Владислав Зубченко - Рождённые огнём. Первый роман о российских пожарных…

Печной жар уже раззадорил всю компанию, и они, раздевшись догола, нырнули в привычный для себя знойный дух. В тазах заплюхали веники, заготовленные с осени, от выплеснутой Бодровым воды зашипели камни на печи, и стало ещё жарче. Воздух сделался тягучим, пробирающим всё тело мелкими острыми иглами. Последним в парную вбежал Петров. На плече его, почти у самой шеи, виднелись две отметины от пистолетных пуль.

– Эк, Иван Яковлевич, где же тебя так? – рассматривая голого товарища, спросил Бодров.

– В полиции, известно где, – неохотно поделился Петров тем, о чём, по всему видно, вспоминать не любил. – У воров пистоль оказался, не увернулся я.

Спустя несколько минут из бани послышались крики, бранные словечки, охи да ахи.

– А ну-ка, поддай ещё парку, Ширш! – орал, что был сил Бодров. – Ох, не спалиться бы!

– Степан Степаныч, уж мочи нету жар терпеть, – слышен был тихий голос Мартынова.

– А ну терпи, боец, на что мне такой пожарный – сдюжишь!

Пожарные по очереди хлестали друг дружку горячими вениками, выгоняя из своих тел затаившиеся хвори, разогревая в груди души, чтобы после, охладившись колодезной студёной водой и закутавшись в белые простыни, начать свой откровенный разговор, на который по трезвому делу мужик вряд ли сможет решиться…

В понедельник Дорофеич запил. С ночи он пропадал неведомо где, а наутро Ширш обнаружил его спящим в дальнем углу казармы в таком непотребном виде, что было совершенно ясно, что самостоятельно Макар Кондрин до части не добрался бы.

– Кто ж дотащил его, и где подобрали? – вопрошал бойцов Ширш, но те, отводя глаза, по-братски молчали.

Макар на все поползновения привести его в чувство злобно отмахивался, обещая зарубить топором любого, кто подойдёт. Лишь новому его помощнику Ивану и коту Кузьме было дозволено быть рядом. Дорофеич водил в пьяном сне в воздухе руками, открывая порой ничего не видящие глаза, и нёс околесицу.

– Вон пошёл от меня, рогатый! – снова начинал кричать Макар, поднимая для крестного знамения изуродованную руку, отчего зрелище и впрямь было бесовское. – Я тебя знаю. Я в бога нашего верую – не возьмёшь меня, нечистая!

Нащупав Кузьму, Дорофеич сгрёб его в охапку и начал целовать. Кот, озверев от перегарного запаха, упёрся всеми четырьмя лапами и куснул Дорофеича за нос.

– Это не Кузьма наш – нечистая за мной пришла! – заорал Макар и принялся душить кота.

Мартынов вошёл в казарму, когда товарищи насилу вырвали животное от буйного пожарного. Взъерошенный и помятый Кузьма с выкатившимися от страха глазами злобно шипел, будто дьявол, изгоняемый Дорофеичем, на самом деле решил переждать в его шкуре.

– Тащите в конюшню! – приказал Мартынов. – Емельян, Иван, рукав и трубу у бочки готовьте.

Пожарные поволокли пьяного Кондрина к бочечному ходу. Двое взяли его под локотки, поставив прямо перед бочкой, от которой Иван через насос уже протянул пожарный рукав. Дорофеич, висевший на руках товарищей, был похож на приговоренного к казни. Он поднял голову.

– Почто убиваете меня, православные?

– Качай! – коротко приказал Мартынов.

Иван, державший в руках водоливную трубу, испуганно посмотрел на командира.

– Качай, Емельян, немедля! – прикрикнул помощник брандмейстера и сам, оттолкнув Ивана, взял трубу из его рук.

Струя ледяной воды ударила фонтаном, и Николай направил трубу прямо в Дорофеича, пытаясь столь изуверским способом вернуть его к жизни. В рубахе и кальсонах пьяный Макар вмиг превратился в одно стираное бельё и, спустя полминуты, открыл глаза и задёргался из стороны в сторону.

– Всё, всё! Пусти!

Воду остановили. Макар по-собачьи затряс головой, разбрасывая брызги. Мысли его прояснились, а во взгляде обнаружился потерянный со вчерашней ночи смысл.

– Дорофеич, мать твою! – подступил к нему Мартынов. – Будешь баловать, его высокоблагородие приказали в шею тебя гнать, даром, что покалечило!

– Виноват, Николай Алексеич, бес попутал, – с готовностью начал оправдываться Кондрин. – Только вот головушка болит – спасу нету никакого.

– Ладно. Емельян, похмели его и пусть проспится к обеду, – брезгливо сморщился помощник брандмейстера. – А то помрёт, не ровен час…

В Оренбурге начались пыльные бури. Они налетали всегда нежданно, закручивая в столб поднятый с земли песок, и бросали его в лицо. Дамы пытались прикрыться платками, а кавалеры просто оборачивались спиной, пережидая, пока стихнет.

– Опять черти крутят, – обязательно говорил кто-то.

Пыльный столб нёсся дальше по улицам на десятки и сотни саженей, пока не прибивало его снова к земле. Обувь и одежда горожан становились серыми, песок хрустел на зубах и царапал глаза.

Мартынов наблюдал всё это безобразие из окна караульной. В наступившую жару гореть начало в аккурат по три-четыре раза на дню. Бойцы, не успев обсохнуть, вновь летели то в Кузнечные ряды, то на Базарную площадь, то в Форштадт или Новую Слободку. Пожарные обозы сновали по улицам, не вызывая удивления, а пожарные к вечеру выматывались совсем, да так, что – здоровые и выносливые – падали без сил. Лошадей тоже не жалели.

– Француз наш не сдюжит, – сокрушённо говорил Ширш Мартынову. – Вчера, когда с Инженерной с пожара-то воротились, он еле приполз. Встал в конюшне, фыркал долго. Потом на леву ногу припадать начал, я уж подумал, что помирает.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.