Рияд Рязанов - Дурак на красивом холме

Дверь не открылась, но рыдания прекратились.

Андрей тоже подошел к двери и робко постучавшись, попросил прощения за неразумно сказанные давеча слова. Вероника не ответила.

Тогда Андрей попрощался с ней, а затем и с нами, и, прихватив пойманного утром карпа, уехал домой, пообещав прослеживать ситуацию и своевременно нам помогать.

Я же остался думать, как мне ловчее застигнуть Григория одного и выудить обратно Ральфа, но ничего путного не придумал.

Остаток дня мы с Пафнутием пробездельничали у костра, над которым висел котелок с варившейся перловкой. Не знаю, сознательно или бессознательно, но мне захотелось именно этой, известной своей калорийностью, ячменной каши, которой кормили гладиаторов Древнего Рима.

Чтобы каша была вкусней и усвояемей, её надо варить очень долго на медленном огне, пока шрапнель не превратится в размазню.

Пока каша варилась, мой собеседник рассказал всё, что знал о прошлом Вероники.

Сам я её никогда ни о чём не спрашивал и даже не знал фамилии.

А фамилия оказалась интересная, будто у какой-то галицийской княжны – Ямпольская-Гирич!

Когда на завершающем этапе приготовления каши мы открывали банку с тушенкой, из ворот вышла Вероника. Вопреки нашим ожиданиям она направилась не к костру, а вниз, к озеру. На плече у неё, как я понял, было большое свернутое полотенце.

– Иди к ней! – сказал Пафнутий. – Ты сейчас там нужнее. Кашу я и без тебя доварю.

– Боишься, что утопится?

– Кто её знает? Всяко бывает. А коли обнимешь, оно и лучше будет!

– Кому лучше? А ну как даст разá, так и вытаращишь глаза!.. Поди, думает, что мы её подставили.

– Иди, не бойся! Она тебя любит.

– Это она сама тебе сказала?

– То ли у меня глаз нет! А вот ты её не любишь, всё время о чём-то другом думаешь.

– Я её тоже люблю. Только по своим понятиям и в меру своих возможностей.

– Это как?

– Не буду объяснять. Это деликатная тема.

– Ну иди, коли так! Только поделикатней будь и поласковей!

Поласковей! С Вероникой, как с пантерой – не знаешь, понравится ли ей моя ласка или вызовет ответную агрессию!

Когда я подошел к месту купания, Вероника уже выходила из озера, облитая лунным светом и сверкая перламутровыми каплями воды.

Я обернул её плечи большим махровым полотенцем и прижал к себе, прохладную и чистую.

Тело её напряглось… и расслабилось лишь после того, как я дал утвердительный ответ на её вопрос: правду ли я сказал, когда стоял у двери?

Ночь мы провели вместе, обнявшись нежно и непорочно. Правда, нежность была условной: Вероника держала меня будто в тисках: стоило мне пошевелиться, как она усиливала давление.

Наутро Вероника потребовала, чтобы я дал ей честное и благородное слово, что не буду по собственной инициативе ввязываться в конфликт с Григорием и его бандой. Слово я дал, хотя и не сомневался, что столкновение рано или поздно произойдёт

– А как же Ральф? – спросил я, прежде чем сесть на велосипед.

– Пусть будет с ними. Они его тоже любят. И кормят хорошо.

– А мы плохо?!

– Хорошо, но они ещё лучше! – беспощадно ответила честная Вероника. – У них возможностей больше.

– И у нас будут. Не всё сразу!

– Надо завести другую собаку! – поддержал Веронику Пафнутий. – Более строгую.

– Ладно! – согласился я, сам понимая, что мне, как охотнику, нужна собака более универсального типа – лайка или дратхаар. Но для сельской местности, где собаку можно держать на улице, лайка, однозначно предпочтительней. Немецкие дратхаары, у которых отсутствует необходимый теплый подшерсток, чувствуют себя на сибирском морозе комфортно только во время движения.

Я выехал из ворот и покатил на велосипеде по уже известному маршруту к месту расположения наших ловушек.

Нашёл их быстро – видимо, благодаря выработавшемуся звериному чутью.

Отяжелевшие и потемневшие от утренней росы, покрытые осиновой корой, они не вписывались в берёзовый ландшафт. Надо было искать другое место, поросшее осиной или подобной ей древесной растительностью.

Ловушки с петлями я надел на концы моей многофункциональной палки бо, в свою очередь прикрепленную к раме велосипеда. Теперь одна из ловушек болталась впереди рулевого колеса, а другая сзади, за багажником.

Стараясь твёрже держать руль, чтобы сохранять равновесие, что было непросто с раскачивавшимся грузом, я направил велосипед вперед, в сторону вражеского урочища. Ехать пришлось недолго. Буквально через метров пятьсот в открывшейся моему взору долине засинелись одинаковыми стандартными ульями системы Дадан владения Яструбов. Однако все деревья, растущие на прилегающей к пасеке местности, были берёзами.

Надо было изыскивать другое место. Согласно приобретенному опыту, я спрятал велосипед в массиве глухой крапивы, предварительно отвязав палку бо от него и водрузив шест с ловушками на правое плечо. Наверное, я стал похож на древневосточного водоноса, разносившего таким образом воду в тыквенных сосудах.

Ноги сами понесли меня влево – в предполагаемую сторону протекавшей в том направлении речки Светлой, ставшей для меня близкой и родной.

Минут через пятнадцать неторопливого хода, я вторгся в пойменные заросли тальника, вербы, ольхи и черемухи с небольшими вкраплениями довольно чахлых осин, на которых я и закрепил свои ловушки. Забегая вперёд, скажу, что именно они и сработали через пару недель, хотя на них я менее всего рассчитывал, полагая, что в таком глухом месте, пчелы-разведчицы их просто не найдут. Со временем я понял, что фактор рядом находящегося водоема играет для последних немаловажную, если не определяющую роль.

На обратном пути к спрятанному велосипеду я немного заплутал в пойменной чащобе и совершенно неожиданно для себя вылез из зарослей в другом месте, фактически на самые ульи, испугав своим неожиданным появлением пасечников, совершавших утренний обход.

Вместо того, чтобы просто и дружелюбно поздороваться с ними да идти своей дорогой как ни в чём не бывало, я почему-то по-звериному шарахнулся обратно в джунгли, вызвав этим переполох среди пчеловодческого контингента, принявшего меня за застигнутого врасплох злоумышленника.

Я слышал их встревоженные восклицания, призывающие доложить охранникам об увиденном мазурике. Странно, что у них нет сторожевых собак, подумал я, не зная ещё, что собаки нежелательны на пасеке в свободном содержании, потому что могут перевернуть ульи и нагадить в неположенном месте.

Добраться до велосипеда в этот день мне не удалось. Помешали охранники на мотоциклах, возглавляемые небезызвестным Кексом, гнусавый голос которого, отдающий команды, я узнал сразу. Курсируя с угрожающим рыком по набитым лесным тропинкам, они заблокировали мне пути доступа к большой дороге.