Макс Коэн - Однажды в Брюгге. Правдивая история вампиров

Шуре хотелось крикнуть «Помогите!», но от шока он никак не мог вспомнить, как это слово будет по-нидерландски или хотя бы по-французски, а потому лишь беспомощно разевал рот, указывая пальцем на черную гладь озера. О том, чтобы прыгнуть вслед, он почему-то не подумал. Видимо, далеко не каждый мальчишка рождается героем.

Его сердце билось как сумасшедшее, а минуты текли, точно мед из банки в блюдечко, и Шуре уже казалось, будто странная девчонка в черном ему просто привиделась, когда над парапетом вдруг показалась темноволосая голова.

– Еле нашла, – довольно сказала ее обладательница и протянула Шуре мокрый смартфон. Но тот вместо телефона схватился за бледную руку и отчаянно потянул на себя.

– Быстрее вылезай, простудишься, – бормотал он, таща девчонку на из воды. – Тебе, наверное, нужно сделать искусственное дыхание? Или нет, вот, сейчас…

Отпустив странную девицу, Шура сорвал с себя куртку и шарф и обмотал ее, точно мумию.

– Господи, холодная какая! – удивился он, растирая ледяные руки. – Нужно скорее тебя согреть!

Девчонка рассмеялась.

– Какой же ты забавный! – мягко сказала она. – Да ничего со мной не будет, не беспокойся. Я закаленная.

Но Шура все никак не мог успокоиться.

– Где ты живешь? Давай я тебя довезу до дома!

– Я живу в отеле «Лебедь», – ответила девчонка, снова улыбнувшись так, что у Шуры замерло сердце. – Знаешь такой?

От удивления он даже на секунду перестал растирать ее плечи.

– Вообще-то я тоже там живу, – сказал Шура. – Странно, что я тебя там не видел.

– Странно, – эхом отозвалась девчонка, не сводя с него глаз. – И обидно. Я-то тебя сразу заметила.

Шура почувствовал, что краснеет. Все-таки не каждый день симпатичные девушки прыгают ради тебя в ледяную воду.

– Спасибо, – брякнул он, не зная, что еще сказать.

Девушка склонила голову набок, словно ища более удобный ракурс для наблюдения.

– Я принимаю твое предложение проводить меня в отель, – сказала она наконец и поплотнее завернулась в коричневую кожаную куртку. – Только сначала предлагаю познакомиться. Я – Мара.

– Шура.

Несмотря на все его усилия, руки девчонки так и не стали теплее.

– А я знаю. Смартфон не забудь, – добавила она, кивая на безнадежно испорченную игрушку, забытую на парапете. – А то зря я, что ли, за ним ныряла.

И когда она в очередной раз улыбнулась, Шура окончательно понял, что влип. Возможно, эту лебединую лужу не зря называют Озером Любви.

Как и любая женщина, которая гордится тем, что полностью управляет собственной жизнью – то есть, пардон, тем, что случилось после ее окончания – Ламия имела тайную слабость к мужчинам ограниченным и грубым: ей казалось, что маленький мозг непременно должен уравновешиваться просто необъятным либидо. Очевидно, пример страусов 22ей ни на что не намекал.

Словом, при виде Степана Рюриковича знания по ядерной физике тут же улетучивались из ее сознания, уступая место мыслям, которые не всегда бывает уместно озвучивать в приличном обществе. Вот и сейчас она наблюдала, как русский богатырь, зевая и почесываясь, вразвалочку выходит из дверей отеля, и обмирала, словно школьница при виде Роберта Паттисона. Вот Степан улыбнулся, заставив Ламию затрепетать от волнения, и раскрыл объятия. Увы, не ей: навстречу Рюриковичу широкими шагами шел… Ламия протерла глаза и снова посмотрела. Навстречу ее тайной страсти шел его брат-близнец – только одетый не в футболку, растянутое трико и шлепки на босу ногу, а в светлые джинсы и свитер с оленями.

Мужчины обнялись, а потрясенная Ламия присела на подоконник, а потом на всякий случай поднесла руку ко лбу. Не то чтобы у вампиров случался жар, но старые человеческие привычки, как выяснилось после смерти, никуда не уходят.

Близнецы все обнимались, стискивая друг друга в медвежьих объятиях, и Ламия поспешила во двор. Следовало немедленно выяснить, кто этот доппельгангер 23в свитере с оленями. Покидая номер, она почти машинально сунула несколько бутылочек с кровью в потайной кармашек многослойного платья: любовь любовью, но не стоило забывать и о задуманном ею маленьком эксперименте.

Когда она вышла из двери гостиницы, эти двое все еще обнимались. Только теперь они еще и похлопывали друг друга по спине тяжелыми ладонями. Некоторое время Ламия молча наблюдала эту сцену, после чего негромко кашлянула.

– Мальчики, – сказала она тоном мультяшной свинки Нюши 24, возмущенной тотальным невниманием Ежика и Кроша. – А что это вы тут делаете?

Мальчики тут же перестали друг друга тискать и одновременно повернули к ней до предела похожие круглые и голубоглазые лица, однако не сказали ни слова.

– Так, я не поняла, – капризно добавила она. – Мы тут что, снимаем индийское кино? Брат нашел брата? И сейчас мы все будем танцевать?

– Танцевать? – поразился тот, что с оленями. – Это вряд ли.

Пользуясь общим замешательством, Ламия соблазнительно улыбнулась.

– Я – Ламия, – сказала она томно. – Очень, очень приятно.

– Асмунд, – представился в ответ близнец. – И мне тоже – очень-очень.

Тонкие брови Ламии поползли вверх.

– Ах, Асмунд, – протянула она, одним глазом косясь на Степана. – Так это за вас мы все так дружно голосовали? Добро пожаловать!

– Я считаю, за встречу надо выпить, – радостно добавил Степан, на миг просияв острыми клыками.

Ламия улыбнулась.

– Отличная идея, – одобрила она и, понизив голос, добавила. – У меня в номере как раз новый живой мини-бар.

Предчувствия Карло не обманули: фигура под зелеными хламидами Ваобан-Сит и правда оказалась отличная. Плавные линии, высокая грудь, тонкая талия, – как можно было прятать от мира такую красоту?

Одобрительно кивнув, Карло сделал указательным пальцем такой жест, будто вертит на нем связку ключей.

– А ну-ка покрутись.

Ваобан уперла руки в бока, точно итальянская мать, чей отпрыск сказал плохое слово в ее присутствии.

– Эй! – возмутилась она. – Давай мне тут не анукай! Меня уже достал этот цирк, ты в курсе?

– Видели? – игнорируя ее, обратился Карло к продавщице. – Я же говорил, что красный ей пойдет.

– Ваша подруга – настоящая красавица, – ответила та, также не обращая на Ваобан ни малейшего внимания.

– А ничего, что я тут рядом стою? – ворчливо заметила она и дернула плечом, в которое впилась лямка ослепительно-алого платья, до того узкого, что дышать в нем было никак невозможно. Какое счастье, что ей и не надо было этого делать.

Карло наконец обратил на нее взгляд своих прозрачных голубых глаз.