Владимир Маталасов - Тайна Вселенской Реликвии

– Да ничего, просто так. А тебе чего? – Митька, сбоку заглянув ему в лицо, кивнул в Кузину сторону. – Извиниться бы надо.

– Ещё чего! – Мишка растерянно и беспомощно озирался по сторонам. – А-ну отвали, пока цел! – вдруг осмелел он, заметив, как от притихшей компании отделились две тёмные фигуры и через дорогу, по диагонали, быстрыми шагами направились в их сторону.

Играя под одеждой бицепсами, слегка подшафе, к месту происшествия лихо пришвартовались крутые парни. В них Кузя сразу же узнал представителей местной шпаны: Пашку-Дантиста и Жору-Интеллигента. Первый был специалистом по части удаления, как любил он выражаться, «лишних» зубов у не особо-то сговорчивых или слишком нервных «пациентов», а другой – интеллигентно, без кипеша, шерстил по карманам и сумкам доверчивых обывателей, облегчая их содержимое.

– А-а-.., – наигранно завопил Мишка, пребывающий у них в «шестёрках», – отпусти, больно же ведь!

– Ну ты, эмбрион поганый! – прошипел в его сторону Пашка. – Заткни своё поддувало и захлопни капот!

Кузя, стоя в сторонке и всё ещё потирая затылок, молча наблюдал за начинающими набирать ход событиями. Подошедшие были настроены решительно. Их спортивного телосложения комплекции приплясывали, всё время находясь в движении. Но даже непрофессиональным взглядом не трудно было определить, что им далеко до Митьки: то была гора вулканического происхождения. Хотя, правда, он и был года на два младше их.

– Кто тут шмон наводит?.. Ты что ли, фрайер? – тихим, угрожающим голосом осведомился Пашка, пристально-оценивающе посмотрев на Митьку. – Чей будешь?

– Кто? – переспросил тот, невинно моргая глазами. – Я-то?

– Ты-то, ты-то! – передразнил Пашка.

– А-а!.. Мамин я! – помолчав немного и обезоруживающе улыбаясь, ответил Сапожков.

– Хм-м! – хмыкнул тот. – Сказал тоже – ма-а-амин! А я – па-а-апин! А вот этот, – он ткнул пальцем в сторону Жорки-Интеллигента, – мой личный биограф и ассистент! Хе-хе-хе!

Пашка как-то часто и мелко засмеялся, оставшись, по-видимому, очень довольным своей шуткой, невольно пришедшей ему в голову.

– А-ну, расцепи свою клешню! – Он кивнул в сторону Мишки, давая понять, чтобы Митька отпустил того. – И нечего зубы-то скалить.

Слова его прозвучали угрозой: он явно намекал на профиль своей «специальности».

– Ой!.. Штой-то не расцепляется!.. – изобразив на лице удивлённый вид, разгубленно произнёс Митька невинным голосом. – Что делать-то будем?

Последние слова Митька произнёс на манер Мишки-Клаксона, смешно прогундосив их, напоминая тем самым недавнюю сценку с Кузиными очками.

– Митюш, а Митюш, слышь?

Только сейчас Кузя увидел прислонившегося к стене дома какого-то мужчину.

– А-ну их, брось, не связывайся. Пошли лучше домой, матушка, небось, заждалась.

– Да погоди ты, пап, я сейчас!

– Последний раз предупреждаю: отцепись от хмыря! – Пашка, грозно набычившись, сжал свои кулаки.

Митя стоял, и, казалось, непонимающе хлопал своими глазами.

Кузя весь напрягся, с волнением ожидая приближения развязки. Ему тоже хотелось сказать Митьке, чтобы тот не связывался с этой шантрапой: кто его знает, что у них там на уме. Жорка стоял несколько поодаль от Пашки, засунув руки в карманы модного синтетического плаща. Он выжидал, приготовившись к активным действиям, по первому же зову своего напарника. Наконец Митькин вид и его неуместная улыбка привели Пашку в бешеную ярость.

– Та-а-ак, не понимаешь! Ну – лады! – Он со спокойным видом развернулся на все сто восемьдесят градусов и, пройдя несколько шагов, резко развернулся. Всем корпусом подавшись вперёд, он метнулся к Митьке.

Но потасовки, как таковой, неизбежность которой была очевидна, так и не произошло.

– И-и-ийя!.. – Ступня вскинутой вверх Пашкиной ноги, направленная прямо в лицо противника на манер героев голливудских кинобоевиков, пулей промелькнула в воздухе.

Митька, сделав вид, будто хочет о чём-то спросить Мишку-Клаксона, наклонился к его уху. Нога нападавшего, пройдя мимо его лица и ощутив вместо него зияющую пустоту, упёрлась в железную твердь опоры.

– У-у-у-..! – Натуженный, протяжный Пашкин вопль и басовитый гул фонарного столба сплелись в едином, дружном дуэте. – Нога-а-а-.., у-у-у-.., падла!..

Он крутился и корчился, лёжа на асфальте, подогнув под себя, по всей видимости, вывихнутую или сломанную ногу, обхватив её обеими руками.

– Эй, биограф! – с иронией в голосе спокойно произнёс Митька, обращаясь к Жоре-Интеллигенту. – Помог бы что ли своему авторитету, а не то вишь, как разбрэйковался!

Однако, тот стоял в растерянности и нерешительности, не в силах сдвинуться с места.

– Давай, давай! – подбодрил его Сапожков. – Ну, кому говорят? – ещё раз, но уже приказным, требовательным голосом, повторил он.

Жорка бросился помогать своему шефу.

Увлекая за собой Мишку, всё ещё удерживаемого за плечо, подальше от несмолкающих стенаний и проклятий, Митька стал что-то говорить ему. Со стороны создавалось впечатление, будто это – два приятеля, ведущие мирную, дружескую беседу. Разговор был недолгим. О чём-то посовещавшись с Митькой и несколько раз в знак согласия кивнув ему головой, Мишка наконец-то был освобождён из цепких объятий пальцев его руки. Поискав что-то и подняв с земли Кузину очковую оправу, поспешно сунув её в свой карман, а затем, оглядываясь и потирая затерпшее плечо, он на полусогнутых, ещё не успевших толком распрямиться ногах, направился в сторону своих корешей.

– Пошли, батя. Не серчай, что задержал маленько.

– А если бы они тебя того – ножом? – с пьяной укоризной покачал головой отец. – Ох, смотри, сынок, довоюешься!

– Да ничего б они мне не сделали. Идём. – Митька подошёл к отцу и тут же обратился к Малышеву. – А тебе далеко?..

Он ещё издали, ведя под руку подвыпившего отца, вызволенного из компании собутыльников, заприметил впереди себя одиноко шагавшую, маленькую фигуру, немного погодя став невольным свидетелем и очевидцем начала происшествия, остановившись, и с любопытством наблюдая, что же будет дальше. Кузю он узнал сразу, но не торопился прийти ему на помощь. Для этого нужны были веские основания, которые тут же и не преминули сказаться. Вот тогда уже в ход и была пущена «тяжёлая артиллерия».

Кузя раздумывал: то ли благодарить своего случайного избавителя, выказав тем самым своё бессилие и беспомощность, то ли горделиво промолчать. Он выбрал второе.

– Да нет! Вон мой дом! – ответил он, указывая в сторону старинного, длинного двухэтажного здания.

– Тогда нам немного по пути.

Митя снова бережно взял под руку отца, подпиравшего стенку здания и что-то бормотавшего себе под нос. Все трое не спеша тронулись в путь. В это время где-то сзади раздался протяжный вой сирены милицейской машины, мчавшейся к месту происшествия, по-видимому, по настоятельному телефонному требованию кого-то из недовольных жильцов, приятные сновидения которого были нарушены внезапным шумом и воплями.