Томмазо Кампанелла - О чувстве, заключенном в вещах, и о магии

Некие дамы договорились, что пойдут развлечься в парк, а одна из них не пошла. Так другие ради забавы подобрали апельсин и стали в него острыми палочками тыкать со словами: «Колем такую-то, которая с нами пойти отказалась», а потом бросили апельсин в фонтан. Позже, зайдя к этой женщине, застали её больной. Чувствовала, что её будто бы гвоздями протыкают как раз в то время, когда её подруги кололи апельсин. Мучилась до тех пор, пока подруги не извлекли палочки из апельсина, молясь о её здравии и желая ей всего хорошего. Признаюсь, что никак не возьму в толк, как же это дьявол причиняет страдания и посылает такие беды созданиям божьим. Но отрицать не буду, что может он, раз уж по его почину был так изведён Иов печалью и горем [193] Главный герой ветхозаветной книги о Иове был подвергнут испытанию Дьяволом, решившим с согласия Бога проверить, отступится ли он от прежней благочестивой веры, если лишить его всего в жизни. . Если не дьявол это, так и быть, в женщине орудовал, то правдоподобная причина нами высказана чуть выше, когда мы о селёзенке рассуждали.

Много подобных явлений люди наблюдали, да и повсюду их можно видеть. Из воска изготавливают изображение, похожее на того, кого хотят подвергнуть [колдовскому] воздействию, а потом к огню направляют образ со словами: «Жгу такого-то». А само это лицо сразу же поражается жгучей истомой, прямо как Мелеагр, угасший, когда догорела головня, у Овидия [194] Герою Калидонской охоты Мелеагру в детстве было предсказано, что он умрёт, когда догорит полено в очаге. Его мать выхватила полено, а позднее, через много лет сама сожгла его до конца, убив сына (Овидий. Метаморфозы. VIII, 451–525). . Берут животное, на которое похож интересующий колдуна человек (кто-то на собаку смахивает, иные на обезьяну похожи, кто-то на льва, а другие на ворона, как прозорливо Порта замечает [195] В «Физиогномике растений». ), и животное это, проводя определённые обряды, бьют или сжигают, а страдания насылают лицу, ради которого и производят эти действия, как Вергилий свидетельствует в «Эклоге» [196] Отсылка к восьмой «Эклоге» Вергилия, содержащей описание ворожбы (vv. 64-105): «Глина ссыхается, воск размягчается, тем же согреты / Жаром – от страсти моей да будет с Дафнисом то же. / Малость посыпав муки, затепли лавры сухие. / Дафнис сжигает меня, я Дафниса в лавре сжигаю. / Дафниса вы приведите домой, приведите, заклятья! / Дафнисом пусть любовная страсть овладеет, какая / Телку томит, – и она по лесам и чащобам дремучим / Ищет быка, у реки под зелёной ложится ольхою, / В муках своих позабыв от сгустившейся ночи укрыться. / Дафнис такой пусть любовью горит, – врачевать я не стану, / Дафниса вы приведите домой, приведите, заклятья!» (vv. 80–90) [Овидий 1971: 54]. . Даже волосами [любовников] и тесёмочками пользуются, развязывают и завязывают их, любовным чувством [заклиная]. Произносят слова, заставляющие грезить страстью и даже семя испускать, что вполне вероятно. То же самое производят, пристально глядя друг другу в глаза – для людей, объятых похотью это несложно. Знал одного друга, у которого почти всегда при встрече с привлекательными женщинами капало [с конца] подобие семени. И всё же я считаю, что многие подобные вещи осуществляются стараниями Нечистого, и на более чем достойном основании они запрещаются повсюду [людскими] законами. Да и вообще, если бы были такие вещи правдой, то никто бы не был защищён он неприятеля, что [в книгах] у поэтов всякому ясно выражено, да и Бог бы не допустил так просто этот зловредный обычай. Так бы мы турок и без оружия победили бы, [одним колдовством] [197] Последние два предложения абзаца добавлены в издании 1637 г. .

Что касается передачи чувства в воздухе, я видел когда-то, как ребята, у которых пропал плащ, держа в руках подвешенное [за ниточки] решето, в которое были воткнуты [концами вниз] ножницы, произносили: «Именем святых [апостолов] Петра и Павла – это Флавио украл плащ?». Называли много имён, но решето не двигалось, но когда дошли до имени Флавио, то решето, которое [вес] ножниц, [воткнутых] обеими концами держал в равновесии, само стало вращаться какой-то силой. Я остолбенел! Мы вместе попробовали [с молитвой] обратиться к Всевышнему, чтобы не позволил нам стать жертвами бесовской забавы. И всё равно решето двигалось только на имя Флавио! Раз за разом повторяя опыт, очищая совесть обращением к священным силам, я обнаружил, что ход дела неизменен. То же самое и Каэтан подтверждает [198] Предложение добавлено во втором издании. Католический святой Каэтан (Гаэтан) Тиенский (1480–1547), один из основателей ордена театинцев, был беатифицирован через девять лет после выхода первого издания трактата, в 1629 г., однако Кампанелла здесь имеет в виду магистра доминиканского ордена Фому Каэтана (Томмазо де Вио, 1468/1469-1534), много сделавшего для развития и пропаганды томизма (учения Фомы Аквинского). Опираясь на мнение Фомы (прим. 116 к главе 1-й IV-й книги), Каэтан замечает в своей «Краткой сумме», что само по себе гадание по жребию не является злом ( non est ex suo genere malo), но должно быть проклято, когда основывается на общении с бесами (daemonum societate innixa). Судить о жребии, по мнению Каэтана, нужно в каждом конкретном случае отдельно исходя из того, есть ли в гадании примесь «благочестивости» (religiositate) или «неблагочестивости» (irreligiositate) [Caetan 1595: 530–532]. . Благодаря этому опыту совершенно очевидно, что сознающий воздух, находясь под воздействием сильного чувства, действует и сам (conscium aerem ita affectum afficere). Но есть здесь и великая опасность: как бы в дело не вмешался Нечистый, даром что ты святых Петра и Павла упоминаешь! Он же вводит в заблуждение подобным обманом, к вещам священным примешивая низменные! Эти дела, если в силу естественных причин происходят, надо полагать, редкостны. Вещь, находясь вдали, не всегда расположена к восприятию страсти, как человек – к предчувствию дождя, а вот ворона это умеет189. Да и несчастье, с одним из друзей произошедшее, мысленно увидит только другой, о нём глубоко задумавшийся, как уже сказано. Потому маги время ловко «забирают» у звёзд, о чём мы скажем [199] Ворона считалась предвестником дождя (Овидий. Любовные элегии. II, 6: 34–35). [200] В последней, двадцатой главе той же книги. . А вот что говорят, может-де заклинатель звёзды и воздух изменить и урожай иссушить, я такого уразуметь не в силах.

Ведь нет в голосе и воображении столько силы, чтоб небо и землю переменить. Кое на что способны они, когда лицо предрасположено к их влиянию, потому что крепнет в нём сильное чувство – прямо как когда наводят чары. А в воздухе и в небесах сила эта понемногу стихнет, как шелест ветвей или глухое звучание воды в раковине. Так что то, о чём историки рассказывают, повествуя о магах африканских и в наше время азиатских, вполне вероятно. Происходит это благодаря искусству злых духов, на оконечностях Земли обитающих больше, чем где бы то ни было, что признаёт и Птолемей [201] Отсылка к «Географии» греческого астронома и географа Клавдия Птолемея (II в. н. э.). . А вот как такие дела злой дух производит – то ему самому и ведомо [и никому больше]. Он, пожалуй, способен переменить и чувство, [растворённое] в воздухе, как и наше, человеческое, ведь это сфера приложения его сил, подобно тому, как тело – сфера приложения для нашей души. Так что злой дух над воздухом и стихией морской так же властен, как мы над телом. Но вот над звёздами – нет, может он только видимость явить, наслав между [звёздами и нашим взором] тумана всевозможного, искусно подогнанного. Воображение человеческое властно над тем, кто воображает, но вне этих пределов – в очень малой мере, только если другой человек завершит его работу. Всё это понимает тот, кто опытен в хитроумных каверзах дьявольских, и я весь мир могу заставить поверить в его злую силу, как писал в другом месте [202] Возможно, отсылка к сонету VIII. . Ведь так же как люди бывают, одни вероломные, а другие святые, так и духи есть на свете нечестивые и благочестивые. Ищут они общества себе подобных и, к ним примыкая, делают их многочисленней! Но думать не стану, что Трисмегист был глуп настолько, что не понимал этого, сказав, что человек может изготавливать говорящих богов [203] См. выше, прим. 108 к 1-й главе IV-й книги . Ведь Гермес видел, как духи добрые и злые входили в изваяния, поражённый тем, что так много может человек, потому и зовёт его вселенским чудом. Оттого Гермес признаёт, что человек входит в общество богов (deorum societatem) после смерти. И то правда, что Диоген [204] Основатель кинической философии Диоген Синопский (IV в. до н. э.), известный своим ироническим отношением к выспренному, по сообщению Диогена Лаэртского (VI, 21) воспринял буквально слова пифии о «переоценке ценностей» и начал заниматься фальшивомонетничеством. Упоминание Диогена Кампанеллой в соседстве с Диагором в рассуждении об оракуле Аполлона может быть обязано эпизоду из Диогена Лаэртского (VI, 59): когда Диогену сказали, что пророчества хорошая вещь, потому что много людей приносят жертвы в святилище, оракулы которого спасли их от кораблекрушения, он заметил, что людей было бы гораздо больше, если пришли и те, кто в кораблекрушении погиб, потому что оракулов послушались (Лаэрций добавляет, что эти слова приписывают также Диагору Мелосскому). с Диагором [205] Поэт Диагор Мелосский (V в. до н. э.) – наряду с Феодором Безбожником один из первых открытых «атеистов» в античной истории. , да и другие вместе с Аристофаном [206] Комедиограф-сатирик Аристофан (V–IV в. до н. э.) иронически переосмысливал дельфийский оракул в комедии «Птицы» [Боннар 1959: 247–251]: «Если коршуна видите, значит, весна наступила и время настало / Стричь овец густорунных. А ласточка вам сообщает о тёплой погоде, / Говорит, что овчину пора продавать, что пора одеваться полегче. / Чем же мы не Аммон, чем не Феб-Аполлон, чем не Дельфы и чем не Додона?» (Аристофан. Птицы, ст. 713–716, пер. С. К. Апта). , осмеивают аполлоновы оракулы [207] При храме Аполлона в фокидском городе Дельфы находился знаменитый оракул. Прорицания, известные туманностью формулировок, оглашала находившаяся под воздействием дурмана жрица-пифия. , по большей части ошибочные, и полагали, что рождаются они из страсти самой пифии. Но ошибались острословы, поскольку речи в пифии произносил злой дух. Ведь не способен человек обуздать природу, которая не захвачена в плен грубой телесностью (corpore non irretitam crasso) – такова есть природа дьявольская. Только если божьей силой или приманками [208] Об отношении Кампанеллы к учению Марсилио Фичино о «приманках» для «низведения» сил, принадлежащих астрологическим небесным образам, (см. вводную статью). или же поклонением [силе дьявольской], которое является наибольшим преступлением против Бога! И всё же может злой дух преклонение [у Бога] похитить и единолично им править, как можем и мы Бога хулить. Да и людей немало хотят занять положение богов, притом, что сами нечестивцы. Но Бог, такие вещи дозволяя, их берёт в свой оборот для [раскрытия] дивных тайн, о которых уместно не здесь говорить. Чтобы дуновение пещеры колофонской из людей богов делало – не получится это без Бога! [209] В малоазийском городе Колофон, заброшенном около I в н. э., находился не менее знаменитый, чем дельфийский, оракул Аполлона (Павсаний. Описание Эллады. VII, 3; Тацит. Анналы. II, 54). Но вот какую-нибудь стяжать способность, пригодную, чтобы умерить дух и очистить его, сделав пригодным для естественного прорицания (prophetiam naturalem) – такое возможно, как уже сказано.