Виктор Яиков - Армагеддон: рекомендации к применению

Когда правд много, но ложь одна искать сложнее. Такая целостная и на всех. Этим людям было открыто, что смерти не существует, но они еще не познали того, что жизнь существует не здесь.

И опять горы, пустые поля, покореженный метал танков. И рыженькая кудрявая голова в толпе, бредущей по западному склону Уральских гор. Это она!

Туда! К ней! Нужно сказать ей что-то важное!

Точно! Вот что его держит еще одной ногой в преисподней. Этот мир не так уж пуст, как может показаться. И эта бумажка – о которой только теперь вспомнил Дмитрий – имеет ценность, на ней стоит печать крови. Крови миллиардов душ и ключ от оков всех страждущих. Они сами продали этот ключ государству, обменяв на блага остатков цивилизации. В документе было лишь несколько вопросов. Анкета, прикрываемая образцом ДНК крови, между прочих абстрактных вопросов о здоровье, имела два утверждения, в пунктах которых следовало поставить галочку – согласие. И гласили они: «Бога нет», «Мне не нужна моя бессмертная душа». В свое время эти пункты трактовались стаду как психологический опрос. Обязательным требованием было предлагать ее всем начиная с семи лет от роду и лично под роспись собственной кровью – последнее, контролировались неукоснительно. И анкету следовало бы сжечь лишь, соскребя с нее образец ДНК для паспорта. Но далее происходило все не так. Их увозили в темное место, проводили проклятые обряды и… Архивировали. Но об этом теперь знала только восставшая из ада Сара. А об этом нашептала ей птичка на набережной в воскресенье.

– Долго еще идти?

– Меньше того времени чем тебе бы понадобилось чтобы переосмыслить свою жизнь

– Не поняла.

– Тогда я начну из далека: «… в начале было слово…».

«… И слово было Бог!» – прошептал Дмитрий у нее над ухом.

Но нет! Что это? Шлепок по правой щеке, потом по левой – и он очнулся.

На шаттле с разбитым оборудованием и окруженный все теми же знакомыми лицами: Алан, По, и кто-то мохнатый.

– Он жив! – На удивление радостно отрапортовал По. Однако, следовало больше удивляться не этому, а происходящему вообще: это, на самом деле, они все живы!

Шлепок по щекам привел в чувства, выключившегося на время инженера. К расстройству Дмитрия, все прошедшее не было дурным сном. Вот они все вновь перед ним в декорациях разбитой командной рубки шаттла.

– А куда ж я денусь! – Согласился с фактом своего возвращения Дмитрий. Он вспомнил последние секунды своего бодрствования и резко перевел взгляд на палец левой руки. Из ладони торчала половина большого пальца. – Не голова – поболит и пройдет. Жить буду.

Инженер попробовал привстать с кресла, в котором так удобно размещался. Но не смог. Ремни, которых больше не ощущал от затёкших мышц, крепко прижимали его в собственное полетное кресло.

– А это еще что такое? – Возмутился Кулибин.

Команда, как отложенный алгоритм многоножки руками подёргала застежки на ремнях, проверяя их надежность. А Ху, даже изловчился нажать на педаль, возвращающую спинку кресла из положения лежа в сидячее. От этого ремни со жгучей болью впились в тело инженера. «Распни, распни его!» – промелькнуло в больной голове Кулибина.

– В прошлый раз вы с командиром как-то не поладили. – Извинился По. – И к тому же… Все происходящее в последнее время, в целом, странное – то мало сказано.

– А ситуация разрешиться, если одного из экипажа распять? – Все так же проявлял недовольство инженер.

– Но мы же должны найти крайнего… – Пробубнил Алан. И добавил – К тому же ты не один тут распят.

Экипаж расступился от кресла со связанным инженером, и Дима увидел на соседнем привязанного так же ремнями лохматого увальня, оттяпавшего ему недавно полпальца.

– Это Абу Аким. – Положив руку на плечо недавнему шахиду, пояснил Алан. – Теперь он новый житель этого шаттла. Вернее, прежний, но мы о нем раньше не знали.

– Бандит какой-то… – Подумал Дима и посмотрел по левую сторону от себя. Соседнее кресло было пустым. Но, не исключено, если бы Элабан не выпрыгнул в космос, то непременно, занял бы его в таком же связанном положении.

Будем считать, этот разбойник с космической голгофы уже отправился в преисподнюю.

– Не ведали, что он тут творит, говорите… – Дима вновь повернулся к страшному скованному гостю. – И какова была его задача? Разнести в щепки остатки недорушенного командиром шаттла?

Пытаясь расстегнуть на себе ремни кресла, Дмитрий брыкался изо всех сил. Его больше возмущало в случившемся не то что дядька, недавно пытавшийся его убить, теперь считался частью экспедиции, но то, что его прировняли в условиях заточения с ним.

Дмитрий помнил увиденное в начале коллапса. Там внизу происходит на самом деле далеко не царство смерти! Не крушение цивилизации! Его жена воскресла. Теперь он хотел только туда, а не на холодную, занюханную каменюку в космосе под названием Луна.

– Вас что-то не устраивает, инженер Кулибин? – Повысив тон, спросил Беллертон. – Или хотите разделить судьбу Элабана?

– А то ты знаешь, какая у него она была…

– Камеры наблюдения показали. – Холодно пояснил китаец, встав между спорящими и стараясь оттенить негативное настроение Алана по отношению к Дмитрию – Правда не все… Только как вылетел из рубки незадолго до разгерметизации.

– На корабле его нет, а значит, его нет больше вообще. – Вывел закономерность командир.

– Не факт. – Инженеру, наконец, удалось расстегнуть одну из коварных застежек кресла. Незаметно. – Я лишь видел, как он выпрыгнул в открытый космос. Но, судя по тому, что творится на Земле, да и сам факт того, что вы, ребята, живы – вряд ли можно Многослогового индуса считать мертвым.

– Это просто смешно! – Возразил Беллертон.

– Наверное, я потерял чувство юмора после недавнего видео сеанса с Командного пункта. – Дмитрий принялся старательно рассматривать командира.

Едва смутившись такому к себе вниманию, Алан, все-таки отвел взгляд в сторону.

– Там в экране была моя давно погибшая жена! – Прикрикнул инженер. – Что это еще по-вашему такое?

– Прекрати! – Не стерпел Беллертон его пронзительный взгляд. И уже тише добавил: – Я не знаю…

– Почему вы все живы? – Продолжил выяснять инженер.

– А почему бы и нет? – Переспросил Ху. – Та гадость врача, что попала в меня, всего лишь паралитическое снадобье (судя по этикетке). У Беллертона в шее, когда он проснулся, торчал какой-то шприц, но мы так и не поняли, что это и как оно там оказалось…

– Жив, и то – здорово. – Согласился Дмитрий.

– Но на этикетке нарисован был знак смерти… – Засомневался командир.

– Наверное, уже стоит сомневаться о гранях возможного. – Подытожил инженер. Он хотел, как можно быстрее сменить тему, пока не стали акцентировать внимание на личность, совершившей нападение с ядовитым зельем в шприце. Несомненно, это была вынужденная мера, но все же недопустимая. Пусть думают, что Алана уколол свихнувшийся врач, перед тем как покончить жизнь самоубийством.