Коллектив авторов - Древнегреческая застольная, шутливая и эротическая эпиграмма

Враньих три века почти скоротавшей старухе от смерти
Часто на нашу беду случай отсрочку даёт:
Злющее сердце её не прельстит золотая монета,
Добрая чаша вина чистого не ублажит!
С девушки глаз не спускает. Заметив, как та начинает
В разные стороны взор тайный порою бросать, —
Наглость! — по нежному личику тут же наносит удары —
Девушка плачет навзрыд, просит её пощадить!
Если и вправду Адонис любим был тобой, Персефона,
В нашем несчастье помочь общем, богиня, прошу,
Милость одну окажи нам обоим: избавь от старухи
Девушку, чтобы беды прежде не вышло какой!

«Меру во всём сохраняй!» — поучает философ. Я, словно
Некий красавец и хлыщ, вдруг о себе возомнил:
Думал, я целиком завладею сердечком девчонки!
Скоро, однако, узнал, что за плутовка она:
Голову гордо задрала и, брови насупив, хотела
Мне показать, что была слишком развязна со мной.
Я, неподатливый, важный, надменный, спесивый и жёсткий,
В небо вознесшись в мечтах, свергнут теперь с высоты!
Всё вверх дном встало. Теперь, унижаясь, взываю к девчонке:
«Не отвергай, пощади! — молит мальчишка тебя!»

Выбрать дорогу какую в любви? Ведь от алчных до денег
Девок на улицах ждать только несчастий одних.
Девушку коли затащишь на ложе, заставят жениться,
Иль соблазнителем став, бед на себя навлечёшь.
Кто из женатых снести может ласки жены ненавистной,
Если супружеский долг требует выплатить вновь.
Можно ль любовью назвать услаждение юношей? Гнусность!
Худшее место для всех — спальня любовниц твоих.
Ну, а вдова? Коль развратна, любовником стать сможет всякий...
Штучки такие тогда будет с тобой вытворять!
Если стыдлива она, то, отдавшись любимому, тут же
Тяжко страдает: позор горький снедает её.
Скромные крохи покуда её сохранились стыдобы,
Нового мужа она тотчас готова прогнать.
Если любовные шашни начнёшь заводить со служанкой,
То непременно рабом станешь рабыни своей.
Имя твоё опозорит сближенье с чужою прислугой:
Ведь самовольно чужим телом ты станешь владеть.
Всех неудобств Диоген избежал: он своею рукою
Пел для себя Гименей и о Лаидах не знал.

Пафии в дар Каллироя приносит венки, Артемиде —
Пояс, Палладе же свой локон она отдаёт:
Ей приглянулся жених, о котором мечтала, разумно
Юность свою провела и родила сыновей.

Сладостным Вакхом старик свой наполнил бездонный желудок,
Выпив хмельное вино: чашу оставить не смог.
Жаждой нещадной томимый грозил беспрестанно бокалу.
Был недоволен, что пуст некогда полный сосуд.
Юноши, выпив, храпят, а кто бодрствует, счесть не желает,
Сколько бокалов вина выпить ему довелось.
Пей же, старик, и живи! Ведь даже Гомер богоравный
Нам говорил — молодежь бедную старость теснит.

Тело твоё словно тень, незаметное глазу дыханье —
Не подходи ни к кому, остерегайся людей!
Кто-нибудь втянет иначе, вдыхая, тебя прямо в ноздри:
Легче воздушной струи тело намного твоё.
Смерть не пугает ничуть: ты и мёртвым останешься прежним.
Призраком станешь тогда точно таким, как сейчас.

К ритору раз, Диодору, бедняк подошёл и судебный
Каверзный задал вопрос — вот что ему он сказал:
«Раз у меня убежала рабыня — нашел её некто,
Отдал рабу своему в жены её, хоть и знал,
Что не его, а другого рабыня была господина.
Дети пошли. Кто же прав больше имеет на них?»
Долго обдумывал ритор вопрос и хватался за свитки,
Брови сводя на чело. Вот что ответил закон:
«Тот, кто присвоил рабыню, тот может считаться владельцем
Этих детей, но и ты право имеешь на них.
Милость судей завоюй, тогда дело мгновенно решится
В пользу твою на суде, если всю правду сказал».

Нежный пушок на ногах появился, Никандр. Спасайся,
Время покроет когда волосом грубым твой зад!
Знай же: пусть скромная поросль будет всегда у влюблённых.
Молодость так коротка! — вдумайся в эти слова.

Люди несчастны, когда их покинут любви испытанья.
Как они только живут, не откликаясь на страсть?!
Сам на подъем стал теперь я тяжёл, но увидеть случится
Только Ксенофила мне — молнией брошусь к нему.
Не избегать надо муки любви, а за нею гоняться, —
Всем говорю! — ведь Эрот — первооснова души.

Вытащить тощий Диодор пытался колючку:
Шип умудрился своей он продырявить ногой!

От комара молоко или мёд от жука-скарабея
Можно скорей получить, чем от тебя, скорпион,
Благо. Устроенный так, и других от добра отвращаешь.
Словно планету Сатурн, все ненавидят тебя!

Душу запечатлеть на картине труднее, чем тело.
Всё в отношеньи тебя действует наоборот:
Выставлен мерзостный мир твой душевный самою природой
Красочно так, что нельзя всем не увидеть его!
Если же морда твоя — оскорбленье телесных законов,
Можно ль её рисовать, — коли премерзка она?

Если бы Бесса умён был, тогда б удавился, а, глупый,
Он процветая живёт, первым оратором став!

Анакреона могилу, о путник, случайно приметив,
Если успел почерпнуть пользу из книжек моих,
Прах мой вином ороси, приносящим веселье хмельное, —
Пусть же возрадует сок влажные кости мои!
Станет мне легче тогда, знатоку и любителю Вакха,
Время отдавшему всё пьяным дружинам, пирам, —
Мёртвому, выдержать тягость могилы с Лиэем весёлым —
Места, что отдано всем смертным судьбою в удел.

Слава Ионии, Анакреон, средь блаженных теперь ты!
Где твоя лира, друзей радостный праздничный пир?
О, если б снова запел ты, венком сотрясая, который
Кудри б венчать мог твои пышные, взор обратив
На Еврипилу, быть может, Мегиста... на локоны, может,
Смердия, фракийца, чей род Кикенам принадлежит,
Вакхом гиматий сладчайшею жидкостью свой увлажняя
И на одежды свои чистым нектаром струя!
Музам ведь трём, и Эроту, и богу Дионису гений,
Жизнь посвятил ты, старик, всю безраздельно свою!