Лео Шульман - Мелкий лавочник, или Что нам стоит дом построить. Роман-биография

И тут к скамейке приблизилась непохожая на других женщина, торгующая орехами.

– Фу-у, – сказала она, – еще один овал одолела. Вы не будете возражать, если я покурю здесь на краешке?

– Лучше бы не надо, – испуганно сказал Хорошокин.

– Курите, курите, ветер дует от нас, – неожиданно сказала жена.

Хотя воздух был недвижим и ни один листик на дубе над скамейкой не шелохнулся, повеяло необычным.

– Где она нашла ветер? Наверное, это от жары? – подумал Хорошокин, и над головой продавщицы орехов засиял нимб.

Отношения с городскими ветрами у жены Хорошокина Тони были сложными. В прогнозе погоды для нее было главным направление и скорость ветра. На втором месте стояла величина атмосферного давления.

– Опять врут, ну не может быть потепления при северо-западном ветре, да еще 6 метров в секунду, да еще при падающем давлении, – спорила она с Гидрометцентром.

– Ну я же говорила, – восклицала она, когда вечером чета Хорошокиных выходила гулять, чтобы побороться с тихо подкрадывающейся старостью, – ветер-то северо-восточный.

Как она определяла в самом логове новостроек стороны света и направление ветров, дующих в большом и красивом городе сразу во все стороны, для Хорошокина так и осталось загадкой.

– Ой, спасибо, – сказала женщина в нимбе, положила холщовый мешок с иностранной надписью и большую сумку на скамейку, а сама отошла на противоположную сторону аллеи и закурила.

Мешок и сумка были набиты орехами: сумка – доверху, а мешок – наполовину. Орехи были какие-то необычные: очень большие, одинаковые и завернуты в золотую фольгу.

– А что это у вас за необычные грецкие орехи? – спросил Хорошокин закончившую перекур продавщицу. – Такие большие, одинаковые и в золотую фольгу завернуты.

– Так это орехи счастья, – нимб над головой продавщицы засверкал.

– Как счастья? – не понял Хорошокин.

– 50 рублей не деньги. Загадываете желание, покупаете орех, и все сбудется. Еще ни разу не было, чтоб не сбывалось. Это же орехи не простые, а лучший китайский сорт, привезенный прямо из Китая.

Нимб погас.

– Ничего не понимаю, – сказал Хорошокин. – А счастье-то где?

– В орехе, там лежит бумажка, а на ней все написано.

– А как я ее достану?

– Как-как, – не выдержала жена привычную хорошокинскую тупость, – расколешь орех и достанешь.

– А как я его расколю?

– Да я его расколю, каблуком, тебе дать 50 рублей?

Хорошокин достал 100 рублей.

– Что б за год набрать денег на этот чертов загородный дом, – загадал он желание, получил сдачу, три раза перекрутил в холщовом мешке орехи, взял самый нижний и отдал его и сдачу супруге. Супруга положила деньги в сумку, орех – под каблук австрийской босоножки на платформе, купленной в прошлом году в Вене, и, как Григорий Мелехов одним ударом шашки раскалывавший австро-венгерские черепа, одним ударом австрийского каблука развалила орех на две половинки. Внутри лежала аккуратно свернутая розовая как австро-венгерские мозги бумажка.

Хорошокин достал ее, развернул и стал читать напечатанное мелким шрифтом.

– Вы видите окружающий мир будто бы сквозь пелену. Расслабьтесь. Скоро она спадет, и в ваших делах наступит ясность. Не принимайте скоропалительных решений, ибо ваши нервы расшатаны.

– Расшатаются тут с этим домом, – подумал Хорошокин.

– Если хотите добиться успеха, прислушайтесь к советам начальства, скоро все изменится к лучшему.

«Вроде пока все правильно, – подумал Хорошокин, – кроме советов начальства». Хорошокин уже давно сам был начальством.

«Разве что считать начальством супругу».

Дальше тоже все было правильно.

– Уделяйте побольше времени общению с детьми. Новые перспективы и новые планы уже возникают, но вот новой любви пока не предвидится.

– Слава богу, еще только новой любви мне не хватало – резанула Хорошокина.

– Сконцентрируйтесь на каком-нибудь одном желании и не растрачивайте силы на все понемножку.

«Уже сконцентрировался, черт бы побрал этот дом», – подумал Хорошокин.

– Давай порву, – сказала жена.

– Разве эти бумажки рвут? – спросил впечатленный Хорошокин.

– Да они там все одинаковые, – сказала Хорошокина.

Они встали со скамейки, чтобы сделать еще один круг и вскоре догнали продавщицу счастьев.

– Ну что, сходится? – спросила она.

– Вроде бы сходится, – ответил Хорошокин. – У вас там, наверное, все бумажки одинаковые?

– Да вы что! – обиделась продавщица. – 10000 вариантов. Все покупатели довольны. Я их потом в парке встречаю. Все благодарят. Удачи вам, ребята.

В Хорошокине расплылось чувство благодарности:

– Спасибо, что назвали ребятами, – поблагодарил Хорошокин.

– Ну а кто мы, мне тоже уже 47, и ничего, все еще ребячусь – сказала приятная продавщица и как-то завлекающе посмотрела на Хорошокина.

– Приходите к нам в парк, – добавила она, и Хорошокину показалось, что продавщица подмигнула.

– Это из-за тебя нас приняли за 45-летних, – похвалил Хорошокин жену.

Благодаря девичьему виду ровесницы-жены пенсионера Хорошокина часто принимали за подлеца, променявшего старушку жену, на молодую хищницу.

– А записку я сохраню, посмотрим, что будет, – задумчиво сказал Хорошокин.

Буквально с понедельника предсказания стали сбываться прямо по списку. Первой, постепенно, исчезла пелена. Исчезла она благодаря лекарствам, выписанным доктором, к которому Хорошокин сходил в понедельник. Потом Хорошокин прислушался к совету учредителей, принявшим решение об открытии новой точки роста прибыли, которая могла оказаться и точкой роста убыли. Но совет учредителей был опытным и верил в лучшее. И хотя это решение явно отдаляло строительство дома, он решил твердо следовать указаниям записки, сконцентрировался на этом одном желании жены и сына и перестал растрачивать силы и деньги на все, кроме будущего дома.

– Ну а как же, – думал он, – раз все так быстро сбылось, то, может, и с домиком получится. И будет нам купленное счастье.

Покупку загородного дома придумал сын Хорошокиных Коля.

Коля родился в городе, ходил в садик в городе, ходил в школу в городе, а потом окончил в городе институт и поступил на городскую работу. Когда у него возникло непреодолимое желание жить за городом, Хорошокины не знали. Но предполагали, что тогда, когда у них оказалось три городских квартиры.

– Ты посадил за свою жизнь хоть одно дерево? – спрашивал Хорошокина-старшего сын Коля.

– Да я их десятками сажал в школе.

– В школе не считается, считается на своем участке.

– Ну ладно, сына ты вырастил, а дом построил?

– А три квартиры? – парировал Хорошокин-старший.