Муслихиддин Саади - Гулистан

— Сколько пищи надо принимать в день?

— Весом в сто дирхемов! — ответил тот.

— А сколько силы получишь от этого? — спросил Ардашир.

— Такое количество пищи, — отвечал араб, — будет носить тебя, а все, что ты добавишь к этому, ты сам будешь носить.

Это значит: достаточно такого количества пищи, чтобы ты на ногах держался сам, а все, что ты съешь сверх этого, — излишек, который придется носить твоим ногам.

Два хорасанских дервиша странствовали вместе. Один из них был очень хил, так как он только раз за две ночи ел и пил, а другой был крепок, так как за день он ел три раза. Случайно у ворот одного города их заподозрили в соглядатайстве, обоих заперли в один дом и двери замазали глиной потом.

Через две недели, когда выяснилось, что они не виновны, сильного нашли мертвым, а хилого живым. Все поражались этому. Один мудрец сказал:

— Вот если бы случилось обратное, тогда было бы удивительно, ибо первый был обжорой, не был закален в лишениях и умер в мучениях, а второй был воздержан и, конечно, в силу привычки и умеренности вытерпел голод и остался жив!

Некий мудрец запрещал сыну много есть, уверяя его, что пресыщение губит человека. Сын ответил:

— О отец, напротив, голод морит людей. Разве ты не слыхал, что говорят остроумные люди: «Лучше умирайте, пресытясь, а с голодом не миритесь».

— Соблюдай меру! — воскликнул отец. — «Ешьте, пейте, но не излишествуйте!» [11] Из корана.

Спросили некоего больного:

— Чего тебе хочется?

— Ничего не хочется! — ответил больной.

В городе Васите суфии задолжали несколько дирхемов одному бакалейщику [12] Русское слово бакалейщик происходит от арабского баккал . . Бакалейщик ежедневно приходил за своими деньгами и обзывал суфиев грубыми словами. Братья его назойливостью были утомлены, но что поделаешь — терпеть были принуждены. Один благочестивый муж из их числа воскликнул:

— Легче утолить голод чрева обещанием пищи, чем удовлетворить бакалейщика обещанием денег1

Во время татарского нашествия один доблестный муж был смертельно ранен. Кто-то сказал ему:

— У такого-то купца есть целебное снадобье; если ты у него попросишь, быть может, он не пожалеет дать тебе его.

Говорят, что этот купец славился своей скупостью.

Доблестный муж молвил:

— Если я попрошу мне потребное снадобье целебное, то еще не известно, даст он или не даст. Если он и даст, не известно, поможет мне это снадобье или не поможет, но само унижение — упрашивать его — это уже смертельный яд!

И мудрецы говорят: «Если будут продавать воду жизни ценою чести, мудрый человек не станет ее покупать, ибо лучше умереть в мучении, чем жить в унижении».

У некоего ученого в семье едоков было немало, а средств не хватало. Он обратился с просьбой о помощи к одному вельможе, который был о нем самого доброго мнения. Однако вельможа нахмурился, услышав его просьбу, попрошайничество со стороны образованного человека показалось ему омерзительным.

Говорят, что вельможа прибавил ему жалованье не намного, но намного убавил свою привязанность к нему. Через некоторое время ученый, не замечая у него прежней привязанности, воскликнул:

Некий дервиш оказался в нужде. Кто-то сказал ему:

— Такой-то человек обладает несметным богатством; если он узнает о твоей нужде, то он незамедлительно поможет тебе в беде!

— Я его не знаю!—воскликнул дервиш.

— Я сведу тебя к нему! — воскликнул товарищ и, взяв его за руку, повел его в дом богача.

Дервиш, на богача с надутыми губами и важно восседающего бросив взгляд, ничего не сказал и воротился назад. Кто-то сказал ему:

— Что же ты наделал?

— Я подарил его подарок выражению его лица! — молвил он.

Однажды в засушливый год дервиши в Александрии выпустили из рук поводья выдержки. Врата небесные были заперты для земли, хотя вопли ее жителей и достигали небесных обителей.

В такую годину жил один подлец — да не будет у него друзей! — о свойствах которого было бы неприлично говорить, особенно в присутствии вельмож, но так как нельзя и промолчать о его свойствах, ибо люди могут объяснить молчание бесталанностью рассказчика, то поэтому ограничимся двумя двустишиями — ведь, как известно, немногое свидетельствует о многом, а горсточка зерна служит образцом многих харваров.