Светлана Березовская - Особняк на Рейне

– Это, как вы и сказали, наш единственный вариант, – подтвердил он. – Однако можете мне ответить: зачем все-таки Канцлеру понадобились деньги? Мне на ум приходит только Третья мировая война. Мне интересно, что вы скажете по этому поводу.

Герберт позволил себе усмехнуться.

– Я сам не знаю, – признался он. – Не лично Канцлер предлагал эту идею: ее выдвинула партия «За процветание Германии», представителем которой как раз и является глава государства. О масштабном вооруженном конфликте, мне кажется, не может быть и речи, потому что такими своими действиями Германия навлечет на себя гнев всего мирового сообщества, и мы окажемся в проигрыше раньше, чем начнутся военные действия.

– Логично, – подтвердил Альбен. – Ни вам, ни мне не известны причины таких неожиданных действий.

Разговор зашел в тупик. Герберт и Альбен замолчали, продумывая, чем можно заполнить паузу. Первым голос подал Мюллер.

– Я, пожалуй, пойду, чтобы не отвлекать вас от работы, – сказал он, вставая с кресла. Это значило, что ему нечего больше сказать, и продолжать разговор, в общем-то, незачем. – Не забудьте, на 14.00 назначено совещание. Там мы сможем обсудить этот вопрос со всеми членами политсовета.

Альбен кивнул, и Герберт покинул кабинет, оставив его хозяина наедине с кипой документов и нерешенным вопросом государственной важности. Фон Дитрих проводил заместителя взглядом. Он никогда не сомневался в этом человеке. Герберт Мюллер входил в список людей, кому Альбен доверял, значит, был его другом, а доверял фон Дитрих, как ни странно, немногим, и у него были на это причины. Мюллер был молчаливым, несколько нерешительным, но именно из-за этого не делал необдуманных шагов. Герберту нечасто доводилось выступать на публике, но Альбен точно знал: заместитель сможет изложить информацию доходчиво и понятно, пусть даже это будет доклад на десятки листов. Герберт Мюллер был тихим, скромным и незаметным человечком, но, несмотря на это, в нем было что-то, чего Альбен не мог рассмотреть. Существовал некий секрет, который Мюллер прятал за линзами очков. В конце концов, Альбен откладывал рассуждение над этим в долгий ящик, объясняя это своей непонятной подозрительностью. Этот день исключением не стал: у Альбена были куда более важные проблемы, нежели эта.

Курфюрстендамм – одна из самых оживленных улиц Берлина. Сотни туристов и жителей города прогуливаются по ней каждый день, снуют туда-сюда, но никто из них и не подозревает, что именно здесь располагается штаб-квартира немецкой группировки фракции «Сопротивление». Спрятанная на виду, она никогда не привлекала особого внимания ни со стороны полиции, ни даже со стороны горожан. Члены «Сопротивления» отличались умением оставаться незаметными, находясь на виду. Именно в штаб-квартиру фракции и направился Хенсель утром.

Оказавшись в штабе, он почувствовал себя легче. Здесь, в окружении единомышленников, он мог говорить все, что думал о власти и современной политике в целом. Люди, окружавшие его, поддерживали идеи Хенселя. Некоторые его книги даже стали своеобразным руководством для членов немецкого «Сопротивления». Хенсель был умелым лидером, человеком, который умел вести за собой толпу и никогда не боялся последствий. Одно из его жизненных кредо звучало так: «Лучше сделать что-нибудь и жить со спокойной душой, чем не сделать и всю жизнь сожалеть, что не сделал тогда». Лебнир действовал так еще со времен студенчества. Порой он вытворял такое, на что ни один человек в здравом уме не решился бы: если проигрывал в споре, то не пытался отвертеться, а выполнял даже самые нелепые желания, начиная с полетов с лестницы с «парашютом» и выкрикивания лозунгов на крыше и заканчивая пробежками вокруг общежития в одних шортах ночью. В общем, делал все, чего только делать было нельзя. Кроме того, он частенько шел наперекор правилам и делал так, как сам того хотел, не обращая внимания на последствия. Даже сейчас, возглавляя ячейку международной радикальной фракции, он не отступал от своего правила. Хенсель цеплялся за сотые доли, использовал все шансы, даже когда они были близки к нулю. Именно за это он так полюбился коллегам: он не отступал и не боялся будущего, которое он, как правило, подстраивал под себя.

В командном центре было не так много народу. Многие еще отсыпались у себя дома или в комнатах штаба, где жило большинство немецких подпольщиков, а те, кто все-таки пришел, напряженно всматривались в экраны компьютеров, стараясь выискать нужную информацию, или же просто тихо разговаривали, устроившись на креслах. Внимание Хенселя привлек молодой мужчина, стоящий к нему спиной, с прямыми темного цвета волосами. Его светло-коричневая кожаная куртка-полушубок с молочно-белой меховой оторочкой висела на плечах, а руки он, предположительно, держал скрещенными на груди. Еле заметно он отбивал ногой ритм какой-то мелодии.

– Людвиг, – окликнул его Хенсель. – Не знал, что ты так рано в штабе появляешься.

Этим человеком был помощник Хенселя и по совместительству его адъютант – Людвиг Шварц. Он был третьим в немецкой линии, после Лебнира и некоего Большого Босса, который возглавлял все «Сопротивление». Шварц был почти ровесником Лебнира, и успел создать себе имя во фракции. Прямолинейный и даже слегка упертый, он не отступал от цели. Как и шеф, Людвиг Шварц был порой чересчур уж своеволен и бесшабашен: временами делал так, как ему вздумается. Ему была свойственна невозможная подозрительность, но, вместе с этим, и поразительная доверчивость с теми, кого он считал друзьями. Людвиг был человеком, который противоречил сам себе, но это только добавляло ему странного необъяснимого шарма, который он использовал по-всякому.

– А вот и наш лидер, – так же радушно поприветствовал он, обменявшись с Хенселем рукопожатиями. – Ну, рассказывайте, где были, что написали?

– Надо же, все уже знают, что я уезжал из страны, – произнес Хенсель.

– Это не так трудно вычислить, – заявил Людвиг. – Вы никогда не отключаете телефон, потому что в любой момент вам могут позвонить из издательства. Однако на мои звонки вы не отвечали. Значит, либо я звонил не вовремя, что маловероятно, учитывая, сколько раз я звонил, либо вам было дорого на них отвечать, значит, вы в роуминге, а, следовательно, за границей.

Хенсель посмеялся.

– Только ты можешь выстраивать такие логические цепочки, – похвалил товарища Лебнир, – «Шерлок Холмс».

– Вы мне так и не ответили: как оно там, за границей? Где были? – продолжил спрашивать тот.

– Был я в России, – сразу заявил Хенсель. – Там холодно, но терпимо. Предупрежу сразу: медведи по дорогам не ходят! Люди весьма гостеприимные, образованные, десятки музеев. В общем, есть чем себя занять.