Коллектив авторов - Антология средневековой мысли. Том 2

При моем рождении возникли все вещи и я был началом себя самого и всех вещей; тогда, если бы я пожелал, не было бы ни меня, ни вещей, а если бы не было меня, то не было бы и Бога. Что Бог есть Бог, тому начало я. А не будь меня, Бог не был бы Богом. Хотя знать об этом не нужно.

Великий учитель [Альберт Великий] сказал, что его отделение благородней сотворения, и это правда. Когда в результате акта творения я был исторгнут из Бога, все вещи сказали: Бог есть. Но это не дает мне блага, ибо я осознаю себя тварью. Напротив, в процессе отделения, когда я отдельно от своей воли и отдельно от воли Божьей, от всех дел Его и от самого Бога, тогда я — вне всех творений, тогда я — ни Бог, ни тварь, и более того, тогда я — то, чем был и буду, теперь и всегда. И буду я в восхищении, кое вознесет меня выше всех ангелов! В сем восхищении я обрету такое богатство, что Бог со всеми Его божественными делами ничего более не может мне дать как Бог, ибо в моем отделении я буду един с Богом. В нем я — то, чем был. Я ничего более не получаю и ничего не теряю. Ибо там я — неизменная сущность, которая сама изменяет все. Здесь Бог не находит в человеке места, ибо человек, по нищете своей, обретает то, что он вечно был и вечно пребудет. Здесь Бог соединяется с духом , и это — внутренняя нищета, каковую надобно обрести.

Кто не поймет этих речей, пусть не печалится сердцем из-за этого. Ведь покуда человек не дорастет до этой истины, он не поймет этих слов. Ибо это явленная истина, какой она пришла прямо из сердца Божия.

Сподоби нас, Господи, жить так, чтобы вечно ее постигать!

Аминь.

Сегодня читается Послание, в коем св. Иоанн говорит: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1 Ин. 4, 16). Однако я говорю: «Бог-любовь, и кто в любви, тот в Боге, и Он в нем». Говоря « Бог-любовь», я имею в виду одно целое. Ибо подумайте, если говорят, «Бог есть любовь», то может возникнуть вопрос, какая любовь, ведь существует не одна любовь, и тем самым можно отвернуться от единого целого. Но дабы сохранить перед собой это целое, я говорю: «Бог-любовь».

Во-первых, надобно сказать: Бог улавливает своей любовью все творения, дабы пробудить в них желание любить Его. Если меня спросят, что есть Бог, то я отвечу: Бог есть благо, и как таковое Он преследует своей любовью все творения и только для того, чтобы направлять их любовь обратно к Себе; какое же счастье дарует Бог, будучи Сам целью их стремлений.

Во-вторых, все творения, любя, стремятся к Богу, ибо нет столь мерзкого человека, который грешил бы, желая зла; грешат большей частью в ожидании удовольствия, которое исходит из любви. Когда один убивает другого, то он делает это не из намерения совершить зло. Более того, ему кажется, что покуда тот, на кого это направлено, жив, не будет у него внутреннего покоя. Следовательно, он ищет удовольствие в покое, ибо — исполнение любви в покое. Как сказано, все твари, любя, устремляются к Богу. Ведь Бог-любовь, и все они стремятся к этой любви. Будь у камня разум, и он бы в любви устремился к Богу. Если бы у дерева спросили, почему оно приносит плоды, то, будь у него разум, оно бы сказало: чтобы обновиться в плодах и через это обновление приблизиться к своему первоначалу. Ведь близость к первоначалу — это исполнение любви. Но Бог есть Начало, и Он есть Любовь. Поэтому и не может душа найти удовольствие в чем-то, кроме любви. Но любовь — это Бог. Св. Августин говорит: «Господи, если бы Ты дал мне все, что можешь дать, я не нашел бы в том удовлетворения, ибо Ты не дал бы мне Себя Самого». Далее св. Августин говорит: « О, человек, люби то, чего можешь достичь своей любовью, и крепко держись за то, в чем душа твоя находит удовлетворение».

В-третьих, я говорю: «Бог-любовь, покуда Он распространяет свою любовь на все творения и они в нем — как единое целое. Ведь во всех творениях — и в каждом в отдельности — есть нечто, возбуждающее любовь, и потому каждое творение, действительно имеющее разум, любит другое, равное ему в этом. Потому-то женщинам часто нравится что-то красное, дабы доставить себе удовольствие радостью, которую они от этого получают. А если оно не доставляет им удовольствия, то в следующий миг им нравится что-то зеленое. Однако и с ним они не достигают желаемого, радость, приносимая цветом, не делается безраздельной; тогда им еще хочется платок того цвета, который, как им кажется, приносит радость. Однако именно оттого, что во всех творениях есть что-то, приносящее радость, люди любят то одно, то другое. Но постарайся забыть и о том, и о другом, и тогда то, что останется, будет Сам Бог. Если ты вешаешь картину на стену, стена становится носительницей картины. Кто любит картину, тот вместе с нею полюбит и стену. Когда стену убирают, вместе с ней убирают и картину. А теперь убери стену так, чтобы картина осталась, тогда картина будет сама себе носительница. Кто любит картину, тот будет любить только картину в чистом виде. Люби то, что достойно любви, а не то, на чем оно казалось достойным любви: вот тогда ты полюбишь Бога в чистой непосредственности. И в этой истине нет сомнения.

Св. Дионисий говорит: Бог даровал Себя душе как Ничто; это означает, что Он для нее непознаваем. Поскольку мы не можем познать Бога, мы любим в тварях то, что в них кажется нам хорошим, но мы вместе с хорошим любим и сами вещи, склоняющие нас ко греху.

Число ангелов бессчетно, никто и вообразить не может их числа, и каждый из их видов выше другого. Если у самого нижнего ангела отнять маленькую частицу, как если бы мы отрезали щепку от куска дерева, и частица эта во всем великолепии, присущем ей по природе, упала бы на землю, то все на земле расцвело бы и принесло плоды. Представьте теперь, как же должны быть прекрасны высшие ангелы! Если, собрав великолепие всех ангелов, присущее им по их природе, а также великолепие всех тварей, присущее им по их природе, и со всем этим вселенским великолепием подойти к Богу, то Бога тем самым не найдешь, ибо все это в сравнении с Ним будет ничтожно, это будет вообще ничто — совершенная малость, и даже менее того; вот это и есть чистое Ничто. Так пойми: Бога находят только в едином.

В-четвертых, я говорю: «Бог-любовь», покуда Он своей любовью любит все творения, невзирая на то, знают они о ней или нет. Поэтому я повторю то, что уже говорил в прошлую пятницу: я никогда не попрошу Бога подарить Его любовь и не возблагодарю Его за этот дар. Ведь если я буду достоин воспринять дар Его любви, Он даст его мне, будет ли это мне в радость, или нет. Следовательно, я не буду просить Его о любви, ведь Он даст мне ее безусловно. Но я попрошу Его сделать меня достойным принять дар Его любви, и я возблагодарю Его за то, что Он — Тот, Кто его дает. Я говорю: «Бог-любовь», ибо Он любит меня любовью, которой любит Себя Самого. И если бы кто-то лишил Его таковой любви, тот лишил бы Бога и Его божественной сущности. Но даже если Он любит меня Своей любовью, то этим я не достигну блаженства. Более того, я только тогда достигну блаженства, когда полюблю Его, для того, чтобы обрести блаженство в Его любви.