Игорь Олен - Войны инков. Incas

«Кто? чему поклоняетесь?» – Тун спросил их.

«Пáсау; поклоняемся Чаще».

«Вы смерды Тумписа! ” – объявил им Тун, и с алмазными кирками этих пáсау он отправился дальше.

Шёл он брёл до страны в песках, где слепые бродили возле смарагдов, ибо смарагды их ослепляли.

«Кто? чему поклоняетесь?» – Тун спросил их.

«Мáнта; а бог наш – это Смарагд».

«Дам зренье, будете смерды Тумписа?»

«Будем смерды», – плакали мáнта.

И Тун сказал им: «Ваш бог слепит вас, ибо раздетый. Бога оденьте в царские грязи».

Мáнта так сделали – и прозрели.

Тун, взяв большой смарагд этих мáнта, шёл-брёл невесть куда. Встретил город мужчин в пустыне.

«Кто? чему поклоняетесь?» – Тун спросил по обычаю.

«Ничему и никто. Пришли великаны, отняли женщин, нас пожирают, дабы набраться сил на богов».

Встряслась Земля! Подошли великаны, съели мужчин, а тумписцев не заметили, так как Тун в них сверкал смарагдом. Вдруг великаны кинулись драться-биться с богами. Грозный Ах Пуч бог 23 23 Бог Смерти у майя и тумписцев. сто исполинов махом вбил в горы, сделав вулканом, звать Котопахи. Сто великанов грозный Бакаб 24 24 Бог Дождя у майя и тумписцев. расшиб, превратив их в созвездия. Но гиганты поймали в сеть Иш Чел-Радугу да и заперли под скалой, в колодце.

Тун подошёл к ним и предложил им:

«Будем, как смерды, рыть вам колодцы. Вот вам невольницы, ешьте-жрите их».

Великаны запели и заплясали, топотно, тряско.

Тун, выбрав место, где почвы плакали от тех топотных плясок чёрной горючей горькой слезою, кирками из алмаза вырубил щели, чтоб натекало больше слёз. Оросив алтарь человеческой кровью, Тун вызвал Солнце.

Солнце приблизился, и обуглились лица. Тун предложил:

«Бог ярый! Выручу дочь твою Иш Чел-Радугу, но свети жаркознойно».

Кирками из алмаза Тун раздробил скалу над колодцем; Радуга выскочила на небо, и великаны быстро вернулись, Тун им сказал:

«Пляшите и пожирайте нас».

Те пустились в пляс. Почвы стали лить слёзы; Солнце поджёг их. Вспыхнуло пламя с гребнем до неба, и великаны разом сгорели, вплоть до костей своих.

Бог богов Ицам-на в награду дал Туну Трон, Циновку, дал Букет Неба, также Небесное Опахало. Тумпис Великий принял династию и владыку – Туна-героя, предка преславного Синекрового Тýмпальи, халач-ви́ника Вечного, Вековечно-Извечного, повелителя Тумписа Превелико-Великого!

И действительно: там, где прежде вершил Тун подвиги, « находили огромные великанские кости, часто берцовые; о размерах не скажешь без восхищений; видно и место, где были стойбища великанов подле колодцев ».

Инки поспешно распространялись и приближались к северным странам. По получении вести Кóхиля, что-де « инкское царство тысяч в четыреста больше 25 25 Известная территория царства Тумпис Великий включала: Тумпис Великий, город на континенте, и остров Пуна, где жил царь Тумпальа, и иные уделы: земли сульана да ряд участков в землях каньаров, освободившихся к тому времени. Тумписа, о, Четыре-Ноги-и-Четыре-Руки, один халач-виник!» – Хач выплыл с Пуны на побережье, полное бальсовых и иных судов. То был порт королевства – Манты Великой. Путь вёл к столице, видной за дюнами и за рощами, и Хач тряс грузной шапкой, сидя в носилках, мысля печально: «Днесь древний Тумпис смотрит в рот Манте… Люди трёхруки, и не осилят третьей руки людской, называемой духом, тысячи ратей. Только у Тумписа в этой третьей руке лишь дань с мольбой…»

Скоп лачуг с тростниковыми крышами кучковался у площади, над какой зыркал идол жуткого вида ростом под пальму. А на дворцовом длинном помосте, застланном шкурой, ждал человек в тюрбане в искрах смарагдов, в юбке зелёной, в схожих сандалиях. То был Тева, длинный, мосластый местный король. Вблизи собрались сановники в шапках красочных перьев, все в ожерельях. Три опахала тихо развеивали жару.

Хач начал: – Как утешительно зреть тебя, Изумрудноблестящий, вождь вождей Тева, мучась, что страждет Векоизвечный, царственный брат твой, ибо не видел тебя лет двести! Он повелел мне: Хач, стань колибри, мчащим к возлюбленной! Стань пустыней, алчущей ливня! Глазом стань и в упор смотри, за меня смотри – до слепой слепоты смотри – на великого, бесподобного Теву!!

Тут же рабы поднесли кувшины с тумписским и пунийским, лучшими винами в тех краях, корзиночки с изумрудо-смарагдами вкупе с красными и зелёными шапками, с золотыми браслетами, скипетрами, подвесками, с колокольцами, с кольцами.

– Хорошо! – произнёс король. – Мать-Смарагд нам сияет 26 26 Некогда находившееся в зависимости от Тумписа, королевство торговцев Манта Великая к упомянутому визиту сделалось центром унии побережных племён, влиянием уступавшей разве что Киту, конфедерации местных горных племён. , всем пусть сияет! К ней идём. Надо ей рассказать, дать жертву, посовещаться с ней. – Он слегка протянул мизинец с крашеным ногтем, кой Хач почтительно взял за край двумя пальцами. И пошли.

Поблизости было капище, где жила Мать-Смарагд всех мáнтасцев и где стены до верха крыли смарагды. Главный Смарагд светился. У чурбака стоял жрец, претолстый. Он держал кролика.

– Ката! – вымолвил Тева. – Жертвуй богине. После мы вместе будем пить с тумписцами, дела решать.

И чурбак окровавился…

Во дворце Тева сел в окружении знати. Под опахала и под жужжание мух гость вёл:

– О, Тева! Словно ткачиха, ткущая ткани, я потяну речь пылкой любви… Не смел бы, если бы Манта, коей нет равных, и славный Тумпис не были в дружбе с эры гигантов! Вот слово Тýмпальи для тебя, божественный… Робость мне крепостит язык. Ибо дожили, что Двойной Кумир, Вековечный, зрелость постигнув, просит сестру твою в крали-жёны, Мáнтаский Тева!!

Стали рядиться. Ката жрец попросил за невесту рать для войн с Ки́ту, горной державой; Тева же походя вздумал взять в свою длань руль тумписской государственности вообще:

– Хач, слушай! Я говорю тебе! Я, вождь óа, кофáнов, га, семига, ачуáр, тэн, манта! Младший брат дружбы, слышу я, просит? Хочет в вожди меня вместо Тýмпальи? Я готов стать вождём ваших тумписцев. Будем жить, воевать будем с Ки́ту. Я говорю так.

Хач, привстав, обратил ярость в блеф: – Что?! Ки́ту воюет с Мантой?! Плачу, терзаюсь! Ибо недавно дочь царя Ки́ту стала супругой Тýмпальи Вечного… Манта что, отказала мне? Я пойду за невестой в доблестный Куско: инки нас просят… Нет, ради Тевы, ибо люблю его, посещу прежде Ки́ту! Я умолю прекратить прю с Мантой! – И Хач побрёл вспять, мысля, что провалил визит.

– Говорю: стой!.. Стой же! – Тева с помоста подал мизинец, кой Хач, скакнувши, рабски почтил, треща:

– Рад близ Тевы вращаться! Алчу быть пяткой его, пупырышком, бровью, родинкой, ветром ануса!

– Говорю: расскажи про инков. Нужно подумать, нужно решить, как быть, – взволновался король.