Елена Сантьяго - Летящая по волнам

Муж и жена любили друг друга на теплом прибрежном песке, осыпанные сорванными ветром лепестками повоя. После этого они остались лежать, крепко обнявшись, и дремали.

Однажды Элизабет почти час неподвижно стояла в воде на коленях с заостренной палкой в руке. Так делала Цена, когда хотела поймать рыбу вблизи от берега. И Элизабет действительно проткнула любопытного иглобрюха, который осмелился выплыть из рифа в лагуну. Потом она радовалась, что успела выбросить его в воду, потому что Дункан считал этих рыб ядовитыми. Ими можно было лишь смазывать наконечники стрел.

Дункан не мог насмотреться на жену, что бы она ни делала. Элизабет была стройной и мускулистой, несмотря на то что ее бедра и грудь стали больше, чем раньше. От постоянного плавания и стрельбы на плечах, руках и ногах появились новые мускулы. Кожа на солнце так загорела, что Элизабет легко можно было спутать с креолкой, если бы не светлые волосы и голубые глаза, которые выдавали в ней европейку. Локоны от солнечного света и соленой воды сделались серебристыми. Когда Элизабет распускала их, они доходили ей почти до бедер. Однажды после плавания ей было больно их расчесывать, и Элизабет, к ужасу Дункана, обрезала их до плеч. Потом он жаловался на то, что из-за страсти к нырянию она жертвует своей женственностью. Элизабет рассмеялась на это и бросала в мужа песком, пока он не подхватил ее на руки. А потом они любили друг друга, словно в последний раз.

Во время одной из своих прогулок они вместе отправились вглубь острова и не встретили там ни одной живой души. Они нашли чудесный водопад и купались под ним, словно Адам и Ева в раю. Выбравшись на плоские утесы, Элизабет и Дункан увидели полупрозрачных розовых ящериц, которые тут же убежали, как только люди решили к ним подойти.

На обратном пути Элизабет наткнулась на насекомое длиной сантиметров в тридцать, которое маскировалось под ветку. Женщина очень сильно испугалась, когда у него вдруг появились ноги и оно умчалось прочь.

Последний день перед отъездом Дункан и Элизабет провели вместе с детьми. Дункан то носился с Фейт, то играл с Джонни. Затем Хайнесы сидели с семейством Перье на веранде и пили чай, пока болтовня Иветты им не наскучила. Тогда они ушли, придумав какой-то предлог.

Ночью Дункан и Элизабет прокрались наружу и направились на шелестящее табачное поле к любимому месту Элизабет. Там они в последний раз любили друг друга при свете полной луны.

Наступило утро, сулящее разлуку. Дункан хотел отплыть с восходом солнца. Джонни душераздирающе рыдал. Он не понимал, почему ему нельзя поехать вместе с отцом. Фейт тоже всхлипывала, словно осознав драматичность момента. Элизабет же старалась не плакать. Это удавалось ей с трудом. Женщина не хотела выставлять Дункана на посмешище перед его подчиненными, для которых сцена прощания была сродни развлечению. Фелисити же невозможно было удержать – она ревела навзрыд.

Дункан еще раз обнял жену и пообещал, что скоро вернется, а потом сел в ялик и вместе с Джоном отправился на корабль, где уже собралась вся команда. Цена вместе с Фейт и Фелисити направилась обратно к дому Перье. Элизабет и Джонни остались на пляже, наблюдая за тем, как на «Элизе» поднимают паруса. Дункан помахал жене и сыну с кормы, а они помахали ему в ответ. Когда корабль удалялся, Элизабет следила за ним до боли в глазах.

Неожиданно она ощутила какую-то угрозу, почти такую же, как в ее самых страшных кошмарах. Это было некое мрачное предчувствие, которое мучило ее в ту ночь в Саммер-хилл. Тогда она ходила во сне, наблюдая при этом, как Селия под бой негритянских барабанов исполняет древний танец, покрывая руки кровью жертвенного животного. Это оказался всего лишь сон, но видение засело в голове у Элизабет, словно предзнаменование грядущей беды. Она предвидела, что случится что-то плохое.

Так же Элизабет чувствовала себя и сейчас. Было неправильно, что Дункан уехал, он должен был остаться! Внутренний голос шептал ей об этом снова и снова. Элизабет почувствовала, как опасность приближается, словно тень. «Вернись! – мысленно кричала она мужу. – Не оставляй меня одну!» Но было слишком поздно.

Элизабет, охваченная болью расставания и безотчетным страхом перед надвигающимся несчастьем, наблюдала за тем, как корабль исчезает в далекой дымке.

Деирдре помогала Олегу и Джерри. Втроем они вытащили полную вершу на берег, чтобы рассортировать улов. Воздух в это раннее время был все еще приятно прохладным. Недавно прошли сильные ливни, и, когда облака рассеялись, появилась сияющая в полнеба радуга. Через несколько минут она пропала, но Деирдре каждая радуга казалась проблеском надежды. Девушка радовалась, когда она появлялась. Радуга была символом обновления. За любым ненастьем придет солнечный свет, так когда-то говорил Эдмонд, когда в джунглях Барбадоса она укрывалась в его ветхой хижине. Промокнув до нитки во время сильной грозы, она пережидала бурю. Тогда они провели несколько тяжелых, полных лишений недель в этом убежище в глуши, и все же это были радостные и светлые воспоминания. В последнее время Деирдре все чаще думала об этом. Но это не помогало ей забыть об ужасах. Наверное, ей не удастся это никогда, до самой смерти. Но все же от приятных воспоминаний становилось немного легче.

Девушка воспроизводила в памяти радостный смех Эдмонда, это помогало ей отстраниться от темноты жутких видений, которые постоянно возвращались к ней после смерти пастора. Для нее он должен всегда оставаться чистым и светлым, как радуга после дождя.

– Вот, лови! Только следи за клешнями!

Джерри бросил Деирдре огромного лобстера. Девушка схватила его и сунула к лангустам, прежде чем лобстер успел ее ущипнуть. Вторая бадья была заполнена рыбой, которую они тут же собирались выставить на продажу на рынке.

Эта работа доставляла ирландке больше удовольствия, чем ведение домашнего хозяйства. Конечно, ей нравилось сидеть с Джонни, но в последнее время он в основном был вместе с родителями. Сейчас мальчик играл под присмотром матери, пускал свой кораблик по мелководью. Печальная леди Элизабет молча сидела на песке и смотрела на горизонт. Капитан Хайнес уплыл всего четверть часа назад. Хозяйке потребуется время, чтобы привыкнуть к новому расставанию. Все печали на земле когда-нибудь заканчиваются. Не было на свете ничего, о чем нельзя было бы забыть.

Деирдре поправила соломенную шляпу. Девушка вспотела, но это было приятное ощущение. Чем больше она работала, тем меньше копалась в себе.

Олег и Джерри подготовили снасти для следующей рыбалки. Деирдре отнесла кадки под навес, где они будут стоять, пока их не отнесут на рынок. Девушка попила из бурдюка, который повесила на одном из столбов, и махнула мужчинам, подзывая их, чтобы они разделили с ней принесенный обед. В такие моменты она тоже всякий раз вспоминала об Эдмонде. Как он радовался, когда Деирдре приходила с полной корзиной еды! Мысли о его счастливой простодушной улыбке пробудили в ее душе ужасную тоску. Эдмонд наверняка умер бы от голода в своем убежище, если бы она не приносила ему еду, он ведь не умел ни охотиться, ни рыбачить, ни ставить ловушки. На лесных фруктах и ягодах долго не проживешь в глуши.