Александр Черенов - За спиной адъютанта Его превосходительства. Книга вторая

– Так-то оно так, но…

– Да и времени для работы с нами у него уже не остаётся! – «не услышал» Якина комиссар. – Он ведь понимает, что мы хотим отжать его к Хватову… Ну, не понимает: думает… Должен думать… Сейчас перегруппироваться для атаки он не имеет возможности – а сколько этот рельеф будет ещё «на нашей стороне», не знаем ни мы, ни Слонов. Воздадим за это должное российским географам, которым «в падлу» было чертить карты родного Отечества: всё их в «чужие палестины» тянуло!

Комиссар успокаивающе похлопал по плечу Якина.

– Так, что, повезло нам командир: и с природой, и со Слоновым. Оба – то, что надо: природа – неправильная, Слонов – наоборот. Мужик он рисковый – но не дурак. Поэтому связываться с нами он не станет.

Тем более, с «незалежниками» под боком. Думаю, что под Хватовым он вырвется на оперативный простор – и уйдёт к своим, в одну из прорех в линии фронта.

– Ну, дай-то, Бог… Как, говорится, твоими бы устами… Но, знаешь…

Якин остекленел глазами.

– Что ещё?! – не выдержал комиссар. Не мудрено: одна «радость» – за другой.

Командующий медленно повернулся к комиссару.

– А какого хрена он вообще здесь оказался?

– То есть?

– Его рейд нас никаким боком не касался! И сейчас он должен был идти к своим градусов на тридцать севернее? Ну, ладно, мы сбились. По техническим причинам. А он-то? Тоже карта подвела?

Комиссар ушёл глазами в сторону. В поисках ответа.

– Комиссар?

– Я думаю.

– И?

Взгляд комиссара вернулся на лицо Якина. Вопроса в нём уже не было: был ответ.

– Думаю так: какой-то сердобольный дяденька-штабист по доброте душевной решил помочь нам избавиться от тягот пути.

– ???

– Да: вместе с жизнью.

– Ты хочешь сказать, что…

Якин не договорил – и хлопнул себя по лбу грязной пятернёй.

– А я то, дурак, всё думал, как это мы пересеклись с «белыми»? Что мы с ними тут забыли? Шли, каждый своей дорогой, приключений на свои задницы не искали…

– Ну, ты, может, и не искал…

Комиссар многозначительно поиграл бровями.

– … на свою задницу. А вот Слонов искал – на твою! А вообще, я тебе скажу так: повезло нам!

– ???

Изумления у командующего было столько, что его хватило и на текст.

– Шутишь? Это теперь – юмор такой?

– Ничуть: я серьезен, как никогда.

В подтверждение своих слов комиссар даже не улыбнулся.

– Ну, посуди сам: и аэроплан с дезинформацией долетел до нас, и твой строптивый характер так своевременно не изменил тебе, и холмы с речушкой оказались посреди степи, как в сказке! Помнишь: бросил Иван-царевич гребень – и появились горы! Так, что дяденька-штабист зря трудился.

Якин задумался – и даже подключил к процессу затылок: взбодрил его пятернёй.

– Но тогда мы должны были встретиться со Слоновым там, куда нас посылал штаб армии? Какого чёрта его сюда занесло?

– Какого чёрта, говоришь?

Комиссар, не спеша, дожевал сухую травинку.

– Думаю, что занесло его сюда в поисках. В поисках добычи: нас с тобой. Слонов – мужик упрямый. Не встретив нас там, где должен был встретить – по наводке «доброжелателя» – он рассердился. Ну, как же: лишили удовольствия! Рассердился – и пошёл искать. И нашёл! Там, где и должен был найти: в «коридоре» между двумя точками на карте: нашим прежним курсом и тем, который предложил «доброжелатель».

– Ух, этот, мне, «доброжелатель»!

Глаза Якина сверкнули недобрым огнём, особенно эффектно смотревшимся на почерневшем лице.

– Ну, гад! Доберусь я до него!

– Сначала доберись до своих!

– Не боись: доберусь! Найду гада, но прежде, чем сдать в Чека, сам поработаю с товарищем!

В очередной раз Якин показал, что в вопросах своего будущего не признаёт сослагательного наклонения. На этот раз комиссар и не думал возражать…

…Распугивая жиденькие «самостийничьи» разъезды одной лишь песенкой о готовности умереть – все, как один, в борьбе за власть Советов – два дня спустя группа вышла к своим у Хватова. Здесь их уже ожидало переходящее Красное знамя и праздничный приказ Реввоенсовета – увы, вместо праздничного обеда.

Едва умывшись с дороги, Якин с комиссаром отправились в Особый отдел за содействием в поисках штабного «доброхота». После скрупулёзного анализа событий за «перебежчиком» Воробьёвым было установлено наблюдение…

…Получив от своих телеграфистов перехват «реввоенсоветовского» «Всем! Всем! Всем!», Кобылевский вызвал Чуркина. Когда тот энергичным шагом вошёл в кабинет, командующий бросил на стол бумажную змейку телеграфного сообщения. Прочитав его, Чуркин удовлетворённо хмыкнул.

– Ну, теперь, Ваше превосходительство, не у одних нас рыло в пуху!

– И это – единственное основание для радости?!

Кобылевский мрачно покосился на начальника контрразведки.

– Пополнившись людьми, Якин опять выступит на фронт – и опять против нас! Как этому сукину сыну удалось вырваться – ума не приложу! Может, вместе приложим?

– Не вижу смысла, Ваше превосходительство!

Полковник вдруг отважился не соответствовать

– Пусть об этом теперь болит голова у Слонова! Хватит нам за всех отдуваться!

Чуркин не играл. Он действительно был рад «проколу» «конкурирующей фирмы». В борьбе за благосклонность начальства оперативные соединения «белых» таковыми и являлись. Имелись и причины личного характера: его собственная неудача с вояжем Усикова в Директорию меркла на фоне оглушительного «успеха» Слонова. Командующего корпусом действительно не похвалили за то, что он не только упустил Якина, но и сам едва унёс ноги. Генерал и его начальник штаба энергично оправдывались тем, что искать каждый «взвод красных» в бескрайней украинской степи – всё равно, что искать хрестоматийную иглу в стоге сена. Тем более, по той «наводке», которую предоставил человек Кобылевского.

Командование корпуса напирало на то, что в условиях дефицита времени, связанного с обеспечением перехода линии фронта после успешного рейда по тылам «красных» – на этом делался особый акцент – заниматься поисками каждой «отбившейся» части противника было бы равносильно самоубийству. А за выход «красных» в тыл корпуса Слонов «благодарил» генерала Кобылевского и его информатора. Последнего он «произвёл в чин» дезинформатора, едва не погубившего лучшую конницу Волармии, которая спаслась лишь Божьим промыслом да гением командующего.

Но Слонов зря нагружал Кобылевского: «козёл отпущения» был назначен задолго до его объяснений. Попытка генерала найти другие плечи для переложения ответственности не прошла. Они с начальником штаба понесли наказание – недолго и недалеко. Так что нести его не составило труда. А вскоре началось обещанное наступление на Москву, в котором корпусу Слонова действительно отводилась особая роль: тут хитроумный начштаба не обманул генеральских ожиданий…