Вальдемар Крюгер - За Рифейскими горами

Но последние годы не ходил Захар в тайгу. Стар стал, немощен. Посмотрит на нож, вспомнит былые годы, закряхтит.

– И куда вся сила подевалась? Словно пень трухлявый стал.

В тот самый день, когда Матюша мастерил с дедом свой первый туесок и потом играл в лапту с друзьями, вздремнувший с часок Захар, решил заняться тем, что он давно уже собирался сделать. Новые ножны для камасинского ножа. Старые развались, того и гляди, пойдешь в лес, да потеряешь. Совсем то дома, на печи, дед Захар не сидел. Так недалеко от деревни ходил погулять, размять старые кости, поискать целебные травки, наломать метелку, да мало ли что. В деревне всегда забот полон рот. Нож же, он всегда брал с собой.

Выйдя на крылечко Захар потянулся, зевнул, прикрыв ладошкой рот, и неторопливой, по-старчески шаркающей походкой, пошел к себе в заветный уголок. К сараю возле бани, где на верстаке лежал столярный и прочий инструмент. Поковыряв в штабеле досок, нашел, то, что нужно. Колотая дощечка из ствола корявой березы.

– В самый раз, – произнес довольно старый камасинец.

Березки с крученным стволом, самый подходящий материал для изготовления хоть ручки ножа, хоть ножен или других предметов. Такое дерево очень крепко и плохо поддается обработке, но зато и служит долго хозяину. Не зря же деревенские курильщики изготовляли себе трубки из корневища или ствола крученой березы.

Захар выколол из выбранной им березовой дощечки две примерно одинаковые плашки и острогав их потоньше, положил на верстак. Достав нож, положил сначала на одну, пометив угольком контуры ножа, затем на другую. Зажав в деревянные тиски, выдолбил стамеской углубление, куда позже должно было лечь лезвие. Положив нож, примерил. В одной плашке выемка была еще недостаточна глубока. То не беда. Отложив стамеску в сторону, достал напильник по дереву. Мелкие опилки посыпались с верстака на земляной пол. Так, еще раз померить. Все. Теперь подходит. Можно переходить к следующей части.

Некоторое время спустя и вторая половинка будущих ножен приобрела желаемую форму. Столярная часть была закончена, пора было, перейдя к кожевенному делу, побыть скорняком.

Кряхтя Захар разогнул занемевшею спину и пошел в сени. Через несколько минут вернулся обратно, неся кусок мягко выделанной шкурки. Положив на верстак провел рукой по густому подшерстку, произнеся короткое.

– Ча [50] Камас. ча' – речная выдра .

Плотные, темно-каштановые волосы приятно защекотали загрубевшие мозоли на ладони белоголового старика.

Улыбка пробежала по его лицу. Старый охотник вспомнил о давно минувших днях чудесной молодости.

– О, как же было тогда все прекрасно! Охотничий сезон, начинавшийся поздней осенью, милое сердцу становище в тайге, тропить соболя, пока глубокий снег не заставит вернуться в деревню. А там уже дружки дожидаются! Вечерки с девчатами!

Ушедший в себя Захар присел на заскрипевшую табуретку. Положив руки на колени, он сидел умиротворенно вздыхая, витая в мыслях в том, таком чудесном прошедшем времени. Неожиданно его хорошее настроение сменилось старческим брюзжанием.

– А теперь что? Поясница разламывается, спасу нет! Силенка ушла! Не зря люди говорят, не зря – два века не изживешь, две молодости не перейдешь. Ох уплыли мои годы, как вешние воды.

Да ладно дед Захар! Что толку жаловаться-то. Есть у тебя еще порох в пороховницах! Давай, мало-помалу дальше, вон тебя ножны уже ждут дожидаются.

Словно услышав, Захар погладил ладонью мех выдры, положил шкурку на верстак мездрой вверх и отрезал ножом две полоски в три пальца шириной. Положив отрезанные полоски в приготовленные им половинки ножен мехом наружу, сложил деревяшки с вложенными в них полосками вместе и обрезал выступающий за край мех выдры. Оглядев сработанное изделие придирчивым взглядом, отложил в сторону. Закряхтев встал с насиженного места, шаркая ногами подошел к полке в углу сараюшки и достал оттуда кусок выделанной лосиной кожи. Пощупал ее пальцами, проверяя, мягка ли она, хорошо ли выделана? Желтая кожа нежно защекотала скрюченные пальцы старика. Улыбка расцветила его лицо. Довольный добротной кожей, моя работа, Захар обернул ножны лосиной кожей, и отрезав подходящий кусок, взялся за шитье. Сшитый чулком чехол, вывернул на правую сторону и натянул на полуготовые ножны – две деревянные половинки с зажатыми между ними полосками меха выдры.

Наконец пробил час старого камасинского ножа, вселиться в новый дом.

Справляя новоселье, нож плавно скользнул по шелковистому меху выдры внутрь ножен. Пошевелил за рукоятку, Захар убедился, крепко ли нож сидит в ножнах. Радостный вздох облегчения раздался из его груди. Ножны удались на славу.

Теперь небольшое пояснение. Что же делает мех выдры внутри ножен?

В старые времена людям был еще неизвестен секрет производства нержавеющей стали, поэтому изделия из железа становились легкой добычей ржавчины. Ножи тоже не являлись исключением. Если учесть тот факт, что металлические изделия в ту далекую пору были очень дороги, то будет понятно, почему их владельцы искали способы защиты и сохранения долговечности их любимцев.

Лезвия ножей смазывали маслом или жиром, и когда нож опускался в ножны, на мехе внутри ножен оставался тонкий слой масла (жира), который служил надежной защитой от ржавчины. Каждый раз, когда нож скользил из ножен, или в ножны, его лезвие покрывалось микроскопически тонким защитным слоем.

Камасинцы использовали для смазывания их ножей медвежий жир, или же это происходило при свежевании туш добытых зверей, или же, еще чаще, при трапезе. Нож являлся для камасинцев важнейшим, многофункциональным столовым прибором. Как и другие малые народы Сибири, камасинцы применяли во время еды особую технику пользования ножом. Мясо варилось крупными кусками. Проголодавшийся кочевник брал мясо в руку, впивался зубами в лакомый кусочек, оттягивая его рукой от лица. Затем следовало молниеносное движение ножа и отсеченный кусочек мяса исчезал во рту. Вся эта процедура приема пищи происходила в очень быстром темпе. Зубами хвать, ножом вжик, проглотил, и тут-же опять зубами хвать, и так далее. Те европейцы, кому посчастливилось видеть такое действо, были потрясены необычайной ловкостью сибирских аборигенов, но никто из них не рискнул повторить этот «танец с саблями». Носов своих длинных жалко стало.

Мех внутри ножен имел еще одну, очень важную функцию. Он предотвращал самопроизвольное выпадение ножа из ножен. При передвижении по пересеченной местности, лазанью в таежных буреломах, слабо сидящий в ножнах нож, мог бы выпасть, и наверняка потеряться, что являлось в то далекое время для охотника настоящей трагедией. Без ножа пришлось бы ему в тайге очень туго.