Чжуан-цзы - Чжуанцзы [litres]

– Поскольку вы, Преждерожденный, пришли, не дадите ли мне совета?

– Все кончено! Я же предупреждал, что люди станут искать у тебя защиты. Это действительно так. Способный привлечь других, чтобы стекались к тебе, ты оказался не способным помешать искать у тебя защиты. К чему это? Стоит результату разойтись с предвидением, и непременно получится огорчение. Оно бессмысленно и поколеблет твои способности. Никто из последователей этого тебе не скажет. Вся их мелкая болтовня – яд для человека. Без пробуждения, без сознания разве помогут созреванию друг друга?

Искусный трудится, знающий печалится, неспособному же не к чему стремиться. Наевшись досыта, скитается в праздности, подобно отвязавшемуся в половодье челну, пустой движется по воле волн.

Чжэнец Педант учился в местности рода Одетых в Меха [257] По комментарию, меховая одежда была принята у конфуцианцев. , благоговейно повторяя все нараспев. Через три года стал конфуцианцем, и милости потекли к нему рекой на девять ли, благодеяния распространились на три рода. Младшему же брату он велел стать моистом. Когда пошли споры между конфуцианцами и моистами, отец Педанта помогал Мо Ди, и через десять лет Педант покончил с собой.

Отец увидел Педанта во сне, и тот сказал:

– Ведь это я велел вашему младшему сыну стать моистом. Почему бы вам не взглянуть на мою могилу и не убедиться, какие над ней могучие кипарисы? [258] Могильные деревья, по представлениям древних китайцев, могли свидетельствовать о правоте похороненного под ними человека.

То, что творит вещи, воздает человеку, но воздает не самому человеку, а его природе. Педант, конечно, принудил брата, но, чтобы презирать своего отца, человек должен считать себя выше других. С тех пор как подрались цисцы, которые пили воду из одного колодца, стали говорить: «В нынешнем мире все – Педанты». По этой-то причине и пользуется незнанием тот, кто обладает достоинством, а тем более тот, кто обладает Путем. В старину это называлось: «избежать кары природы».

Мудрый обретает покой в том, что дает покой; не ищет покоя в том, что не дает покоя. Дюжинный человек ищет покой в том, что не дает покоя; не обретает покоя в том, что дает покой.

Чжуанцзы сказал:

– Познать Путь легко, не говорить о нем трудно. Познавать и не говорить – так достигнешь естественного. Познавать и говорить – так достигнешь человеческого. Древние люди обращались к естественному, а не к человеческому.

Чжу Легкомысленный был учеником Урода Полезного, учился убивать драконов. Разорил свою семью, обладавшую тысячей золотом, и за три года овладел мастерством. Однако своему искусству он не нашел применения.

Мудрый и необходимое не считает необходимостью, поэтому не обладает оружием. Дюжинный человек считает необходимостью и не необходимое, поэтому обладает многим оружием. Послушен оружию, поэтому и пускает его в ход при своих домогательствах. Но тот, кто полагается на оружие, гибнет.

Мелкий человек в своих знаниях не выходит за пределы свертка с подарком и дощечки для письма. Он утруждает свой разум незначительными препятствиями, а хочет всемерно помогать Пути и всем вещам и в великом единстве с ними очищать свое тело. Подобные ему, не зная первоначала, обременяя свое тело, блуждают во вселенной.

Другой же, настоящий человек, обращается разумом к безначальному и сладко дремлет в небытии. Он подобен воде, которая течет без формы и, просачиваясь, обнаруживается в великой чистоте.

Как печально! Ведь, обратив свои знания на кончик волоска, не познаешь великого покоя.

Жил среди сунцев Цао Торгаш. Отправил его сунский царь послом в Цинь и дал ему с собой несколько колесниц. А Торгаш сумел угодить циньскому царю, и колесниц у него стала сотня.

Вернувшись в Сун, Торгаш встретился с Чжуанцзы и стал над ним смеяться:

– Вы живете в самом закоулке нищей деревеньки, от нужды плетете сандалии. У меня, Торгаша, конечно, нет ни такой длинной иссохшей шеи, ни такого желтого лица. Зато стоило мне вразумить властителя тьмы колесниц, и за мной последовала их сотня.

– Уходи прочь! – ответил Чжуанцзы. – Когда циньский царь хворал, он звал лекарей. Тот лекарь, что вскрыл чирей и удалил легкую опухоль, получил одну повозку; тот, что вылизал геморрой – пять повозок. Чем ниже способ лечения, тем выше награда. Как же ты лечил его геморрой, что заслужил столько колесниц?

Луский царь Айгун спросил у Яня Врата Бытия:

– Будет ли лучше в царстве при Конфуции? Я считаю его даровитым деятелем.

– Он опасен! Быть беде! – ответил Янь Врата Бытия. – Конфуций разрисовывает даже фазаньи перья. Занимаясь лишь цветистыми речами, выдает побочное за главное. Терпеливо поучает народ, не зная его и ему не доверяя. Воспринимая лишь свои мысли, управляя лишь своим умом, разве достоин он стоять над народом? Считать его пригодным, кормить его можно лишь по ошибке. Он ныне велит народу уйти от сущности, учиться лицемерию – это не то, чему следует поучать народ. Лучше от этого отказаться, а не то трудно будет управлять, достанется забот и последующим поколениям.

Раздавать так, чтобы о даяниях не забывали, это не похоже на даяния природы. Купцов оседлых и странствующих не разделяют по рангам. Хотя дела их различны, но мудрые отнюдь не разделяют их по рангам.

Орудия внешних пыток – металл и дерево [259] Под металлом подразумевались такие орудия пытки, как нож, пила, топор, секира; под деревом – палки и батоги, колодки ножные и ручные. . Орудия внутренних пыток – действия и ошибки. Малый люд, подвергшийся внешней пытке, допрашивают металл и дерево; подвергшихся внутренней пытке грызут силы жара и холода. Ведь избежать пытки и внешней, и внутренней способен лишь настоящий человек.

Конфуций сказал:

– Познать каждое человеческое сердце труднее, чем природу, оно опаснее, чем горы и реки. У природы есть сроки весны и осени, зимы и лета, утра и вечера. У человека же лицо непроницаемо, чувства таятся глубоко. Бывает с виду добрый, но алчный; бывает одаренный, похожий на никчемного; бывает нетерпеливый, но проницательный; бывает внешне решительный, а внутренне медлительный; бывает внешне нерешительный, а внутренне вспыльчивый; поэтому-то и случается, что стремятся во имя долга пожертвовать собой, будто охваченные жаждой, но и отступают от долга, будто опаленные жаром. Поэтому-то государь посылает человека далеко, чтобы проверить его преданность; посылает близко, чтобы проверить его почтительность; дает сложные поручения, чтобы проверить его способности; задает вопросы внезапно, чтобы проверить его сообразительность; назначает кратчайший срок исполнения, чтобы проверить, насколько можно ему доверять; вверяет ему богатство, чтобы посмотреть, насколько он милосерден; сообщает ему об опасности, чтобы посмотреть, насколько он верен долгу; поит допьяна, чтобы посмотреть, куда он склонится; сажает его в смешанные, вместе с женщинами, ряды, чтобы посмотреть, насколько он целомудрен. В этих девяти испытаниях и обнаруживают человека негодного.