Владимир Маталасов - Тайна Вселенской Реликвии

Публика, стоявшая на краю набережной, непосредственно за мальчонкой, ахнула и шарахнулась в разные стороны, полагая, что летающий объект вот-вот врежется в её плотную, стройную цепочку. Но, не долетев до набережной, он резко взял вверх и медленно, будто обозревая собравшихся, воротился на прежнее место.

Первыми от неожиданности оправились музыканты. В попытке снять всеобщее нервное напряжение и вселить в души отдыхающих надежду в благоприятный исход необычного явления, они энергично заиграли быстрый фокстрот – утёсовскую «У самовара я и моя Маша». И тут, к всеобщему изумлению, объект, сначала робко, а затем уже более уверенно, смешно запрыгал на месте в такт музыке, переходя то на мелкие, маятниковые раскачивания, то в частые, небольшие покручивания вокруг своей оси, то в подскоки, то в кувыркания на все триста шестьдесят градусов. Дископлан творил чудеса: он танцевал. Даже Малышев не ожидал подобного. Да – а, Сапожков был мастер-виртуоз в своём деле: он был чертовски талантлив.

Музыканты, приняв игру «пришельца», сменили фокстрот на вальс-бостон из кинофильма «Мост Ватерлоо». Зрелище было впечатляющим. Набережная утонула в людском безголосьи с разинутыми от удивления ртами, нарушаемом лишь звуком работающего двигателя, трамвайными звонками, да гудками автомобилей, сбавивших ход и скопившихся по этой причине на мосту.

С окончанием звучания музыкального произведения набережная взорвалась бурей аплодисментов, смехом и восклицаниями: «Браво! Браво! Повторить!», правда, неясно, кому адресуемыми.

Дископлан опустился посреди реки на уровень глаз наблюдателей и стал раскланиваться, покачиваясь вдоль своей продольной оси. Музыканты аплодировали тоже, стоя. Неожиданно аппарат сорвался с места и, пролетев с большой скоростью под мостом, описал вокруг него «мёртвую петлю», потом ещё полпетли и, сделав «полубочку», направился прямым, равномерно снижающимся курсом в ту сторону, откуда и появился. Оркестр, хоть и с некоторым запозданием, заиграл тушь. Через полминуты дископлан исчез за речным поворотом.

Набережная ожила и зашумела. Зрители обменивались впечатлениями от невиданного доселе представления и терялись в догадках. Кто-то шутил и смеялся, кто-то спорил и кому-то что-то доказывал, а кто-то просто, в недоумении пожимая плечами, резюмировал: «Это чёрт-т-ти знает что!» Вот какой-то средних лет мужчина подозвал к себе сорванца, пульнувшего камнем в дископлан, и, поймав его за руку, отвесил звучный подзатыльник.

– Ты что же это, Яшка-поганец, родителей-то срамишь, а? Я тебя спрашиваю!.. Чуть такую диковину не загубил! У-у-у, – и он сделал вид, что ещё раз собирается повторить акт возмездия. Но Яшка испуганно увернулся и тут же заныл.

Прибрежная кромка набережной, разметав во все стороны большую часть невольных свидетелей необычного представления, приняла свой прежний, обыденный вид. Размеренная жизнь отдыхающих постепенно стала входить в своё русло и, спустя какое-то время, всё пошло своим чередом.

И когда, казалось, что всё уже позади и «приятный инцидент» исчерпан, со стороны речного поворота вдруг вновь послышалось знакомое всем жужжание, к которому примешивался какой-то странный, тарахтяще-свистящий звук. Набережная вмиг опустела, прижав к своей кромке плотную, живую цепочку отдыхающих.

Посреди водной глади Неженки, оставляя за собой еле заметную, прозрачную завесу брызг, мчалась знакомая Кузе модель глиссера. «Блин» легко и стремительно приближался к предназначенному для него месту, делая невысокие, но длинные прыжки, описывая синусоиду. Глядя на лица столпившихся, можно было с определённой долей уверенности констатировать тот факт, что заключительная сцена из Гоголевского «Ревизора» повторилась вновь. Достигнув предписанных ему координат, «Блин» резко затормозил и остановился посреди реки, напротив зрителей, делая реверансы и отвешивая поклоны покачиванием взад-вперёд.

Своими очертаниями «Блин» чем-то напоминал «Дископлан»: те же размеры, те же формы и обводы. Только над плексигласовым кожухом кабины пилота расположился сигарообразный корпус прямоточно-пульсирующего реактивного двигателя, установленного на верхней кромке низкого, длинного киля со стабилизаторами. Слегка покачиваясь и создавая вокруг себя мелкую водную зыбь, он будто приветствовал глазеющую на него публику. Камней в его сторону никто уже не бросал. Такой же удивительно необычный, как и его предшественник, «Блин» резко выделялся на зеленовато-голубом фоне водной поверхности своей белоснежной окраской.

Свист и пульсации прекратились, и было слышно лишь равномерное жужжание двигателя внутреннего сгорания. Сапожков считал эту конструкцию не особо-то удачной по той причине, что в ней, помимо реактивного двигателя, дополнительно использовался и двигатель внутреннего сгорания, приводивший верхнюю и нижнюю половины диска во взаимно противоположное вращательное движение. Это было необходимо для создания гироскопического момента, обеспечивающего устойчивость конструкции во время её движения. «Блин» получился более сложным в устройстве и управлении, и тяжеловеснее, чем предполагал конструктор. В будущем он решил эти недостатки устранить.

Оркестранты попробовали на свой страх и риск спровоцировать новый объект на исполнение танца, заиграв вальс «На сопках Манчжурии». К их общей радости «военный маневр» удался. Вновь послышалась работа основного двигателя и «Блин» вышел на круг. Описывая одну окружность за другой – река в этом месте была шириной не менее ста метров и позволяла делать это, – он танцевал: то легко скользил по поверхности речной глади, то, едва касаясь её, взмывал вверх, описывая в такт музыке дуги различной длины и амплитуды. При этом он иногда совершал пируэты в виде вращательного движения вокруг своей вертикальной оси.

Когда окончилась музыка, а вместе с ней и аплодисменты, «Блин» отплыл на сравнительно большое расстояние вниз по течению реки и медленно развернулся на месте на все сто восемьдесят градусов. Публика застыла в молчаливом ожидании «выбрыкивания» необычным объектом очередного номера. А тот, заработав на «всю катушку» своими двигателями, ринулся вверх по течению в сторону моста, наращивая скорость, удлиняя прыжки и их высоту. Разогнавшись до большой скорости, «Блин» совершил гигантский прыжок, перемахнув через мост, и тяжело плюхнулся по другую его сторону, образовав вокруг себя высокий фонтан брызг. Тут же, вынырнув из него и сбавив скорость, «Блин» описал круг почёта и под звуки «Туши», аплодисментов и одобрительных возгласов, к которым присоединилось приветственное гудение автотранспорта, скопившегося на мосту, на полном ходу удалился из поля зрения сотен восторженных глаз, скрывшись за речным изгибом Неженки.