Андрей Бондаренко - Гвардейская кавалерия

Успокаивающе — на одной низкой ноте — гудел самолётный двигатель, и Ник, как-то незаметно для самого себя, погрузился в воспоминания…

Группа «Азимут», что стало с её бойцами? Какова их Судьба?

Кусков, Бочкин, Кузнецов, Токарев и капитан Курчавый погибли ещё в 1937-38-ом годах, во время поиска на Чукотском полуострове месторождения жильного золота. Гешка Банкин — в 1940-ом, во время проведения достославной операции «Зверёныш». Михаил Банкин и Анна-Мария Виртанен были расстреляны в 1967-ом, в Боливии. Зина умерла в 1951-ом, во время тяжёлых родов. Капитан Куликов и Мэри Хадсон пропали без вести — Мэри в 1942-ом году, в Австрии, а капитан в 1972-ом, во Вьетнаме…

Кто же остался в живых?

Во-первых, он сам — Иванов Никита Андреевич, заслуженный полковник ГРУ в отставке. А, во-вторых, славное семейство Сизых (в повседневном обиходе — «Толедо»). Айна и Алекс возглавляли российскую резидентуру в Латинской Америке. Их компания по отлову и выращиванию аллигаторов постепенно разрослась и имела полноценные представительства в восьми латиноамериканских странах, что, естественно, весьма способствовало основной профильной деятельности. Афанасий Сизых (Афоньо Толедо), после окончания «Оксфорда» был успешно внедрён в одну из суперсекретных структур НАТО, занимавшуюся шифровкой и дешифровкой. А Мартина Куэльо-Толедо навсегда прикипела к морю, и, более того, на текущий момент возглавляла (в звании контр-адмирала), всю «грушную» флотилию маломерных судов, разбросанных по всему Миру…

Вьетнамский лётчик похлопал Ника по плечу, а большим пальцем правой руки показал вниз.

«Ага, прибыли на место», — подбадривающе зашелестел в голове верный внутренний голос. — «Вон — внизу — горят выложенные большим крестом шесть ярких костров. Что же, братец, пора…».

Ник на прощание браво подмигнул лётчику, щёлкнул замком, отбросил вверх стеклянное полукружье кабины, встал на ноги и, сильно оттолкнувшись от самолётного борта, ласточкой полетел вниз…

Он летел с огромной скоростью по узкому чёрному туннелю, в конце которого чуть виднелось, вернее, только угадывалось крохотное белое пятнышко. Пятно неуклонно приближалось и расширялось, из него, словно щупальца спрута, вылетали разноцветные спирали и постепенно опутывали Ника, пеленая в плотный радужный кокон…

Господи, страшно-то как! Господи!!!

Рука судорожно потянулась к парашютному кольцу, но пальцы, предательски занемев, совсем не слушались.

Ну, ещё немного, последнее усилие…

Голубое высокое небо, восхитительное чувство свободного падения. Рука уверенно сжимала маленькое латунное кольцо парашюта.

«Странно, кольцо должно быть эбонитовым, да и гораздо большего диаметра», — подметил наблюдательный внутренний голос. — «Ладно, потом сообразим — что к чему…».

Рывок!

Ник посмотрел вверх: над его головой громко хлопал незнакомый купол светло-зелёного цвета, непривычно-маленький и какой-то игрушечный.

— Что ещё за хрень? — вырвалось непроизвольно.

Он посмотрел вниз: приближалась земля. Короткая, местами пожелтевшая трава, чуть в стороне — осенний лес: жёлтые берёзы, красно-рубиновые осинки, тёмно-зелёные сосны и ёлки.

— Средняя полоса России поздней осенью? Этого не может быть…. Или, всё-таки, может?

Ник взглянул на свою правую руку: шрама от раны, полученной на Чукотке в 1938-ом году, не было. Не было!

«Не иначе, только что умер Вольф Григорьевич Мессинг», — любезно подсказал догадливый внутренний голос. — «Он умер — и всё вернулось на круги своя…».

Он снова был в 2007-ом году. Ему опять было двадцать семь лет.

Хорошо это? Плохо?

Ник помнил всё, что с ним произошло за эти годы . Мало того, и все специфические навыки, приобретённые в этом долгом путешествии во Времени, остались при нём. Он прекрасно помнил, как надо закладывать взрывчатку под «быки» железнодорожного моста, помнил все сто тридцать шесть способов умерщвления противника голыми руками…

— Ну, Ахмет, сука дешёвая, — тихонько пробормотал Ник. — Не завидую я тебе, компаньон хренов. Умирать ты будешь долго, в мучениях страшных, жуя собственные склизкие кишки…

Земля встретила его на удивление мягко и ласково: даже равновесия не потерял, когда подошвы ботинок коснулись жёлто-зелёной травы лётного поля, а позвоночник не почувствовал абсолютно никакого дискомфорта.

«Неплохо для начала», — решил Ник. — «Только чуть прохладно. Даже знобит слегка…».

Впрочем, это было совершенно объяснимо: во Вьетнаме тогда воздух прогрелся до плюс тридцати пяти градусов, поэтому Ник был одет только в лёгкие хлопчатобумажные штаны буро-песочного цвета и тёмно-зелёную футболку без рукавов, а здесь, в питерском ноябре — всего-то плюс пять-шесть градусов наличествовало, да и настойчивый колючий ветерок пронизывал до самых костей.

«Надо ли собирать парашют? Или — ну его?» — задумался Ник.

— Не трудитесь, уважаемый Николай Андреевич, — раздался за его спиной уверенный мужской голос. — Мои люди здесь приберутся, да и с Авиаклубом всё уладят…

Ник обернулся, к нему приближался высокий широкоплечий паренёк: светловолосый, лет тридцати с небольшим, лицо — чем-то неуловимо знакомое.

— Мы, часом, не родственники? — пожимая незнакомцу руку, поинтересовался Ник.

— Родственники, — тепло улыбнулся молодой человек. — Вы, Николай Андреевич, являетесь моим родным дедушкой. Я — Тимофей Олегович Ануфриев. Сын вашей дочери Татьяны. Вот, вам куртка. Накиньте.

— Ого! — облачаясь в кожаную куртку, присвистнул Ник. — Однако…. Впрочем, мы уже встречались. Причём, неоднократно…

— Когда это?

— Первый раз в 1967-ом году, в Боливии. Только ты тогда был на девятнадцать лет старше. На девятнадцать — по сравнению с сегодняшним днём. Второй — уже в семидесятые годы, когда кое-кто из нас двоих находился в младенческом возрасте.

— Э-э-э…. Ничего не понимаю…

— Не парься, родное сердце. Со временем всё обязательно поймёшь. В том плане, что со Временем…. Судя по всему, внучок, ты пошёл по папиным следам. Не иначе — как в славных Органах трудишься?

— В них, родимых.

— И тебя, стало быть, послали меня встретить?

— Послали, — согласно кивнул головой Тимофей. — После смерти Вольфа Григорьевича Мессинга осталось много весьма любопытных бумаг. Вот и про вас там было написано. Очень подробно. Местами…

Они помолчали.

— Теперь, значит, вместе будем работать? — дружелюбно подмигнул внуку Ник.

Тот слегка смутился:

— Меня, как раз, за этим и направили. Видите ли, Николай Андреевич, во-первых, вам придётся дать целую кучу подписок «о неразглашении»…

— Понятное дело, ясен пень, — выжидательно усмехнулся Ник. — А, во-вторых?