Игорь Олен - Войны инков. Incas

Все рассмеялись, за исключением главной пальи.

– Что ты с ней делала, Мама Вако?

– Сказки мне сказывала дура.

– Мне пусть расскажет! – было приказано.

В госсовете с Холма вещал канцлер Амару Тýпак:

– Перед чилийским дальним походом взяли мы Кáльву и Айавáку, это на севере, и приблизились к царствам Ки́ту и Тумпис, также к Каньáри, где верховодит Тумпис Великий. Дóбыты сведенья, что он выставит двести тысяч солдат, отцы. А наместника Севера Инку Вáман Ачачи Тумпис уведомил, что до сей Айавáки, что нынче инкская, Тумпис будет нам другом, далее – недругом.

– Оскорбил нас! – встал внизу Анта Кена, инка из древних кланов «гривастых». – Тумпис накажем!

– Думай о Юге, где ты наместник, – встрял одноухий, сгорбленный старый Вáман Ачачи. – Север – моя боль. Тумпис да Ки́ту вместе с Каньáри – это, считай, отцы, под четыреста тысяч. Поняли?

Зал опешил от мощи трёх тронов Севера. Канцлер, кашлянув, отчего разрумянился, начал:

– Худо, всесильные. Вор Ольáнтай давит с Востока. В Чи́му бунтуют. Кóхиль, посланник этого Тумписа, не садится на корточки и заносится, ибо грозен, велик сей Тумпис… – Канцлер указкой ткнул на макете местностей Севера в территорию Тумписа. – Инкам следует быть одним с сих пор. Сто птах выгонят и орла, коль вместе. Чима-панака, инка-панака, айльу-панака! Мы – представители трёх рас инков. Хватит считаться, кто благородней! Все равны, как вода в Тити-Каке! Все чисты, как снега Вильканоты 46 46 Священные горы (6394 м) к югу от Куско. ! Все мы суть перья крыл инкской славы! – Так возглашая, Амару Тýпак мерно сходил с Холма и касался всесильных.

Выкатив грудь и сжав кулачки, с серебряного седалища подскочил Вождь Куско Чури Катáри. – Слушайте сказку про ягуара. Он, одряхлевши, начал мурлыкать: «Вы мои братья! будем жить мирно!» Звери, поверив, не беспокоились, и он живо их съел, хитрец… Благозвучны слова твои, о, Вещающий, – пусть и твёрдостью будут крепче стен Саксавáмана! Инки просят Династию отпустить Ильма Инку, кой вами схвачен.

Зал поддержал слова громким криком.

Стриженые на Холме у трона, что на вершине, чуть поразмыслив, вызвали главного стражи (Связывающего Преступника) и отправили за пленённым. Все ликовали. Лишь Титу Йáвар, каверзный лидер старых родов, нюхнув табак, хмыкнул: «Лам ведут на заклание золотым поводком».

Верховный Жрец, восседавший близ трона подле вершины, встал грузно с посохом и повёл басисто:

– Мы тут надумали, усмирения ради стран Четырёх Сторон и величия Солнца, в капища Куско ставить богов народов, сколько ни есть в Империи. Впредь культ Инти-Светила сопровождать велим ритуалами малым богам. Да будет!

Чури Катáри двинулся к выходу, из ушей вынув диски.

– Стой! – бросил канцлер Амару Тýпак. – Не покидай Совет, Говоритель Нижнего Куско!

Порох ждал спички, и уходящий начал задорно: – Стыдно быть инкой! Солнце сквернится низшими тварями! Завтра варвар предложит выпить с ним инке, раз его идол в храме близ Солнца? Я, чадо Солнца, буду чтить жаб, червей и болота?!

Зал поддержал его.

– Если гнусным соседством порчен Отец мой, Инти Великий, – вёл Вождь Кусканский, – нам ли терпеть, отцы? Я пойду поселюсь у вод Тити-Каки, где зародились чистые инки!

– Ложь!! Пустобрёх ты!! – встрял Титу Йáвар, муж рассудительный в политических дрязгах, но из нетерпимый в тонкостях веры. – Как родила нас вдруг Тити-Кака?! Мать инков – Анды, это известно. А Тити-Кака, – не без содействия Чучи-Кáпака, кто был некогда царь аймарцев, но и гривастых, – вывела трусов, коим из милости нашим предком жалован титул инков!

Вождь Куско взвизгнул: – Вот как раскрылся косы плетущий? Смерть косоплётам, свергнувшим нас, гривастых!! В ад блюдолизов, выкравших трон!! Вы выдумали про Анды, что-де вам Матерь, дабы прикрыть плебейскую вашу чёрную кровь!!

Сидевшие в креслах золота встали – и восседавшие на серебряных креслах, то есть гривастые, побежали к ним драться.

– Эй! – Титу Йáвар побагровел вставая. – Чури Катáри, гнусный предатель! áра бесхвостый! Прочь лети!! Прочь на грязный насест свой чистить блохастые и облезлые перья!!

Члены Совета стали таскать, ругать друг друга, дёргать друг другу гривы и косы. Как только сшибли Чури Катáри, сразу раздался голос негромкий, но прекративший бой:

– Я, Уальпайа, главный начальник тайных и прочих служб, говорю, что законы обсуждены без злобы, ссоры и зависти. Расходитесь, всесильные.

Паланкины в молчании растеклись по Куско.

Ёрзая, бормоча под нос, ехал Чури Катáри. Около крепости Саксавáман, в роще на склоне, были кварталы чима-панака – в массе постройки дикого камня и с щелевидными каждый входами, возведённые той порой, когда Город был островом в море варваров. Подле лестницы, на разбитых коленях ждал друг Ольáнтая Пики-Чаки в платье кураки и с тростником в ушах.

– Рода тáмпу? – продемонстрировал старый инка, Вождь-Говоритель Нижнего Куско, знание ушных вставок. – Древний род! Он служил моим предкам… Что тебе?

– Инка, шествуешь – и сияет свод неба, светится след твой! – начал гость с жаром. – С просьбой я, сотник тáмпу, коему предок твой Манко Кáпак, кто Перво-Инка, дыры ушные сделал пошире, чем у других племён, дав для этого мерку дыр и тростник для вставок. Нынче мы, тáмпу, – под Титу Йáваром… Инка, инка великий, можешь помочь мне?

– Вон косоплётов, также их присных!! – Взвизгнув, хозяин начал звать челядь вышвырнуть гостя. Но передумал. Полуистёртые вековые ступени входа дворца его навевали дух древней сгинувшей славы, сходно желание возвести свой род на престол, для чего кстати помощь от косоплётов. Милость к просителю будет шагом к сближению с Титу Йáваром; ну и, плюс, доброта инков чима-панака врежется в память племени тáмпу, бывших и будущих, может, подданных. – Говори свою просьбу, – вымолвил инка.

– То, – шепнул Пики-Чаки, – лишь для твоих ушей – светлых инкских державных, самых больших ушей, ничьих больше!

Льстив был гость! Ибо только носивший красный венец Владыка мог иметь уши сверхъвеличин.

Отправились в комнату с клиновидным окном. Вождь Куско присел на ларь.

– Ты, – взмолился гость, – опекаешь Избранниц, инка из инков! – Дай блюсти женщин в Доме Избранниц, о, всемогущий!

Тот изумился. – Хочешь скопцом стать?! В Дом не за подвиг шлют, но враждебных владык, пленив и затем лишив мужества, посылают блюсти дев Солнца.

Гость сокрушался: – Уай, мне беда грозит!! Предок мой был ванаку; сам же я сотник знатной семьи. Сыздетства пил и распутничал, а женился в семнадцать. В те годы не было, чтоб жениться и жить потом со своей семьёй в двадцать пять, как нынче… Взял я, короче, много наложниц – всё было мало. Шлялся к замужним, и поседел до времени от услад и от страха, ведь оглашён закон, что распутник и бабник – вор целомудрия, смерть ему… Я прельстил женщин тысяцкого, нас выдали, я бежал к тебе… – Пики-Чаки заплакал. – Все знают добрых чима-панака. Спрячь от беды к избранницам! Выручь, инка великий! Лучше быть там, чем сгинуть!