Елена Сантьяго - Летящая по волнам

– Не напрягайтесь. Лучше всего вам сейчас снова заснуть. Кэтрин дала вам снотворное средство: врач счел, что для вашей головы будет лучше, если несколько дней вы будете как можно дольше спать.

Он заметил на лице Дункана непонимание и добавил:

– У вас дыра в черепе, друг мой. Один из охранников, наверное, ударил вас слишком сильно. К сожалению, лекарю пришлось делать трепанацию, иначе вы, вполне вероятно, скончались бы от этой травмы.

Дункан хотел спросить Эскью, что, черт возьми, означает слово «трепанация», но потом и сам вспомнил. Врач проделал сверлом дыру в его черепе. В этом был повинен охранник, который огрел Дункана дубинкой по голове. Но на самом деле вина лежала на Юджине Уинстоне. Дункан ожидал, что в его душе вспыхнет жгучий огонь ненависти, но ощутил лишь тяжелую усталость, которая мешала ему мыслить. Глаза закрывались сами собой, он ничего не мог с этим поделать.

– Засыпайте и проснитесь здоровым, – услышал он слова Эскью, а потом его снова поглотила мгла.

Проснувшись в следующий раз, Дункан обнаружил, что комната залита дневным светом. Он все еще чувствовал слабость, но мог шевелить руками и ногами и даже самостоятельно сел на кровати. Капитан осторожно ощупал болезненное место на затылке. Он обнаружил, что часть его черепа выбрита наголо. Значит, ему не только проделали дыру в черепе, но еще и срезали клок волос. Саму рану скрывала повязка, но Дункану показалось, что кончиками пальцев он нащупал края пропиленной кости. Он в ужасе отдернул руку. Зарастет ли такая рана? Или в его черепе до конца жизни останется дыра размером с ноготь на большом пальце руки? К счастью, волос на голове было еще много. Дункан надеялся, что, как только они достаточно отрастут, они прикроют место ранения. Есть еще и головные уборы. У Дункана было несколько подходящих шляп.

Естественная человеческая потребность прогнала остальные мысли. Дункан решил встать, но вскоре от этой идеи пришлось отказаться: он едва успел ухватиться за столбик кровати, иначе непременно оказался бы на полу. Капитан снова опустился на подушки и уже хотел попробовать еще раз, как дверь распахнулась и в комнату вошла служанка. Наверное, ее наняли специально для ухода за Дунканом.

Широкая улыбка расплылась на круглом миловидном лице, когда он назвал ее по имени:

– Добрый день, Кэтрин. Не могли бы вы мне… хм… принести один сосуд?

– О, вы действительно пришли в себя! – радостно воскликнула девушка.

– Я бы не сказал, что действительно пришел . Но думаю, что двигаюсь именно в этом направлении.

Кэтрин принесла ему ночной горшок и деликатно отвернулась, пока он справлял нужду, усевшись на край кровати и задаваясь вопросом, как проходил этот процесс, когда он лежал без сознания. Дункан не мог припомнить, чтобы мочился, значит, все это время на нем были подгузники. Он аккуратно поставил горшок на пол и, сделав небольшое усилие, устало лег обратно на кровать. Кэтрин бодро, деловито ходила по комнате. Она настояла на том, чтобы капитан надел чистую рубаху, и помогла ему. Эта процедура отняла у Дункана все силы.

– Я слаб, словно младенец, – печально произнес он.

– Вы чуть не погибли, господин Хайнес.

Он провел рукой по подбородку и заметил, что ему срочно нужна бритва.

– Как долго я здесь?

– Четыре дня. В основном вы спали.

– Лорд Эскью дома?

– Сейчас он уехал, но ближе к обеду вернется.

– Это хорошо. Тогда у меня еще есть время на то, чтобы соскрести щетину. Не будете ли вы так любезны, Кэтрин, принести мне бритвенный прибор?

Молодая служанка помогла Дункану побриться; осторожность, с которой девушка приступила к делу, указывала на то, что она занимается этим не в первый раз. Потом она принесла Дункану легкий завтрак: яичницу и белый хлеб. Все это он запил сладким чаем. Тут капитана снова охватила свинцовая усталость, которая мешала думать о сложившемся положении. Он дремал и снова проснулся, когда появился Джордж Эскью, на этот раз одетый во флотский мундир. К облегчению Дункана, волнение адмирала было связано с военными действиями, а не с состоянием гостя.

– Сегодня мне снова нужно выйти в море, – произнес Эскью. – Голландцы не дают нам покоя. Похоже, мы должны показать им, что победы достоин лишь лучший.

Эта фраза должна была поднять боевой дух, но за словами адмирала Дункан уловил напряжение. Он знал, что Джорджу Эскью не нравилась эта война у дверей родного дома. Адмирал дружил с людьми из голландского флота, так же как Дункан приятельствовал с Никласом Вандемеером. По приказу политиков они стали врагами и теперь вынуждены были участвовать в ненужных им баталиях.

– Вам, должно быть, уже лучше, – произнес потом Эскью и внимательно посмотрел на Дункана. – Как голова?

– Пока пытаюсь понять, думается ли мне лучше с дыркой в черепе, – сухо ответил Дункан.

Эскью рассмеялся. Он пододвинул табурет к кровати и присел на него, закинув ногу на ногу.

– Судя по всему, вам сопутствует удача. Я едва успел вырвать вас из рук палача. Так что лучше уж дырка в голове, чем длинная веревка на шее. Трепанация – не такая уж высокая цена за жизнь.

– Ох, моя жизнь стоит намного дороже. Я еще должен заплатить десять золотых этому никчемному тюремному чиновнику.

– За что?

– Ну, он ведь нашел вас и сообщил о моей предстоящей казни, разве нет?

– Я понятия об этом не имею.

– Тогда как вы обо всем узнали?

– Прибыл гонец из Эссекса. Он хотел узнать, не говорили ли вы со мной, Блейком или Монтегю. Я объяснил ему, что вообще ничего не знаю о вашем визите в Лондон и что ни Блейк, ни Монтегю тоже не имеют об этом ни малейшего представления, иначе они обязательно рассказали бы мне о разговоре с вами. Тогда посыльный забеспокоился и решил, что в таком случае мне непременно нужно прочесть письмо, которое он принес с собой. Он отдал мне послание от леди Анны Норингэм. В нем она сообщала, что на Барбадосе вы стали жертвой интриг.

– Анна вам написала?! – удивленно воскликнул Дункан.

– Мне кажется, вы знаете эту даму.

– Это лучшая подруга моей жены, сестра лорда Уильяма Норингэма – владельца Саммер-хилл.

– Ах, это тот отважный молодой патриот, который придумал отличную конституцию для Барбадоса! – весело воскликнул Эскью и покачал головой. – Этот парень действительно был очень убедителен. Я все еще спрашиваю себя: может, и вправду стоило воплотить его план в жизнь, когда я на короткий срок стал губернатором? В конце концов, колонии все еще мечтают о единой конституции, которая утвердила бы равные права для всех. И мы в парламенте будем виновны в том, что ее нет.

– И как вы поступили, прочитав это письмо?

– Вывел лошадь из конюшни и сразу же отправился в Уайтхолл, там и узнал о вашем аресте. Я тут же добился помилования, с которым помчался в Тайберн. И успел как раз вовремя.