Ольга Краузе - Свободный полёт. Фантастические повести

Юлька решила побродить по Васильевскому. На 4 линии грабили ночной ларек. Один спортсмен продавщицу за волосы до плеч вытащил из окошка и, заткнув рот ее же шапкой, тихо уговаривал не рыпаться. А другой, взломав дверь, вытаскивал товар и аккуратненько загружал его в близстоящую «копейку».

Юлька подошла тихонько и как рявкнет: «Ну, шо? Работаим?» От неожиданности продавщицу из рук выпустили, от чего она истошно заорала, а тот, который тачку загружал, выронил коробку, выхватил из багажника монтировку и по всем правилам фехтования к Юльке подскочил. Юлька руками за его монтировку хвать и давай вертеть вокруг себя. Эти не стреляли. Так все побросали, в тачку заскочили и отъехали. Их уже и след простыл, а Юлька из бешеного фуэте никак выйти не может. Продавщица воет, Юлька крутится – кино, да и только.

– Отключай, красотка, сирену. Сейчас менты заявятся.

– Ой, спасибо тебе. Они, хоть кассу тронуть не успели. Да никакие менты больше сюда не заявятся. Ты ж их сама и спугнула.

– Ты хочешь сказать, что это были…

– ОМОН подхалтуривает. Хозяйка «крыше» вовремя не доплатила.

– Много взяли?

– Пару блоков дешевых сигарет, да пять упаковок баночного пива. Отобьем, сигареты всяко левые, а пиво… Слушай, возьми, хоть пару банок, и сигарет блок. Ведь, если б не ты…

– Не, пива не хочу, курева тоже не надо, а вот мне утром на прием к медичке идти, так шоколадку возьму.

Наконец и утро забрезжило, вот и Маринкино окошко засветилось – можно и наведаться, надо только из телефонного автомата звякнуть, чтобы девушку врасплох не застать. Позвонила:

– Марин, привет, этоя, Юлька.

– Привет, горюшко моё, ты далеко?

– Я на Васильевском, от тебя почти рядом.

– Мне через два часа на смену. Успеешь заскочить?

– Лечу!

Маришкина резолюция была неумолима:

– Ты, по всем признакам, ходячий труп и такое не лечится. Очень странно, что ты до сих пор не окоченела. А что пули в спине, так их лучше и не ковырять вовсе. И так замедленное разложение идет.

То, что Юлька давно уже не в себе, она и без Маринкиных умозаключений догадывалась. Ей бы кто научно-практическую базу под это подвел.

– Мариша! Ты, что ли уже с такими случаями сталкивалась. Или где в медицинском справочнике вычитала?

– Нет, ужастиков на ночь насмотрелась!.. Ты не заметила, что у тебя сердце не бьется, и ты не дышишь? А что кровью от ран не истекаешь?..

– И что теперь?

– Как тебя угораздило после погибели встать?

– Просто, залетела обратно и встала…

– И что же ты думаешь, что в такой дохлятине можно и дальше жить?

– Но, ведь, живу же!

– Да, но уже воняешь и не потовыделением, как все живые, а сладковатеньким трупным духом.

– Марин, что делать? Мне не помирается, и не охота.

– Другую шкуру, более свежую, искать. Будь на связи, звони – подберем чего-нибудь.

Юлька догадывалась, что Марина циник, как большинство медиков, но не до такой же степени. Другая бы, хоть расплакалась над бедной Юлькой, а эта даже не вздохнула. Вот, что значит бандитско-перестроечная практика за плечами.

Особую тоску на Юльку нагоняли ночи, ибо ей совсем не спалось. Это в сказках трупы ходячие спят днем, а ночью бродят. Юлька не спала ни днем, ни ночью. Может потому, что она не была вампиром? Во всяком случае ее на кровушку не тянуло, как, впрочем, и на другие продукты. Так вот, днем-то все не спят, и ладно. А вот ночью, когда все спят, что делать? Мысли всяческие ей голову так и свербили. Вспомнилось Иркино гадание, прямо слово в слово:

– И жилец ты, и не жилец… А все через свою любовь и через собственное колдовство, которым ты сама и управлять-то не способна. Не будет тебе ни жизни, ни смерти, и станешь ты мытариться долго-долго. пока не встретишь маленькую девочку с золотыми глазами, пока не подбежит к тебе эта девочка на своих тоненьких, еще не окрепших ножках, не обхватит тебя за шею, и не шепнет тебе в самую твою потерявшуюся душу одно только слово ЛЮБЛЮ.

Где эту девочку теперь искать? И решила, как-то ночью Юлька к Ирине сходить. Давненько они не виделись. Там, поди, уж и дети повырастали.

На звонок дверь открыла, здорово постаревшая, подруга и, окинув Юльку пронзительными зелеными глазищами, вытолкнула за дверь, выйдя вместе с ней из квартиры.

– Привет, Ир, твое предсказание сбылось, я мытарь.

– Вижу, не слепая. В дом ко мне больше не заходи, у меня дети, нельзя тебе к детям.

– Это все, что ты можешь еще мне сказать?

– Я молиться за тебя буду, но ты ко мне больше не приходи.

Когда захлопнулась дверь, в которую Юлька могла не стучаться годами, твердо зная, что здесь ей всегда рады, Юлька пошла, в тоске, не глядя куда несли ее отчужденную плоть, все еще непонятно как передвигающиеся ноги.

Нынче американский постапокалиптический телесериал, затеянный Фрэнком Дарабонтом, по комиксам Роберта Киркмана, Тони Мурома и Чарли Адлардома, про Ходячих Мертвецов только ленивый не посмотрел, а тогда у нас еще мало кто вообще чего в комиксах соображал. Пока Юлька на тех уродов совершенно не была похожа, но все шло к тому. Хорошо, что глубокая осень наступила и зима не за горами. Юлька старается не завонять, однако от последних мух не избавиться и вот-вот черви заведутся. Домой больше возвращаться нельзя – паровое отопление включили, а её шкуре это только во вред. Поселилась на старом Смоленском кладбище, в полуразрушенном склепе. Ей теперь особо-то много не надо. Не спит, ни ест, помыться и в речке Смоленке можно. Главное не забывать электротоком себя подбадривать. Так она и эту проблему решила, от фонарного столба перекидку с розеткой сварганила прямо в склеп. Это живого человека током убить может, Юлька ж теперь не заземленная. А так ничего себе. Днем книжки читает, ночью по городу гуляет. Книжек нынче на помойках полно, они нынче сразу всем без надобности оказались.

Прогулки и на Смоленском кладбище, раскрывают секреты, которые живому недоступны из-за смертной суетливости его. Юлька же здесь не одна такая. Кладбище старое, многие могилы разрушены, вот и плутают души среди надгробий, склепов и памятников. И в склеп, где Юлька обосновалась тоже нередко заглядывают. Человеческая натура общительная. Людям и после смерти поболтать охота. О чем болтать? – о мирском, о грустном, о том, как бесчинствуют потомки не щадя памяти предков. Особенно омерзительны эти тайные ночные перезахоронения, которыми грехи все равно не упрятать. Начались эти бесчинства давно. Когда в 1796 году император Павел I получил титул магистра Мальтийского ордена. Он жаловал ордену городские земли, часть которых те использовали для церкви и кладбища. Его сын Александр I, получил корону в 1801 году, свергнув отца. А всем известно – царь, взошедший на трон благодаря заговору, вершит дела наперекор предшественнику. Вот так Мальтийский орден попал в опалу. Их земли конфисковали, а останки кавалеров ордена, в 1807 году, перенесли на Смоленское кладбище. Перезахоронение вершили тайно ночью.