Илья Тамигин - Последняя надежда Императора. Историко-приключенческий роман. Издание 2-е

– А! – отмахнулся тот, – Пустяки! Караульный собаку прислал, со специальным значком на ошейнике. Псарь увидал – и мне доложил, что едут военные люди, по делу. Значит – гости!

– Остроумно! – похвалил Вишневский, – Оперативная связь! Эдакая собачья почта!

– Люблю собачек! – улыбнулся помещик, – Их чему только не научишь! Донесения доставлять – это ещё не самое сложное. Я меморандум графу Аракчееву посылал об использовании собак в армии. Раненых с поля боя выносить, ну, донесения доставлять, мины скрытно устанавливать и находить вражеские… Да мало ли! Шпионов вынюхивать!

– Ну, уж и шпионов! – усомнился Шеин.

– А вот, представьте себе! Шпион или предатель разоблачения боится, а потому потеет и пахнет по особому! И собачки это чуют! – несколько запальчиво заявил князь, готовый ринуться в спор.

Оба прапорщика, впрочем, тут же с ним согласились.

– Матреша! Сбегай к барышням в гардеробную, поторопи их, копуш! – донесся из столовой голос княгини.

В гардеробной имела место ссора.

– Лилька! Ты почто мою коробочку с мушками заграбастала без спросу? – возмущалась средняя княжна, Зинаида.

– Отскочь, постылая! – небрежно отвечала старшая сестра, уже выстроившая на лице из мушек комбинацию «я вся твоя, целуй меня, где хочешь!» и в данный момент наклеивавшая брови из мышиных шкурок. (Да-да! Такая была мода!).

Когда тебе скоро стукнет двадцать, нельзя ждать милостей от природы, женихи – не дождь, с неба не падают. Надобно самой инициативу проявить.

– Ну, погодь, сеструха! Обещалась я тебе помаду варшавскую дать, теперя – накося, выкуси! – обидчиво поджала губы Зина.

Младшая, Соня, участия в разговоре не принимала: её в данный момент затягивали в корсет и надобно было, выдохнув, задерживать дыхание.

Барышням было соответственно девятнадцать (с половиною!), восемнадцать, и шестнадцать (с половиною!). Были они симпатичные, румяные и не субтильные. Далеко не! Русский язык они слышали только в имении, отсюда и простонародность лексикона. Впрочем, пользовались они русским, только когда ссорились. Во французском было недостаточно, г-м, крепких выражений и эпитетов.

«Конечно, Васятка молодой ещё, едва восемнадцать минуло, но работать, лепить из него жениха надо уже сейчас! Свадьба, не свадьба, а сговор – очень может быть! Обрученье, да!» – так думали три сестры, приуготовляясь выйти к обеду. У каждой был свой тайный план уловления в брачные сети Васи Шеина, который, бедняга, ни о чем не подозревал.

Когда, с опозданием на пятнадцать минут, три княжны вошли в столовую и заняли места за столом, все четыре сердца сладко сжались при виде Васи, так он был красив. Почему четыре, а не три? Синьор ди Варрен, дворянин из Тосканы, с недавнего времени служащий у князя консультантом по оперному делу, и, по совместительству, учителем танцев, смотрел на румяного после бани, пригожего юного прапорщика, как ребенок на леденец. При каждом взмахе Васиных длинных ресниц итальянцу казалось, что новая сердечная рана начинает кровоточить внутри его груди. Он весь был переполнен чувством влюбленности до такой степени, что его распирало и мог получиться неприличный звук. Чего бы синьор ди Варрен не дал, чтобы… ну, вы понимаете!

Вишневский перехватил огненный взор учителя танцев, устремленный на Шеина, все сразу понял и украдкой показал педерасту кулак. Кулак бывшего кузнеца был величиной с маленькую дыньку, костистый и шишковатый. Итальянец намек уразумел, заморгал и сбледнул с лица.

Вася оказался в окружении барышень: справа – Лили, слева – Зизи, напротив – Софи. Отвыкший от такого изобилия прекрасного пола, он чувствовал себя несколько стесненно.

«Если б я был султан, то имел трёх жен!» – вдруг подумал он и фыркнул от сдерживаемого смеха.

За столом говорили о светском, то-есть – о пустяках. Петр Иванович предупредил хозяина, что делах они поговорят позже. Вася расслабился, выпил вина, и, в меру своего остроумия поддерживая разговор с барышнями, принялся за еду. Вдруг челюсти его замерли: игривая ножка под столом наступила ему на ступню, затем поднялась выше, поласкала коленку. Туфельки на ножке не было! Подняв глаза, встретил многозначительный взгляд блондинки Софи, как ни в чем ни бывало кушающей салат. Показал ей движением брови, что оценил внимание. Софи расцвела в улыбке.

Через несколько минут почувствовал на коленке тонкие пальчики шатенки Зизи. Они быстро поднялись выше, настойчиво гладя внутреннюю поверхность бедра. Стало приятно, хотя и немного неловко. Незаметно опустив под стол руку, пожал пальчики, выражая признательность за ласку. Зизи в ответ прижалась горячим бедром.

И тут последовала свирепая атака с правого фланга! Рыженькая Лили, не отрываясь от холодца, взялась прямо за причинное место молодца! То-есть, ловко расстегнула пуговки и конкретно ухватила в руку самое дорогое, вытягивая из штанов! Вася замер, едва не подавившись. Мгновенно напрягся. Ну, не весь, конечно. Частично, г-м! Довольно улыбнувшись, Лили стала нежно гладить предмет вожделения, слегка сжимая его пальчиками. Ничего подобного юноша ранее не испытывал, ибо… как бы это сказать… ну, в общем, был девственником. Он покраснел, побледнел… Прекратить, скорее! Но одновременно хотелось, чтобы эта ласка продолжалась.

– Что с Вами, Василий Кириллыч? – любезно, но несколько встревоженно спросил князь, обратив внимание на Васины закатывающиеся глаза, – Вам нехорошо?

– Я.. ой! … ко… колики у меня… в животе… вдруг… ой! уже прошло-о, – пролепетал тот, еле выговаривая слова.

Лили под столом продолжала сладкую пытку, как ни в чем ни бывало. Шеин чувствовал, что ещё немного и…

– Человек! Воды! – сдавленно квакнул он.

К нему поспешил лакей. Пока он наливал воду, Лили усилила натиск и темп.

Вася почувствовал – ВСЁ! Финал-апофеоз… Та-та-та-тамм!

Гулко глотая воду, он думал: «Слава Богу, никто ничего не заметил! Но что делать с испачканными штанами?»

У Лили все было продумано. Как раз подали отварного судака.

– Вам соус провансаль или польский, Базиль? – осведомилась она совершенно невинным голосом.

– Польский, силь ву пле… – прохрипел Шеин всё ещё сведенным судорогой горлом.

– Позвольте за Вами поухаживать! – барышня взяла соусник и… выронила его кавалеру на колени!

– Ох! – разнеслось над столом.

– Лилька! – грозно рявкнул Илларион Ипполитович, встопорщив усы, – Руки-крюки! Высеку!

– Но я же нечаянно, – надула губы проказница.

– Ага, за «нечаянно» бьют отчаянно!

Василий, схватив салфетку, прикрыл ею пах и вскочил.

– Извините, господа! Я сейчас!

Вместе с ним с возгласом: «я провожу!» из столовой выскользнула Лили. Нельзя не признать, что её лихая тактика и стратегия оставили соперниц-сестер далеко позади. Но требовалось закрепить успех! В коридоре она прижалась к юноше всем телом и крепко поцеловала в губы.