Екатерина Бердичева - Песнь ветра

– Давай молоко! – Пальчики с черной каймой под ногтями схватили кружку, а кнопка носа с присохшим семечком ели нырнула внутрь. Двумя ручками он крепко держал полную посудину, задирая головку с золотистыми растрепанными волосами все выше.

– Вот! – Протянул он маме пустой бокал. – Вкусно!

Зеленые глаза лучились радостным детским весельем, а рот, с молочными усами наверху, расползался в задорной усмешке.

– Мам! Мы только крепость захватим… Я быстро-о!

Частый топот ног и угасающий звук голоса. И вот где-то завопили ребятишки, приветствуя своего смелого командира.

– Ты его балуешь! – Неодобрительно сказала эльфийка постарше и, вздернув нос, ушла в другую половину дома.

– Но госпожа… – Молодая женщина опустила руки. – Он ведь еще такой маленький…

Холодная и надменная мать ее мужа держала весь дом в строгости и полном подчинении собственной воле. Два взрослых сына, оставшихся жить в родовом гнезде после женитьбы, и их жены боялись госпожу, как они ее называли, до озноба и мурашек по всему телу. Даже внуки были приставлены бабушкой к работе по силам. Иначе… В шкафу на половине госпожи висела длинная плеть, которой она владела мастерски. И била она ей через одежду так, что тонкий хлыст не оставлял следов на коже, но все тело после побоев болело несколько дней. Старшему сыну, который однажды выступил на собрании жителей своей улицы в поддержку соседа, с которым конфликтовала мать, она сломала руку. Оклемавшись, он зарекся переходить ей дорогу даже в мелочах. Но этого, к сожалению, никто не знал, поскольку в маленькой общине не было принято выносить сор из избы. Семья считалась дружной и работящей. И даже была образцом для подражания. Естественно, девушки, сосватанные матерью для сыновей, только обретя статус жен, с ужасом начинали понимать, что творится под внешним благополучием, но… было слишком поздно. А родственники, купленные дорогими подарками, ничего не хотели слушать. Сбагрили доченек с рук в состоятельную семью… чего ж плакать? Радоваться надо! И девушки радовались. Работе с утра до вечера на огородах и уходу за скотиной. Плетению из толстой шерстяной нити теплых ковров и тканей для верхней одежды. Близости со своими мужьями строго по расписанию, повешенному в спальне каждой супружеской пары. Даже время зачатья внуков госпожа просчитывала заранее, составив звездные карты каждого будущего младенца.

С рождения и до уверенной ходьбы без помощи взрослых малыши воспитывались под надзором молчаливых матерей, впитывая с молоком подчинение госпоже. А потом их переводили на другую половину дома, в общие со старшими детьми спальни, где с ними никто не церемонился. Здоровы, сыты и ладно. Потихоньку дети приучались убираться по дому, ухаживать за пуховыми козами и курами. Летом, кроме всего прочего, у них было задание ворошить для просушки сено и собирать веники. Но если кто-то из детей капризничал, и старшие были не в силах унять ребенка… Порка ждала всех.

Когда, в соответствии с расписанием, у жены младшего сына родился второй мальчишка, никто не ожидал ничего особенного. Еще один работник-бедолага. Но… первые проблемы начались уже тогда, когда кроху Эринэла было приказано переселить в спальню к остальным детям. Нет, он не ревел, растирая кулачком глазенки. Он просто вцепился в руку старшего брата зубами и повис на ней, изредка перебирая челюстями, словно волк или дикий пес. Испуганная мать попыталась его отцепить, но тот извернулся, словно зверек, и ударил ножкой парню прямо в низ живота. Тот не удержался и взвыл. Конечно, услышав непонятный звук, на их половину пришла госпожа. Посмотрев на старшего внука, в ужасе мотающего прокушенной рукой, из которой хлестала кровь, и испуганные неотвратимостью наказания лица остальных, она неожиданно рассмеялась.

– Хороший мальчик. – Сказала она. – Крепкий. Когда оторвете его от Вирэла, приведите ко мне.

В конце концов ребенок устал и выплюнул чужую руку. Старший брат, всхлипывая от позора и боли, ушел обрабатывать раны, а мать, прижав ребенка к себе, наспех вытерла испачканный в крови рот и горло.

– Маленький мой… – Всхлипнула она. – Зачем ты так!

– Не хочу! – Нахмурил он бровки и сжал кулаки. – Не хочу туда!

– Здесь такие порядки, малыш… И не нам их менять. Зачем же ты так… Она убьет тебя!

– Не убьет. – Зеленые глаза уверенно смотрели из-под длинных ресниц, а золотистые волосы намокшими сосульками рассыпались по кофточке. – Я сам ее убью!

Мать прикрыла рукой рот ребенка.

– Тихо! Нельзя так говорить! Лучше подчинись…

На секунду прижав головенку малыша к груди, она вздохнула. А потом поднялась на ноги.

– Надо идти.

Оставив сына в комнате злобной госпожи, она закрыла ладонями уши и побежала в сад, чтобы никто не слышал ее горького плача.

– Ну что, маленький неслух… – Тем временем спросила ласковым голосом госпожа. – Знаешь, что тебе будет за непослушание?

– Знаю. – Бесстрашно ответил малыш. – Я – дикий леопард. И я перегрызу твою глотку.

– Ты – не леопард. – Рассмеялась эльфийка. – А жалкий котенок. А я – охотник. И котят давлю одним пальцем.

И она, приставив аккуратный ноготок к носику, слегка на него надавила.

Женщина не ожидала, что ребенок, подпрыгнув, словно мяч, вцепится ей в шею всеми десятью пальцами, а ногами крепко обхватит талию.

– Я – леопард! – Веско сказал он, глядя ей в глаза и все глубже вдавливая ноготки в мягкую кожу. – И буду жить с мамой! Обещай или я тебя загрызу!

И первый раз в жизни не привыкшая к отпору женщина призадумалась. И даже немного испугалась: уж очень решительным был у малыша взгляд.

– Да-а… – Хрипло выдавила она. – Живи пока с мамой… Только ручки убери. Мне больно!

Давление ногтей ослабло.

– Но работать все равно надо. – Строго сказала она, когда малыш, наконец, убрал руки.

Зеленые глаза, только что бывшие не по-детски яростными, словно у дикого зверя, улыбнулись.

– Я буду работать! – Крикнул он и неожиданно крепко обнял ее за многострадальную шею. – Ты хорошая! Я тебя люблю!

И детские губки нежно поцеловали ее щеку.

Женщина осторожно ссадила малыша с себя на ковер и приложила к шее ладонь. На ней осталось несколько красных отпечатков.

– Кто научил тебя кусаться и прыгать? – Спросила она, забыв про хлыст.

– Я сам! Мама, когда уходит, запирает меня в комнате. И я играю в леопарда! Страшного и кусачего! Тебе больно? – Вдруг, скривившись, спросил он, увидев с какой осторожностью госпожа намазывает кожу мазью. – Дай помогу!

И та, опустившись рядом с ним на колени, протянула ему банку. Маленькие ручки аккуратно размазали целебный бальзам.

– Ты – сильная! – Сказал ребенок. – Не плачешь!

– Да… – Сказала она, протянув руку и погладив спутанные волосенки. – Я – сильная.