крича, говорил волк, который был так разбит горем, что и не знал, как иначе выплеснуть эмоции, хотя сына, это заботило меньше всего.

– Мы отыщем того, кто сможет нам помочь, сможет помочь тебе! – зарычал волк и потянулся к сыну лапой, чтобы погладить, как раньше по головке. Но от его прикосновения, сын дернулся и тут же резко проснулся…

Это был всего лишь сон, воспоминания из прошлого, но то холодное прикосновение своего отца, Сиваох ощущал на себе как наяву. Ему самому стало так не по себе от всего этого. Он испуганно вскочил на лапы и часто дыша, стал оглядываться по сторонам.

Никого не было. Его убежище по-прежнему было одиноким и холодным. Отец ушел еще вчера, но после его прихода, остался всепоглощающий страх перед прошлым. Он знал, что отец уже далеко, но все равно чувствовал чье-то присутствие, кого-то или чего-то, что вселял в него неописуемый ужас. Не в силах с ним бороться, волк выскочил из своей коряги, и был просто поражен. Со всех сторон, на него смотрели огненно-зеленоватые глаза, приближающиеся к нему, как только тот появился.

– Н-е-е-т! – захрипел сдавленным голосом волк и бросился бежать, куда глаза глядят, прочь от глаз, за которые он принял, всего-навсего паривших в воздухе светлячков.

Истину говорят: «У страха глаза велики». И именно им был охвачен волк, несущийся прочь сквозь чащу леса, сшибая все на своем пути. И ничто: ни хлещущие его хвойные ветки по лицу, ни изодранные в кровь лапы, не могли остановить бегство.

Ничто, кроме внезапно разверзнувшейся перед его лапами земли. Глухо хрипя, он кубарем покатился вниз по склону оврага, который казался для него в те мгновения, бесконечно крутым. По правде же, это был овраг с немного крутым склоном, уходящим вниз под склон холма.

Его «нескончаемому падению» все же наступил конец. Не в силах, что-либо предпринять – так сильно боль сковала все его тело, а разум – страх, еле поднявшись на лапы, волк замер на месте. Так как перед ним вырос тот, кого он меньше всего ожидал увидеть здесь и сейчас. Вскочив на лапы, от приближающегося ночного шума, он также замер на месте, когда перед ним неожиданно вырос волк.

– Хр-хр-х-х-х-р-р! – захрипел глухо волк, впив в него свой помутневший от пробежки и падения взгляд, силясь сказать хоть слово, но он явно был чем-то напуган и язык его не слушался.

– Ты… ты… я… – начал волк, выдавливая каждую букву через силу, тяжело дыша, на выдохе.

– Снова… ты… пришел за мной… – говорил волк членораздельно, а тот к кому он обращался, хранил молчание.

Не двигаясь, он совершенно замер и казался тенью.

– Нет! Н-е-е-т! – протянул волк, начиная пятиться от тени.

– Ты… ты… Чего ты молчишь? Или… может быть… Нет, только не это… Я уже близко… нет… Я не могу… Я не хочу… Убирайся барс, поди прочь от меня… – кричал волк давящим голосом, переходящим на визг.