Павел Годун - Обезличенная жизнь

Он достал из холодильника припасённую для такого случая бутылку пива; присел за стол и посмотрел на стекающие по её отпотевшим бокам капли. Чем-то очертания бутылки напомнили ему изгибы женского тела. «Да, наверное, пора, но только не сегодня», – заключил он. Наполнил стоявший рядом изящной формы бокал и одним махом выпил его. По телу постепенно разливалось тепло, и уже через некоторое время он почувствовал успокоение и улучшение настроения. Потом выпил ещё, и ещё, пока бутылка не оказалась пустой. «Здорово, – поймал он себя на чувстве приятного умиротворения и успокоился окончательно. – Вот, вроде бы, и мысли восстанавливаются. Теперь всё – теперь, пожалуй, можно и бросать».

Вдруг тишину затянувшегося утра нарушил звонок телефона. От неожиданности он даже вздрогнул: «Фу ты, чёрт, кому там ещё чего от меня надо?»

Он ответил. Из трубки раздался голос, который он не хотел слышать в ближайшее время, особенно сегодня.

– Здорово, дружище! Помнишь, какое сегодня число? – как будто заходя издалека, недоброжелательным тоном произнёс голос.

– Да-да, конечно, – запинаясь, ответил он. – Но я ещё не готов…

– Это твои проблемы, – прервал его голос. – Достаточно разговоров, я уже много выслушал, пришло время дел. Итак, когда мы встречаемся, и ты отдаёшь долг?

– Только не сегодня, – взмолился он. – Мне надо ещё пару дней, недостает немного, чтобы полностью рассчитаться с тобой. Надо ещё немного времени.

– Время, время. Вечно его всем чуть-чуть не хватает, а тебе, так я смотрю, его не хватает постоянно и катастрофически, – по-философски прозвучало из трубки. – Но, как это ни странно звучит, твоё время – в моих руках, у тебя теперь нет даже его. Хорошо, – продолжил голос, – ссудный процент не бывает без судного дня. Я так думаю, пусть он наступит для тебя через две ночи, одна из которых только что закончилась! Ха-ха-ха! – раздался из трубки издевательский смех и потом зазвучал длинный гудок.

«Ну и что теперь, – продолжил он диалог, уже сам с собой. – Шутки, похоже, закончились. И что будем делать? Вот у Родиона Романовича нашёлся же выход, – вспомнил он почему-то героя романа Достоевского, как будто сравнивая его с собой. – Да и деньги оказались ему не нужны. А что ему, собственно, нужно-то было? Что-то там сам себе хотел доказать. А мне-то что и кому доказывать? Тут не то, что топором не отмашешься, пулемёт не поможет. Да и я не Родя. Ну и мысли! Уже и в классику затащили! Что делать-то будем?»

Хмель исчез окончательно. Он знал, что спрятаться или уехать он не сможет, рано или поздно его всё равно достанут. Надо было искать деньги. Однако теперь он и так уже был должен вдвойне, так как вчера перезанимал деньги именно для того, чтобы рассчитаться с предыдущим долгом сегодня. Долг удвоился, а также удвоились и обязательства. Так что, по сути, в прошедший вечер кто-то странным образом уже запустил процесс его «казни». Очень скоро его все равно найдут, и это может закончиться чем-то, мягко говоря, не очень для него приятным.

Первое, что пришло ему в голову – это все же пройтись по горячим следам ночного рандеву. Вдруг всё же посчастливится, и он найдёт то место, где оставил сумку. «Чем чёрт не шутит!» – с оптимизмом подумал он, собрался и вышел из дома.

Словно тень, он бродил по улицам, которые вчера казались ему наполненными яркой иллюминацией и весельем, бесшабашностью и вседозволенностью. Дело шло к обеду. Кафе, в которые он заходил, чтобы вспомнить, где же он всё-таки был, вновь заполнялись людьми. Кто с бокалом пива, кто с фужером вина, а некоторые даже за чашкой чая сидели, оживленно беседовали и поглощали свои любимые закуски, первые и вторые блюда, десерты и фрукты. Он смотрел на эти довольные лица всех возрастов и думал, что сегодня, здесь и сейчас, он тоже мог бы прожигать свой честно заработанный выходной.

Когда он обошёл почти все кафе, где был вчера, ему стало ясно, что затея с поиском сумки заканчивается провалом. Вот оно то, последнее, где состоялось ночное знакомство с ней. Вчера здесь опустился занавес его бенефиса, он был звездой. Это было его шоу, праздник жизни. Это и была сама его жизнь. Ведь именно для этого он и вынужден находить способы заработать. Если бы не было этой влекущей своими соблазнами жизни, для чего бы ему понадобились деньги?

«Вот интересно, – думал он, – и чего я мечусь в поисках денег? Сколько нервов, эмоций, напряжения ради этих бумажек. Вот ты их заработал – и тут же потратил на шмотки, вино и женщин, а значит, вновь обязан вернуться в этот круговорот, чтобы вновь заработать и так же потратить. Кто меня заставляет это делать? Какая сила? – задавал он сам себе, казалось, бессмысленные вопросы. – Впрочем, куда меня опять несёт, снова в философию ударился. День скоро заканчивается, а я ничего не нашёл и не придумал. Похоже, надо ехать к матери. Может, она чем-нибудь поможет».

Его мать жила недалеко от областного города, в тихом, маленьком городке. Последнее время он стал всё реже её навещать, обещая себе «Вот завтра съезжу», или «На выходные надо обязательно съездить». Но всё время находились причины не приезжать. Так или иначе, встречи были довольно редки, но теперь её возможная помощь казалась небольшим шансом выхода из создавшегося положения, и он решил поехать. Автобус ехал быстро, но хватило времени немного вздремнуть. Уже под вечер он прибыл в свой родной, когда-то процветающий, а теперь заброшенный провинциальный городок.

Давно, как только окончил школу, он уехал отсюда учиться и редко бывал здесь. Вся молодёжь постепенно разъехалась, остались в основном пожилые люди. Казалось, что время здесь прекратило свое бурное движение. Жизнь шла по простым стариковским правилам: позавтракать, узнать свежие новости, сходить в магазин и по пути непременно обсудить их с первым встречным. Обед, сон, телевизор, встречи во дворе на лавочке, жаркие споры о политической ситуации в мире, что произошло в городке или в квартире соседа. Но самой главной и болезненной оставалась проблема квартплаты. Постоянно растущие цены в квитанциях никого не оставляли равнодушным. В процессе их обсуждения доставалось всем, начиная от директора управляющей компании до мэра, губернатора, правительства и, конечно, президента. Последнего, правда, чаще жалели, считая нерадивость всех остальных главным источником проблем. Приезжие сюда также принимали участие в этих разговорах и вскоре безнадёжно увязали в трясине провинциальных проблем. Так люди встречали свою старость, сидя на лавочке возле дома, ворчливо рассуждая о плохой погоде, старых хронических болячках, вороватых чиновниках, обнаглевших террористах, и никуда не годной молодёжи. «А вот в наши времена… – были их любимые разговоры, – всё было не так, и молодые были отзывчивей, и старикам почёт, попробуй только…»