Владимир Маталасов - Тайна Вселенской Реликвии

За городом дед Семён припустил гнедую рысцой и через полчаса ребята были на месте. Распаковав модель и бережно взяв в руки, Сапожков установил её на проезжую часть дороги. «Альбатрос» мирно приник к земле и в этот момент больше всего оправдывал своё название, широко раскинув полутораметровые, полусложенные крылья. Отблески утренней зари холодно мерцали и отливали тусклыми полосами и искрящимися точками росы на фольгированной поверхности его корпуса.

– Эко диво! – удивлённо воскликнул дед, узрев необычную конструкцию и, снедаемый любопытством, позабыв об основной цели своей поездки, добавил: – Ну-кась и я с вами маленько потешусь, если вы, конечно, не против.

– Какие могут быть разговоры, дедушка Сеня?! – откликнулся добродушный Сапожков. – Только вы лошадку-то подальше от дороги отведите.

Саня извлёк из хозяйственной сумки передатчик и передал его Мите. На шею себе он нацепил полевой, цейсовский бинокль. Каждому на время испытаний отводилась своя роль: Сапожков должен был управлять полётом, а Остапенко визуально за ним наблюдать и корректировать действия оператора через Малышева.

– Ну что, начнём? – обратился Сапожков к друзьям, включив бортовую, электрическую систему питания «Альбатроса» маленьким движком на его фюзеляже. – В общем, гоняем восемь кругов. Сажаем на этом же самом месте.

Все перешли на обочину дороги, сгрудившись вокруг Сапожкова и наблюдая за его действиями. Дед Семён стоял, с недоверием и любопытством поглядывая то на друзей, то на модель, то на передатчик в Митькиных руках.

– Поехали! – решительно произнёс Сапожков и нажал кнопку питания передатчика, усердно манипулируя его ручками управления.

Конструкция, словно стряхнув с себя сонную дрёму, вздрогнула несколько раз всем своим корпусом в такт гулко чихнувшему двигателю, который стал быстро набирать обороты, переходя в протяжный свист высоких тонов. Холодный, блестящий корпус «Альбатроса», покрытый тонкой водяной плёнкой свежего дыхания утренней зари, мелко дрожал подобно какому-то живому существу, готовому устремиться вперёд, но ещё чем-то сдерживаемому.

– Помалу отключаю тормозную систему, – прокомментировал Сапожков очередные свои действия.

Конструкция плавно тронулась с места и, быстро набрав скорость, через двадцать-двадцать пять метров оторвалась от земли. Подобно стреле, выпущенной туго натянутой тетивой, она красиво взмыла вверх.

– Лево руля! – скомандовал Остапенко, наблюдавший в бинокль. – Круче бери, не то уйдёт!

«Альбатрос» послушно ложился на заданный курс. Он хорошо просматривался невооружённым глазом, сверкая в пробивавшихся из-за горизонта солнечных лучах серебром своих очертаний и оставляя за собой короткий, дымный след молочного цвета, дрожащий в сполохах огня работающего двигателя. Вот он прошёл над одиноким холмом, поросшим березняком, направляясь по окружности в сторону своих повелителей. Все четверо зачарованно наблюдали за его полётом.

– Едрит-т-т-твою мать! – испуганно воскликнул дед Семён, аж присев и разводя в стороны руками, когда «Альбатрос» пронёсся в тридцати метрах над головами наблюдателей. И так каждый раз после завершения очередного круга, когда «Альбатрос» шёл на испытателей и пролетал над их головами, дед повторял одно и то же восклицание, приседая и разводя руками в стороны, будто приплясывал «Камаринского».

Кобыле надо было отдать должное. Её ничуть не волновало впечатляющее зрелище: она мирно пощипывала травку, стоя неподалеку от обочины дороги и довольно помахивала из стороны в сторону своим тощим хвостом.

Шум работающего двигателя, до боли в ушах прослушивавшийся в стенах закрытого помещения, здесь глушился и поглощался вязкостью густого, влажного воздуха, свежестью нежного травяного покрова и живительных испарений пробуждающейся земли.

– Скоро произвожу посадку, – сообщил Сапожков, не глядя в сторону друзей и работая ручками настройки передатчика. – Всех прошу отойти подальше за обочину.

Мелькнув мерцающими огнями раскалённых газовых струй реактивного сопла, «Альбатрос» вышел на завершающий восьмой круг. Было видно, как он, находясь на полпути кольцевой траектории, строго подчиняясь радиокомандам, пошёл на снижение. Посадка – заключительный, самый сложный и ответственный элемент полёта. Качество его выполнения зависит только лишь исключительно от мастерства оператора. В трёхстах метрах «Альбатрос» снизился до высоты бреющего полёта и через несколько секунд с отключённым двигателем бесшумно и плавно коснулся поверхности грунтовой просёлочной дороги и, не сделав при этом почти что ни одного подскока – «козла», кротко и покорно остановился в пятидесяти метрах от командно-наблюдательного пункта. Ответственность момента, правильно осознанная Сапожковым, осталась позади.

Душа друзей ликовала, торжествуя победу. Все бросились к «Альбатросу». Даже дед Семён, и тот поспешно поковылял за ребятами, не поспевая, правда, за ними.

Окружив серебристую птицу, каждый жаждал дотронуться до её корпуса. Совсем ещё тёплая, недавно трепетная и стремительная в воздухе, на земле она нежилась в лёгких прикосновениях и поглаживаниях её создателей и почитателей. Лица друзей, преобразившиеся удлинёнными до ушей ртами, сияли блеском горящих глаз.

– А здорово всё-таки получилось, – промолвил восторженный Малышев.

– А работа, Кузя, – более сдержанно добавил Остапенко, – Митькина работа: ювелирная! Не глаз – ватерпас. Да-а, ты всё-таки, Митька, у нас того – гений!

А тот стоял, скромно потупив свой взгляд, и улыбался простодушной, детской улыбкой.

– Да что там – Сапожков! Если бы не вы, «Альбатрос» ой как не скоро бы ещё взлетел, – ответил он, отдавая должное помощи и поддержке своих друзей. – А может быть и никогда не взлетел бы.

– Забавна, оказыватся, штуковина-то, – в задумчивости молвил дед Семён, делая обход вокруг модели и одобрительно покачивая головой. – Потешили старика-то на исходе жизненных лет, потешили. Только вот в толк никак не могу взять: а прохпеллер-то куды подевался? Потерялся небось?

– А ему не нужен пропеллер, дедушка, он реактивный, – пояснил Сапожков.

– Реахтивный говоришь? – переспросил дед с озадаченным видом, кряхтя почёсывая затылок. – Это што? Значит огонь его сзади толкает? Так надо понимать?

– Не огонь, реактивная сила движет им.

– Си-и-ила?.. Понятно! – деловито вымолвил дед. – Ну, что ж, молодцы-удальцы! Я так понимаю: что смолоду приобретёшь, того до старости не растрясёшь!.. Ну да ладно, успехов вам, значится, всяческих, а мне поспешать надобно, не-то самый покос прозеваю. На обратном пути, как уговор держали, подберу вас, а вы уж тут порезвитесь часика два…