Томмазо Кампанелла - О чувстве, заключенном в вещах, и о магии

И характер и нравы малютки могут измениться благодаря грудному молоку – кормилица благородного происхождения дарит детям породу, малодушная сделает их ничтожествами, как утверждал Хрисипп, а в силу чего это так, мы сказали [238]. Теми же самыми принципами может руководствоваться маг, пестуя своего ученика и зарождая в нём верное видение предмета, действуя также целенаправленно и оперативно [239]. Нрав ученика он может сделать иным с помощью чистой воды, постов, [употребления] растительных масел, свежего воздуха, а также пищи и питья, подходящих для духа чистого, светлого и благородного. При всём том религия нравы переменяет гораздо больше, гоня прочь грязные, низкие и ничтожные страсти, в душу впечатывая страстное стремление к материям божественным, небесным и самым возвышенным, что и происходит, когда природа человека к тому располагает, а божья благодать доводит эту работу до конца. Вера непорочная, живая, и, как здравой и положено, непоколебимая – основание беспредельно возвышающегося здания, которое созидается всё выше и выше, прямо к Богу. Да наделит нас ею Он сам! Горе нам, несчастным, неизменно веру полагающим в вещи презренные, потому сами себя унижаем ежечасно. Вот как может даже природная магия глупость нашу изобличить! [240]

Маг может сделать так, чтобы по его прихоти как растения, так и животные появлялись на свет, но только такие, что возникают благодаря гниению, как то: мыши, вши, мухи, змеи и черви, но слоны, кони или люди – нет. Говорят, что Архит изготовил голубя, летавшего с другими птицами, а в Германии при дворе императора Фердинанда видели рукотворного орла [241]. Но ведь такое искусное творение основано на сжатии воздуха, как и часы в наше время [242]– вращаются [птички], поднимают и опускают крылья, пока крутятся колёсики, к которым привязаны нити. Ну не верю я, что в этих [модельках] есть плоть и дух! У Дедала фигурки тоже двигались при помощи грузиков, колёсиков и ртути. Говорят даже, что Альберт изготовил человеческую голову, которая разговаривала [243], но россказни это, ведь такое совершенное живое существо только в матке может образоваться, и девять месяцев требуется, чтобы довести дело до конца. Не может же Солнце задержать свои силы где-то на время. Тогда бы одержала над ним верх земля, и нельзя бы было там, как в матке, скапливать жар – мы же не можем резать пеньку и воду, а только металл [244]. Не получится искусством жар этот [земной] или семя, в котором необратимо отпечатан прообраз коня или человека, куда-нибудь заключить. Существам совершенным Бог дарует размножение половое, а несовершенным обоеполое, потому что мало времени нужно, что бы развились они. Авиценна стремится доказать, что все живые существа могут возникать без помощи семени, но таких опытов не делал ни он сам [245], ни Эпикур, ни Диодор Сицилийский [246]и иные, в доказательство ссылающиеся на то, что рождаются огромные животные из влажной египетской земли благодаря разливу Нила. Утверждают также, что лесные люди ниоткуда появляются на свет, а также и уроженцы Нового Света, потому что непонятно, как они туда пробрались. Мне выяснять, как тут дело на самом деле обстоит, неинтересно.

Может природа невзначай сжато сконцентрировать где-то силы, требуемые для того, чтобы образовалось живое существо, может и Бог ловко и скоро влить разум, вот как [когда плод] в матке, [только быстрее]. Правда, определённых сведений на этот счёт у нас нет, только об Адаме [247]. Я вообще считаю невероятным утверждение Авиценны, что аборигены Нового Света проникли туда из нашего полушария, да и Платон пишет в повествовании об Атлантиде [248]что давным-давно был в океан остров Атлантида, оба полушария объединявший, который погрузился под воду. Значит, переплыли они в Новый Свет ещё во времена Ноя [249], а память об этом исчезла. Также и среди нас – кто откуда некогда произошёл, нередко неизвестно. Ведь из Исландии, которая, быть может, и есть оконечная Туле [250], скор путь по морю до Эстотиланте [251], от Японии до Китая – тоже, а от Японии до Квивиры [252]– и того быстрее, так что вполне могли переплыть. Да ведь и в Юкатане находят многих из тамошних обитателей, обрезанных по обычаю иудейскому, и обычаев у них немало, близких нашим [253]. Раз похожи друг на друга, то могли изобрести вещи взаимно близкие.

А искусства производить совершенных животных [254]до сих пор не видать, потому что, раз появившись, оно быстро бы укоренилось. Разговаривают же злые духи в изваяниях, тут сомнений быть не может, ведь не может металл духом человеческим одушевляться. Внутрь перегонного куба [уловить и] извлечь дух мёртвых животных – невозможно, излишняя тонкость его ускользает [255], да и расплавить его, как магнит, не получится, дух последнего ведь субстанция текучая [256].

Что самозарождаются причудливо украшенные огромные животные – в такое поверить непросто. Сатиры – это лесные люди, которые от нас отошли, потому как когда их отлавливают, то привычкам нашим культурным и грамоте выучиваются, и потомство человеческое имеют [257]. В Шотландии и Англии они встречаются, в Скрифинии [258]и Скандинавии. Да и Плиний рассказывает о многих родах лесных людей [259].

А кто прилежно будет стараться, чтобы и созерцать [природу] и что-то мастерить, тот славно приобретёт и совершит больше, чем сказать я в силах, из тех вещей, что Творцу принадлежат, надлежащим образом осмысливая знамения в небесах, на земле и в море. Искусство летать мне кажется вероятным, потому что те, кто по канату ходят, они, считай, плавают по воздуху. Если какой-то человек, питаясь как требуется и ограничивая себя, снискает для себя ту же лёгкость, которая есть у канатоходцев, и приделает себе крылья наподобие как у журавля, разобравшись, как тому удачно подражать, так чтобы на руках были крылья, а на голенях и бёдра – перья, может, и летать будет в силах… Но не так же легко как плавают, такое посложнее… Перемещаться будет из города в город, а то и от одного острова к другому, если второй неподалёку, за один полёт. Кто может, тот пусть об этом поразмыслит. Без сомнения, совершил свой полёт Дедал 25°, да и в Калабрии один человек – на пятьсот шагов [260] [261] , но когда снижался, то задел орешник, и перелом ноги перенеся, искусство это бросил. Нет на свете такого искусства. А я ведь и не искусства здесь раскрываю, а только чувство в вещах, на котором и зиждется магия [262].

Итак, весь мир – чувство и жизнь, душа и тело, изваяние Бога всевышнего, во славу Его установленное, по [законам] власти, мудрости и любви [264]. Ни о чём не горюет мир, внутри которого вершатся и жизни и смерти во множестве, служа его величественной жизни. В нас умирает [съеденный] хлеб, рождаются соки [тела], умирающие, чтобы стать кровью. Кровь гибнет, чтобы появилась плоть, нервы, кости, дыхание и семя, и проходит сквозь разные жизни и смерти, радости и горести, служа жизни нашей. Так что всё на свете всему на свете – и радость и прибыток, ведь вещи, без исключения все – милость (gratia) целого мира, как и сам он – милость божья во славу Его. Все живые существа пребывают внутри чрева мироздания, как внутри брюха некого животного, и не думают, что чувствует мир, подобно паразитам внутри нашего, понятия не имеющим, что душой мы обладаем гораздо выше, чем их собственная, что чувствуем мы. И всё же живые существа одушевляются не блаженной мировой душой, а душами собственными, как и наши паразиты, в отличие от нас, неразумные. И пусть человек всего лишь червь в чреве мировом, всё-таки рождён он способным облечься в крылья мудрости и любви, став птицей ангельской (angelicus ales), подобно бабочке, появляющейся из шелковичного червя, или пираусте [265], летящей на свет божий – этот свет чувствует он в себе и в мироздании [266]. Человек является завершением целого мира, воспитателем (cultor) [267] его и восхищенцем (admirator), до тех пор, пока Бога признаёт, милостью которого свет был сотворён. Мироздание – изваяние, образ, живое святилище божества и книга, куда вписал Бог, изукрасив, бесконечно прекрасные вещи, в уме своём осуществлённые, и выразил свои собственные мысли. Мироздание украсил Он живыми безыскусными изваяниями в небесах [268], а на земле изваяниями смертными и смешанной природы [269]. Но от всех них мы возносимся к Богу [270].