Коллектив авторов - Антология средневековой мысли. Том 2

Благодать приходит лишь с Духом Святым. Благодать не есть нечто застывшее, она — вечно становящееся. Истекает она только из самого сердца Отца без всякого посредства. Благодать свершает преображение и возвращение в Бога. Она делает душу подобной Богу. Бог, основа души, и Благодать — едины.

12. Один человек, умудренный в жизни, лучше ста книжных мудрецов. А жить и читать в Боге — этого достичь никто не может. Если бы я должен был найти умудренного в Писании, я искал бы его в Париже и высоких школах высокого искусства. Но если бы я захотел спросить его о совершенной жизни, то он не мог бы мне ничего об этом сказать. Куда же мне идти? Только в чистую, свободную от всего природу; она могла бы сказать мне то, о чем я с трепетом спросил бы ее. Люди, что ищете вы Живого среди мертвых останков? Отчего не ищете вы живого спасения, которое может дать вам вечную жизнь? Ибо мертвому нечего ни дать, ни взять. И если бы ангел искал Бога в Боге, он не искал бы Его в другом месте, а только в свободном, чистом, отрешенном от всего творения. Совершенство заключается в том, чтобы всякое бедствие, нищету, страдание, злосчастие и позор, всей тяжестью свалившиеся на тебя, переносить добровольно, радостно, свободно, как желанное, сознательно и спокойно, и так оставаться до смерти без всякого «почему».

13. Бог — нигде. Самым малым Его полно все творение. Самая сущность Его — нигде.

14. Если бы Бог не был во всех вещах, природа не действовала бы и не вожделела бы ни в какой вещи. Ибо любо тебе это или нет, желаешь ли ты это знать или нет, природа в своем сокровеннейшем ищет и мыслит Бога. Никогда человек не жаждал бы пития, если бы в этом питии не было бы чего-нибудь от Бога. Природа не предполагала бы ни питья, ни еды, ни отдыха, ни удобства и ничего иного, если бы не было в этом Бога. И она все больше спешит и стремится найти в этом Бога.

15. Когда душа приходит в безымянную обитель, там отдыхает она, где все вещи — Бог в Боге, там покоится она. Обитель души, которая есть Бог — безымянна. Я говорю, что Бог неизречен. Одному из древнейших учителей, нашедшему истину задолго до рождения Бога, до того как стала христианская вера такой, какова она теперь, — казалось, что все, что бы он ни сказал о вещах, будет заключать в себе нечто чуждое и ложное, поэтому он хотел молчать. Он не хотел говорить: дай мне хлеба или дай мне пить. Потому не хотел он говорить о вещах, что не мог говорить о них в той чистоте, в которой они впервые возникли из первопричины. Оттого предпочитал он молчать и выражал просьбу знаками пальцев. И если он не мог говорить о вещах, то нам подобает хранить полное молчание о Том, Кто первопричина всех вещей. Мы говорим Бог — Дух. Но это не так: если бы Бог был Духом, Он был бы изречен. Св. Григорий говорит: «В сущности мы не можем говорить о Боге. То, что мы говорим о Нем, мы должны лепетать».

16. Один великий проповедник рассказал в высоком собрании следующую историю: был однажды человек (о нем можно прочесть в писаниях святых), целых восемь лет просивший у Бога послать ему человека, который мог бы указать ему путь к правде. Однажды, когда его охватило особенно сильное желание найти такого человека, был ему голос от Бога, который сказал: «Ступай к церкви, там найдешь человека, который укажет тебе путь к правде». И он пошел; и увидал бедного человека с ногами израненными и покрытыми грязью, вся одежда его не стоила трех грошей. Он поклонился ему и сказал: «Да пошлет тебе Бог доброе утро», а тот возразил: «У меня никогда не было худого утра!» Он сказал: «Да пошлет тебе Бог счастья! Почему ты так отвечаешь мне?» Тот возразил: «Никогда не было у меня несчастья». И опять он сказал: «Ради блаженства твоего, скажи, почему ты мне так отвечаешь?» Тот возразил: «Я никогда не был неблаженным». Тогда он сказал: «Да пошлет тебе Бог спасенье! Разъясни мне свои слова, потому что я не могу их понять». Тот молвил: «Хорошо. Ты мне сказал: Да пошлет мне Бог доброе утро, а я возразил: у меня никогда не было плохого утра. Случится мне голодать, я хвалю Бога; терплю ли скорбь или позор, я хвалю Бога, и потому у меня никогда не было плохого утра. Когда ты сказал: да пошлет мне Бог счастья, я возразил, что у меня никогда не было несчастья. Ибо, что бы ни послал и ни назначил мне Бог, будь то радость или страданье, кислое или сладкое, я все принимал от Бога как наилучшее — поэтому никогда не было у меня несчастья. Ты сказал: «Ради блаженства моего», тогда я заметил: я никогда не был неблаженным, потому что всецело отдал свою волю воле Божьей. Чего хочет Бог, того хочу и я, потому никогда я не был неблаженным, ибо только и хотел одного — Божьей воли». — «Ну, милый человек, а если б Бог захотел бросить тебя в ад, что бы тогда сказал?» Тот отвечал: «Меня! бросить в ад? Посмотрел бы я, как бы Он это сделал! Но, даже и тогда, даже если б Он и бросил меня в ад, у меня нашлись бы две руки, которыми я бы ухватился за Него. Одна, это — истинное смирение, и им я обвился бы вокруг Него; моя другая рука — любовь, и ею я обхватил бы Его». Потом он сказал еще: «Я хочу лучше быть в аду с Богом, чем в Царствии Небесном без Него».

Иоханн Таулер родился около 1300 г. в семье богатого купца Николауса Таулера. Рано обратившись к внутренней духовной жизни и отказавшись от отцовского наследства, в 15лет он вступил в доминиканский монастырь в Страсбурге. Таулер получил хорошее образование, учась сначала в своем монастыре, вероятней всего у Иоханна фон Штернгассена, а затем в Generalstudium в Кельне, где стал духовным учеником Мастера Экхарта, что определило всю его дальнейшую жизнь. Затем, не поехав в Париж для получения магистерского звания, чего от него все ожидали в силу его необыкновенной одаренности и образованности, он вернулся в свой монастырь в Страсбург, где, за исключением коротких отлучек, он и провел всю свою жизнь. Там он и умер 13 июня 1361г., и там же погребен .

Внешне не богатая событиями, жизнь Таулера была чрезвычайно насыщенной. Он совершенно сознательно отказался от получения степеней и построения карьеры внутри ордена, на что имел полное право, будучи дипломированным учителем Священного Писания .

В Таулере очень рано проснулся дар проповедника, но проповедника особого рода. Он был учителем, а не начетчиком, «lebemeister», а не «lesemeister». Его проповеди в соборах, на площадях и в многочисленных женских монастырях были настолько мощны по глубине мыслей и чувств, так близки к жизни и так отвечали настроениям слушателей, что очень быстро Таулер стал одним из самых известных проповедников своего времени. Сам Таулер никогда не записывал свои проповеди, это делали его слушатели, записывая их на самые разные диалекты немецкого языка, которым он вслед за Мастером Экхартом заговорил со своей паствой. Его проповеди построены по обычному принципу: фраза из Библии и ее толкование. Но выбор этих фраз у Таулера абсолютно свободен и не подчинен циклу церковных чтений, цитирует он, передавая не букву, а дух, поэтому цитаты у него очень редко бывают дословно точны и почти никогда не имеют ссылок .