Марк Цицерон - Об ораторе

40.(167) Из подходящих случаев [311] Подходящие случаи — с обственно, случаи, позволяющие играть формами родственных слов, как в приведенном примере — «благочестие — благочестивый» (pietas — pie). Имеется в виду Квинт Метелл, прозванный Пием (Благочестивым), консул 80 г., его отец, Квинт Метелл Нумидийский, консул 109 г., победитель Югурты, ушел в изгнание в 100 г. за несогласие с демократическими законами Сатурнина, это и было причиной скорби сына: «его прославили слезы, как других — победы» (Валерий Максим, V, 2, 7); отсюда и прозвище сына (понятие «благочестие» в римском словоупотреблении обнимало и сыновнюю любовь). выводятся доказательства по такому образцу: «Если благочестие заслуживает величайшей похвалы, вы должны быть потрясены столь благочестивою скорбью Квинта Метелла». А из родовых по такому: «Если должностные лица обязаны повиноваться римскому народу, почему ты обвиняешь Норбана, который, будучи трибуном, подчинялся воле народа [312] Подчинялся воле народа», т. е. обвинителем Цепиона был весь народ, и Норбан только высказывал его волю. ?» (168) А из видовых так: «Если мы должны дорожить теми, кто заботится о государстве, то в первую очередь мы должны дорожить, конечно, полководцами, благодаря заботам, доблести и отваге которых блюдется и наше благополучие и достоинство власти». А из сходства: «Если дикие звери любят своих детенышей, с какою же нежностью должны относиться к своим детям мы?» (169) А вот из отличия: «Если варвары живут сегодняшним днем, мы должны принимать во внимание вечность». И в том, и в другом роде примеры сходства и отличия берутся из чужих действий, слов или случаев, и часто приходится обращаться к выдумкам. Теперь из противоположности: «Если Гракх поступил нечестиво, Опимий поступил достойно». (170) Из соотносительности: «Если он был заколот, и ты, его враг, был захвачен на этом самом месте с окровавленным мечом, и никто, кроме тебя, не был там замечен, и никто не был причинен, и ты всегда необуздан, как же можно нам сомневаться в преступлении?» Из соответствия, из предшествования и из противоречия, как в свое время юный Красс: «Если ты, Карбон, защищал Опимия, то не поэтому судья будет считать тебя благонамеренным гражданином. Ты явно притворствовал и на что–то рассчитывал, раз постоянно в своих выступлениях оплакивал смерть Тиберия Гракха, раз был соучастником убийства Публия Африкана, раз ты в бытность трибуном предложил этот свой закон [313] Тот свой закон — з акон 131 г., дозволявший переизбирать народных трибунов несколько лет подряд. Красс, нападая на Карбона–оптимата, настойчиво напоминает ему и судьям о его мятежном прошлом. , раз ты всегда расходился с людьми достойными». (171) Из причинной связи вещей так: «Если вы хотите уничтожить корыстолюбие, следует уничтожить мать его — роскошь». А по следствиям из причин: «Если мы пользуемся государственной казной и для военных нужд, и для мирного процветания, позаботимся о налогах». (172) А при сопоставлении более важного, менее важного и равноценного примеры будут такие. Для более важного: «Если доброе имя важнее богатства, а денег так усиленно добиваются, то насколько же усиленнее следует добиваться славы!» Для менее важного:

Для равноценного: «И хищение, и растрата денег во вред государству — одинаковое преступление».

(173) А извне берется то, что основано не на существе предмета, а на сторонних обстоятельствах: «Это правда — так говорит Квинт Лутаций [315] Квинт Лутаций — К атул, участник разговора. ». — «Это ложь — под пыткой он признался». — «Этому приходится верить — прочти документы [316] Прочти документы — ч тение Фридриха; в лучших рукописях стоит не recita, а recito: «вот, я читаю документы». ». О всем этом роде доказательств я уже говорил раньше [317] Раньше — с м. § 116. .

41.(174) Я постарался быть здесь как можно более кратким. Ибо, как если бы я хотел кому–нибудь указать на зарытое во многих местах золото, мне было бы достаточно указать знаки и приметы этих мест, по которым он сам будет копать и сам отыщет все, что хочет, почти без труда и без всякой ошибки, — так я хотел показать нуждающемуся все доказательства, а остальное само отыщется путем заботливого размышления. (175) А какого рода доказательства подходят для каждого рода дел, это решают не предписания утонченной науки, а самый обычный здравый смысл. Ведь мы сейчас не излагаем какую–то особенную науку слова, а только даем ученейшим людям кое–какие советы, основанные на нашем собственном опыте. Так вот, если запечатлеть в уме эти источники доказательств и вызывать их в памяти всякий раз, как придется о чем–либо говорить, то от оратора уже ничто не ускользнет — не только в судебных прениях, но и в какой бы то ни было речи. (176) Если же ему удастся [318] Если удастся — п еречисляются этос и пафос, служащие соответственно для того, чтобы «усладить» и «увлечь» публику. показаться таким, каким он хочет, и удастся так захватить своих слушателей, чтобы вести или нести их, куда он хочет, — тогда и подавно ему ничего больше не потребуется для его красноречия.

Кроме того, мы видим, что никак не достаточно найти, что ты будешь говорить, если ты не можешь разработать то, что нашел. (177) Разработка должна быть разнообразна, дабы слушающий не заподозрил в ней искусственных приемов и не пресытился ее однообразием. Следует высказать свое предложение и показать его основания; заключение иногда надо выводить из тех же самых источников к другим. Часто бывает выгоднее вовсе не высказывать предложения, а делать его очевидным, приводя самые доводы для него. Если прибегаешь к сопоставлению, сначала надо обосновать сопоставляемое, а затем перейти от него к предмету обсуждения. Переходы между доказательствами надо по большей части скрывать, не давая возможности их пересчитать, чтобы они были по существу раздельными, а в твоих словах казались слитными.

Я это пробегаю точно как наспех, как недоучка перед учеными, чтобы перейти, наконец, к более важному. Ибо, Катул, для оратора ничего нет более важного при произнесении речи, чем расположить к себе слушателя и так его возбудить, чтобы он был руководим больше неким душевным порывом и волнением, чем советом и разумом. Люди ведь гораздо чаще руководствуются в своих решениях ненавистью, или любовью, или пристрастием, или гневом, или горем, или радостью, или надеждой, или боязнью, или заблуждением, или другим каким–либо душевным движением, чем справедливостью, или предписанием, или каким–нибудь правовым установлением, или судебным решением, или законами. (179) Поэтому, если вы ничего против не имеете, перейдем к этому.