Юлия Власова - Каллиграфия

По выздоровлении в Джейн открылась исключительная склонность к мотовству, особенно если речь заходила о покупках. Когда юные исследователи во главе с Кристианом и Люси выехали в город, это новое свойство проявилось в ней с небывалой силой: ее притягивало к вывескам, как железную стружку притягивает к магниту; она прилипала к витринам, точно дрейссена к днищам кораблей; и от лавок с сувенирами ее было не оттянуть.

Пользуясь тем, что внимание надзирателей было целиком сосредоточено на неуёмной англичанке, Джулия пробежалась по бутикам, покрасовалась перед зеркалами и, наслушавшись от продавцов комплиментов, прикупила себе одежды.

С теми, кто потеряется или отстанет от группы, было условлено встретиться у входа в собор святого Мины ровно через два часа. По истечении двух часов Венто явилась к воротам собора и обнаружила там одного лишь Франческо, который ходил по тротуару взад-вперед с заложенными за спину руками, посвистывал и подбивал камешки носками ботинок. Вскоре подоспели и остальные.

— Что это за наряд на тебе? — завистливо спросила ее Люси, мельком взглянув на Кристиана, чья невозмутимость никак не давала поводов для ревности. — Помнится, когда мы собирались на прогулку, ты была в другом костюме.

— А ей идет это платье, — сказал Франческо. — Не правда ли, синьор Кимура?

Тот недоуменно пожал плечами:

— Что так, что эдак. Особой разницы не вижу.

— Как?! — разочарованно воскликнул Росси. Конечно, ему неоднократно говорили, что не одежда красит человека, но он-то был убежден в обратном. — По-моему, сидит, как на принцессе.

— Слишком длинное, — сказала Джейн, смерив подругу оценивающим взглядом. — Сгодится разве только для бала.

— Отправлюсь в нем в луга, — усмехнулась Джулия.

Люси раздраженно фыркнула. Рафинированная блондинка в белом пиджаке, белых, суженных книзу брюках и белых туфлях, она не видела смысла в перемене гардероба и придерживалась строгого стиля с минимальным числом аксессуаров. Пышные, а главное, неуместные костюмы вызывали в ней чувство отвращения и, по ее мнению, заслуживали помойного ведра.

К трико, в котором Актеон совершал пробежку вокруг виллы, она также отнеслась с презрением.

— Ну что, вы, кириэ? Зачем же вы вот в этом, да перед людьми?

— О, добрый день! — нимало не смутившись, воскликнул тот и широко улыбнулся, ощетинив усы. — Чудесный, замечательный день! Поздравляю с обновками! Отчего это Люси такая мрачная? — Он бежал на месте, двигая локтями и радостно отдуваясь. — Если вы не против, я сделаю еще кружок, и присоединюсь к вам. Располагайтесь в гостиной, я хочу просветить вас насчет завтрашней поездки.

— Поездки? — ёрзал Франческо, пока Джулия подбрасывала в камин угли. — Синьор Кимура, какая еще поездка? Нас ведь ни о чем таком…

— Да-да, я не предупреждал, — отозвался Кристиан. — Но не обо всём же вам быть осведомленными! Я полагал устроить сюрприз.

— А я люблю сюрпризы, — оживилась Джейн. — Каков будет маршрут?

— Вот придет Актеон и расскажет, — буркнул Франческо, который в сюрпризах вечно чуял подвох.

Актеон ворвался в каминную залу, раскрасневшийся и счастливый.

— Когда долго бегаешь, — изрек он, — открывается второе дыхание. А там и третье, и четвертое!

— Ближе к делу, ближе к делу, — снисходительно посоветовала Люси, подперев рукой подбородок и принявшись изучать рисунок на ковре.

— Что ж, приступим, — сказал грек, без опаски плюхнувшись на диван, из обивки которого раньше приходилось в большом количестве вынимать отравленные иглы и ядовитые шипы растений. Теперь, он был уверен, убийца отбывает наказание за решеткой. — Итак, завтра, после лабораторной практики, мы вшестером отправимся к достопримечательностям Ираклиона. Сперва посетим порт, где находится арсенал с длинной-предлинной аркой. Следующим пунктом стоит Венецианская крепость с искусственно насыпанным мостом, после чего запланирована прогулка на пароме.

— На пароме? — удивилась Джулия.

— Моя яхта сейчас в ремонте, поэтому придется нам довольствоваться паромом, — грустно вздохнул Актеон.

…Франческо утверждал, что на яхте им было бы куда комфортнее, чем на переполненной людьми посудине, которая, к тому же, не отличалась прочностью и слегка кренилась влево. Чтобы подняться на верхнюю палубу, он вынужден был отстоять свой ботинок у прожорливой лестницы, между ступеней которой случайно угодила его нога. Прикасаться к полинялым поручням он отказался из брезгливости и в течение размеренной беседы Кристиана и Люси недоверчиво косился на доски настила, которые скрипели под нажимом и, вообще, вели себя очень ненадежно. Джейн же, ничуть не брезгуя облупившейся на перилах краской, стояла на корме и мечтательно глядела вдаль. Пилот, который доставил их на Крит и чье имя она узнала впоследствии, был не кто иной, как работник той самой лаборатории, куда определили четверых студентов. Анджелос — а именно так звали их спасителя — чинил аппаратуру и был у заведующего на побегушках: платил по счетам, привозил реактивы, договаривался с мастерскими о поставках мебели. Невзирая ни на его низкооплачиваемую должность, ни на его тихий нрав, а может, как раз благодаря этому тихому нраву, Джейн привязалась к нему всей душой и уже не мыслила ни дня без того, чтобы обмолвиться с ним хотя бы парой слов. Вскоре они стали так неразлучны, что без стеснения встречались по вечерам у калитки особняка Актеона. Франческо взял манеру подшучивать над англичанкой, которая на его колкости реагировала весьма сдержанно.

— Срослись, точно две мидии! — дразнился он, хохоча.

— Сам ты мидия, — отвечала на это Джейн и величественно удалялась.

Любовь делала ее сильнее, тогда как для Джулии любая привязанность или страсть была сродни удавке, мельничному жернову, повешенному на шею. Она не терпела ни притязаний, ни каких-либо намеков, а ухаживания так и вовсе почитала оскорбительными. Вот и сейчас Кристиан наблюдал, как один из пассажиров безуспешно добивается ее благосклонности, рассыпаясь в похвалах и возбужденно жестикулируя.

«Что за назойливый тип! — в негодовании подумал Кимура. — На ее месте я бы ему вмазал».

— Вы мне до смерти надоели, — жестко проговорила Венто, глядя куда-то в сторону и не внимая уговорам привязчивого господина. — Подите прочь!

Оставшись на нижней палубе, она намеревалась побыть в уединении и насладиться пейзажем. И тут к ней, как назло, прицепился этот южанин, причем был он отнюдь не в трезвом виде. От него пахло вином, с которым он явно переборщил, чесноком и еще какой-то гадостью.

— Послушайте, — мямлил он. — По-послушайте, у меня к вам предложение, то есть при-ик! — приглашение. Видите вон тот берег? Там, за лесом, мой дом. Оч-чень комф-ик! — ком-бельный… — произнести слово «комфортабельный» ему так и не удалось.