Алексей Леонтьев - Последняя радиограмма

13 февраля.

5.00. Вышли на радиосвязь с кораблями группы.

5.11. Принято сообщение «С-716», идущей в голове отряда. На лодке все в порядке. Горизонт чист. Начинает форсирование минного поля.

5.20. Принято сообщение «С-712».

5.31. Принято сообщение «С-714».

5.42. Принято сообщение «С-713».

5.58. Принят внеочередной вызов «С-716». Слышимость плохая. Записан и расшифрован обрывок радиограммы: «Замечен… Иду на…» Передача прервалась.

6.15. «С-716» на вызовы не отвечает. Всем лодкам приказано слушать на волне «С-716».

7.10. «С-716» на вызовы не отвечает.

9.30. «С-716» на вызовы не отвечает.

11.00. «С-716» не отвечает.

14 февраля.

6.00. «С-716» на вызовы не отвечает…

13 февраля. …Пишу эти строки второпях, воспользовавшись короткой передышкой. Но я считаю необходимым успеть занести в дневник как можно подробней все события минувшего дня. Если нам суждено дойти до цели, то именно эти страницы станут, наверное, главными в моей будущей книге о нашем походе.

Ночью мы провели очередной сеанс радиосвязи с командиром отряда. Сегодня обычный ночной разговор был особенно важным для всех.

Мы подошли к минным полям, разведанным англичанами в этом районе. На сеансе радиосвязи мы согласовали порядок прохода минных заграждений по неширокому свободному от мин фарватеру. Наша «С-716» идет первой. Мы прокладываем путь остальным.

После разговора с командиром отряда мы с Газиевым поднялись на мостик. Спокойно стучали оба дизеля. Лодка шла курсом норд-норд-ост. Моросил мелкий, смешанный со снегом дождь. Чувствовалось дыхание близкого севера. Газиев зябко кутался в меховой реглан. В последние дни он себя неважно чувствовал, его знобило, но порошки нашего судового фельдшера упорно отвергал и все свое время отстаивал полностью от склянки до склянки.

Сегодня командир был особенно молчалив и задумчив.

— Шел бы ты вниз, — сказал я.

Газиев покачал головой.

— Нет… Здесь мне лучше. Иногда вспоминаю горы, и тогда хочется хоть глоток свежего воздуха.

— Ну, этот воздух горным не назовешь.

— Да… Балтийская погодка.

— Как в Ленинграде.

Газиев кивнул. Помолчав, спросил:

— Сегодня тринадцатое?

— Тринадцатое.

— У Ольги день рождения.

— Поздравляю.

— Двадцать три исполнилось… — Командир вздохнул. — Последний раз два года назад праздновали. В Ленинграде. Такая же погода была. Загадывали, что с нами через десять лет будет… — Газиев снова вздохнул.

— Не греши, Фахри. Ты хоть знаешь, что с ней, где она…

Газиев нашел мою руку, лежащую на поручне, крепко сжал.

— Извини. Просто Ольгу вспомнил, затосковал. Другой такой нет.

— Все они для нас единственные…

— Да… — негромко проговорил Газиев. — Это такое счастье, что Оля сейчас в тылу… Хоть за нее я спокоен. Придем в Полярный — в сто слов телеграмму ей закачу!

— В двадцать пять.

— Почему двадцать пять?!

— Согласно телеграфной норме военного времени. Двадцать пять слов, включая адрес. Больше не выйдет.

— Двадцать пять мало… — Газиев улыбнулся. — А я ей четыре подряд пошлю! А? С продолжением… Так можно?

— Попробуй.

Командир, довольный, рассмеялся.

— Ох, и праздник на родной земле устроим!

— На родной земле воевать будем.

— А это тебе не праздник?

— Для меня праздник в первый день мира будет.

— Не прав, комиссар! — Газиев строго взглянул на меня. — Лучше сейчас праздника нет, чем горло зверю рвать!.. Немного осталось.

— Полторы тысячи миль без малого.

— Все равно немного! — упрямо повторил командир. — Родным ветром уже тянет, — он глубоко вздохнул. — Чувствуешь?

Ветер в самом деле тянул с севера. Дождь прекратился. Расчистилось небо. Сквозь разрывы туч проглянули быстро бледнеющие утренние звезды. Светало.

негромко проговорил Газиев.

— Помнишь, как пел Федя Бакланов? «Но радостно встретит героев Рыбачий…»

— Справа по борту силуэты кораблей! — доложил сигнальщик…

13 февраля.

5.45. Справа по борту, пеленг 30, замечены силуэты кораблей. Боевая тревога.

5.47. Идем на сближение с замеченными кораблями.

5.52. Курсом на норд-вест следуют два эсминца и три сторожевых судна противника.

5.58. Передана радиограмма командиру отряда о появлении противника. Квитанция не принята.

5.59. В воздухе самолет-разведчик. Погрузились на перископную глубину. Продолжаем наблюдение за немецкими кораблями.

13 февраля (продолжение). …Мы спустились в боевую рубку. Штурман Вихров проложил на карте курс фашистских кораблей. Они шли на северо-запад.

— Идут в проход между минными полями, — сказал штурман. — Вероятно, перебазируются на север.

— Так думаете? — Газиев напряженно смотрел на карту. — А если они не уйдут на север?

— Куда же они денутся?

— Останутся у выхода из минных полей. Дождутся, пока все наши лодки войдут в проход и двинутся навстречу. Отряд окажется в мышеловке.

— Но для этого надо, чтобы они знали о нас.

— А ты поспоришь на свою бороду, что не знают? — Газиев усмехнулся. — Лично я не поставил бы своих усов.

— Слышу шумы винтов нескольких кораблей! — доложил акустик. — Пеленг тридцать. Следуют курсом напересечку нам!

— То-то, что напересечку, — проворчал Газиев. — Радист! Срочно передайте командиру отряда: «Замечен противник. Пять боевых кораблей. Следуют курсом норд-вест. Возможно блокирование прохода в минных полях. Иду на сближение». Радист скрылся в своей клетушке.

— Дистанция? — спросил Газиев.

— Пятьдесят кабельтовых.

— Опасно оставаться на поверхности, — сказал я. — Могут обнаружить.

— Надо передать радио… — возразил Газиев.

Но в этот момент раздался голос сигнальщика:

— Воздух! Самолет справа по борту!

— Всем вниз! — скомандовал командир. — Срочное погружение!

Горохом скатились с мостика вахтенные. Захлопнулся люк.

— Разведчик, — тяжело дыша, произнес сигнальщик. — Прямо к нам идет.

Лодка пошла вниз.

Мы все спустились в центральный пост. Газиев спросил:

— Как радиограмма? Успели передать?

Из своей рубки вышел старшина Мигунов.

— Так точно. Но подтверждения получить не успел.

Газиев задумался.