Поль Монтер - Близнецы из Лиможа

– Проклятье! Кто-то прирезал Огонька!

– Франсуа убили?! – воскликнула Сюзанна, и её прекрасные глаза тотчас наполнились слезами. – Ой, мамочка! Как же это? Ведь Франсинэ 3 3 Уменьшительно-ласковое произношение имени Франсуа был такой милый!

– Хорошо, что ты не видала его, моя принцесса. – Нахмурилась сводня. – Красавчика вспороли от горла до причинного места, словно свинью распотрошили. Не слишком весёлое зрелище.

Сьюзи побледнела и прижала руки к лицу.

– Кто же решился на такое? – шепнула она.

– Не знаю, малютка. Но будь уверена, Одноглазый непременно разыщет предателя и сдерёт с него шкуру живьём ловчее королевского палача.

Сюзанна вздохнула, но тотчас аккуратно промокнула глаза замызганным платком. Мать всегда напоминала, что слёзы портят цвет лица, а её прекрасное личико достойно бережного обращения. В конце концов, смазливый юноша – не повод для покрасневших век и слипшихся ресниц. И она отправилась спать, вовсе не терзаясь грустными мыслями. Когда-нибудь Огонька всё равно бы пристукнули.

Сорока едва дождался момента остаться с Клариссой наедине.

– М-м-м, послушай, Кло. А не опрокинуть ли нам по стаканчику?

– С чего бы это, жеребчик? – хмыкнула сводня. – Решился помянуть Франсуа? Что-то я не замечала, чтобы вы водили дружбу.

– Да к чёрту этого выскочку, туда ему и дорога! – вырвалось у Сороки. И испугавшись, что любовница заподозрит неладное, он торопливо забормотал: – Видишь ли, курочка, я… я выиграл в кости у папаши Паскаля. И… и купил бутылку отличного вина. Купил для тебя, моя сладкая.

Кларисса с насмешкой взглянула в лицо мужчины и пожала плечами:

– Скорее поверю, что Одноглазый Коро сделал тебя своей правой рукой, чем в твой выигрыш. Ты сроду не заполучил и медного су. Видно, в кои веки тебе повезло стащить вино в лавке и не получить пинка от лавочника. Ладно, какая разница, неси своё пойло. Мне и впрямь охота промочить горло. Я не собираюсь убиваться по Огоньку, но известие о его смерти портит мне настроение. Я чувствую, что его гибель – не последняя неприятность для хозяина, а стало быть, и для нас всех.

После этих слов Пьеру стоило огромного труда не подать виду и не расплескать вино, наливая его в сомнительной чистоты стаканы. Ему казалось, что пройдоха Кларисса давно догадалась обо всём и вот-вот разоблачит его. Но женщина спокойно взяла стакан и, кивнув, бросила:

– Ладно, жеребчик, может, святые, что охраняют мою малютку, не допустят с нами беды. Да и Коро достаточно умён, чтобы не угодить в переделку. – Она поднесла к губам напиток и удивлённо приподняла брови, видя, что любовник тупо уставился на свой стакан. На лбу его выступили капли пота, пальцы подрагивали. Вот дьявол! Он действительно туп, как пробка! Почему он не догадался бросить яд в стакан сводни, а щедро отравил всю бутыль? Теперь, держа в руках ядовитый напиток, бедняга Сорока совершено не знал, что делать.

– Чёрт… я, кажется, захворал, Кло, – выдавил он и разразился надрывным кашлем.

– Ну так и глотни вина, – равнодушно произнесла женщина. – Оно выгоняет любую хворь.

– Да… – утерев губы, побормотал Сорока. – Но… но мне надо бы его согреть. – И в безумной радости, что почти нашёл способ выпутаться из беды, уверенно добавил: – Да-да, мне точно надо выпить горячего. – С этими словами он поднял свой стакан над пламенем свечи и сосредоточенно начал водить им из стороны в сторону.

– Ох, видел бы ты свою рожу, – рассмеялась Кларисса. – Словно занялся серьёзным делом. Ну да мне недосуг любоваться на твои ужимки, я устала и хочу спать. – Она залпом выпила вино и, внезапно побледнев, схватилась за горло.

– Ты… ты… – просипела сводня, ринувшись к Пьеру, но тот в страхе отшатнулся, и женщина рухнула на пол, не добравшись до цели. Во рту Сороки пересохло, по спине хлынул холодный пот. Несколько минут он тупо смотрел на корчившуюся возле его ног любовницу с любопытством жестокого ребёнка, что сбил камнем птицу. И когда глаза Клариссы закатились, а из горла более не слышалось ни звука, Пьер боязливо ткнул безжизненное тело мыском башмака. Убедившись, что женщина и впрямь мертва, Сорока испытал настоящий восторг. Неужели он решился на убийство?! Силы небесные! Он действительно смел и довольно ловок. Стало быть, он не никчёмный дурак, достойный одних лишь насмешек. Да! Он доказал свою лихость. Конец его жалкого удела прислужника старухи сводни! Он станет значимой фигурой в мире отверженных, и злопыхатели мигом прикусят языки. Ему нестерпимо захотелось сию же минуту разбудить Сьюзи и насладиться её отчаянием и испугом, но тут раздался требовательный стук в дверь. Пьер распахнул её тотчас – он уже догадался, кто окажется на пороге. В полутёмную прихожую тенью метнулся Николя Висельник. Его накидка была сплошь усыпана снегом, но стоило ему откинуть капюшон, как Сорока подметил кровь, которой громила был обрызган с головы до пят.

– Ну и ночка выдалась, приятель, – криво ухмыльнулся Николя. – Пришлось потрудиться. О, я вижу, и ты не оплошал, красавчик. – Кивнул он в сторону скорченного на полу тела. – Отлично, всё идёт как по маслу. Новый хозяин должен быть доволен. Тебе повезло – досталось самое лёгкое. Веришь ли, такой бойни давненько не случалось. Мёрзнуть не пришлось, – хрипло рассмеялся Висельник.

– А… а… Одноглазый? – пролепетал Сорока

– Хе-хе, нашего славного Коро уже встречают черти в аду. Правда, он явится к ним с отрезанной башкой, но эти славные создания не слишком огорчатся. Жарить в котле можно и безголовую тушу. – И довольный своим остроумием, головорез вновь захохотал.

Ни громкая беседа, ни грубый смех ничуть не потревожили Сюзанну. Она с малых лет привыкла, что в дом посреди ночи могут явиться гости. И, проснувшись утром, бедняжка оказалась в полном неведении, что в полночь в королевстве отверженных произошёл кровавый переворот. Зевая, она вышла из комнатёнки и сладко потянулась. Заметив Сороку, что сидел, закинув ноги на стол, и приканчивал вторую бутыль, девушка оторопела.

– Ну и дела! Ты совсем ума лишился, жеребчик? Будь уверен, я непременно расскажу матери, что ты с утра лакаешь вино и воображаешь себя сеньором, что зашёл в придорожный кабак, – ядовито произнесла она.

– Заткнись, паршивая обезьянка, – нагло бросил Пьер. – Давай-ка пошевеливайся, да сбегай в лавку. Я не прочь пожевать горячего.

– Ах ты, пьянчуга! – покраснев от гнева, выпалила Сьюзи. – Ещё не хватало, чтобы я тебе прислуживала! Да услышь мать твои речи…

– Я сказал заткнись, негодяйка ты эдакая! – завопил Пьер, вскакивая с места, и, оказавшись с девушкой лицом к лицу, с размаху отвесил ей пощёчину. Сьюзи отлетела к стене и, прижав ладонь к вспухшей щеке, во все глаза уставилась на Сороку.