Жан Фруассар - Хроники 1325 – 1340 [с иллюстрациями]

Итак, дама тайно и тщательно собралась в путь. Сначала она совершила паломничество в аббатство Святого Томаса Кентерберийского, а затем прибыла в Винчелси. Там под покровом ночи королева, ее сын, граф Эдмунд Кентский и мессир Роджер Мортимер [110] Роджер Мортимер (1287–1330), восьмой барон Вигморский, первый граф Марча с 1328 г., старший сын Роджера Мортимера и Маргариты де Фьен. В 1305 г. женился на Жанне де Жуанвиль (1286–1356), дочери Пьера де Жуанвиля и Жанны Лузиньянской. С 1316 по 1321 г. был королевским наместником и Великим судьей в Ирландии, но в 1322 г. за участие в мятеже против Диспенсеров был приговорен к пожизненному заключению в Тауэре. 1 августа 1324 г. сумел бежать и прибыл ко французскому двору. взошли на один неф, приготовленный для них, а на другой неф было погружено их имущество. Ветер дул попутный, поэтому уже следующим утром, незадолго до часа прим [111] В средневековой Европе одни и те же понятия для обозначения времени суток могли иметь разный смысл в зависимости от того, в какой сезон года и в какой местности их употребляли. Основой для отсчета служила граница между темным и светлым временем суток. Поэтому вместе с сезонным удлинением или укорочением светового дня сдвигалась и его «измерительная шкала». Например, если летом в какой-нибудь местности выражение «час ранних нон» могло означать, по нашим понятиям, примерно пять часов дня, то зимой оно уже могло означать время в промежутке между тремя и четырьмя часами. Поскольку к этим сезонным колебаниям добавлялись еще и местные особенности времяисчисления, восстановить суточную хронологию событий, описываемых средневековыми авторами, можно лишь весьма приблизительно. Тем не менее для того, чтобы хотя бы в некоторой степени сориентировать читателя, поясним, что понятие «час прим» могло означать время в промежутке между шестью и девятью часами утра, «час терций» — между девятью и двенадцатью часами, «полдень» — между двенадцатью и тремя, «час ранних нон» — между тремя и шестью, «час поздних нон» — между шестью и девятью, «час вечерни» — время сумерек и вечерней молитвы. , они причалили в гавани Булони. Когда королева Изабелла, ее сын и ее деверь граф Кентский высадились на берег, им навстречу вышли именитые горожане и местный аббат. Оказав королеве очень радушный прием, они проводили ее в город и поселили в аббатстве вместе со всей свитой. Королева отдохнула два дня, а на третий день вновь отправилась в путь и ехала до тех пор, пока не прибыла в Париж. Король Карл, ее брат, был уже извещен о ее приезде и потому выслал ей навстречу самых знатных мужей своего королевства — тех, что тогда находились при нем: монсеньора Робера д’Артуа [112] Робер III Артуа (1287–1342), сын Филиппа д’Артуа, сеньора Конша, и Бланки Бретонской, дочери герцога Жана II Бретонского, внук Робера II, графа Артуа; сеньор Конша с 1298 г., граф Бомон-Ле-Роже с 1309 г. В 1318 г. женился на Жанне де Валуа, дочери Карла I, графа Валуа, и Катерины де Куртенэ. Пэр Франции с 1328 г. Обвиненный в подделке документов, касавшихся его наследства, бежал за пределы королевства в 1332 г. С 1334 г. находился при дворе Эдуарда III. Смертельно ранен при осаде Ванна в Бретани (1342). Погребен в соборе Св. Павла в Лондоне. , монсеньора де Куси [113] Гильом де Гин (?–1335), барон Куси, сын Ангеррана V де Гина, барона Куси, и Кристины де Байоль. Был женат на Изабелле де Шатийон (ум. 1360), дочери Ги де Шатийона, графа Сен-Поль. , монсеньора де Сюлли [114] Анри де Сюлли, сын Анри де Сюлли и Маргариты де Бомец. Был женат на Жанне де Вандом. Умер не ранее 1334 года. , сеньора де Руа [115] Жан II, сир де Руа, был старшим сыном Матье де Руа, сеньора Жерминьи. Женился на Николетте, дочери сеньора де Туротт. Умер не ранее 1342 года. и многих других. Эти сеньоры с почетом проводили королеву в город Париж, к королю Франции.

Когда король увидел, что его сестра, с которой он расстался уже очень давно, приближается к его покою, то вышел ей навстречу, взял ее за правую руку, поцеловал и сказал:

«Добро пожаловать, моя прекрасная сестрица и мой милый племянник!»

Затем взял он их обоих за руки и повел дальше. Дама если и была рада, то лишь тому, что оказалась подле своего брата-короля. Она три или четыре раза порывалась припасть к его ногам, но король ей этого не позволял. Он постоянно удерживал ее за правую руку и очень участливо расспрашивал о положении ее дел, а дама отвечала ему очень рассудительно.

Наконец, их разговор дошел до того, что она сказала:

«Монсеньор, для меня и моего сына дела идут очень плохо, ибо король Англии, мой супруг, неизвестно за что, проникся ко мне лютой ненавистью. И все из-за подстрекательств одного рыцаря, которого зовут Хъюг Диспенсер. Этот рыцарь так сильно подчинил короля своей воле, что тот выполняет все его прихоти, и уже многие бароны и сеньоры Англии стали жертвами его злокозненности. Так, однажды, с одобрения короля, он велел схватить и обезглавить незаконно и беспричинно до двадцати двух из них, и, прежде всего, доброго графа Томаса Ланкастера, смерть которого стала очень большой потерей, ибо он был честным праведником и исполнен доброго совета. И теперь никто в Англии, как бы знатен и влиятелен он ни был, не осмеливается этого Хъюга прогневить и прекословить его желаниям.

В довершение ко всему, один человек, достаточно осведомленный о замыслах и намерениях моего супруга-короля и этого Хъюга Диспенсера, сообщил мне под большим секретом, что они затаили против меня великую злобу, и если я еще немного пробуду в Англии, король, по злому и лживому навету, прикажет меня казнить или уморить позорной смертью. Однако я вовсе этого не заслужила, ибо я никогда против него не злоумышляла и не совершала ничего достойного порицания.

Когда я услышала жестокую весть об опасности, нависшей надо мной без всякой причины, то почла за лучшее покинуть Англию и повидать вас, дабы доверительно сообщить вам, как своему сеньору и милому брату, об опасном положении, в котором оказались я и брат моего супруга-короля, граф Кентский, коего вы здесь видите. Он впал в немилость так же, как и я, и все из-за козней и лживых подстрекательств этого Хъюга Диспенсера. Поэтому я, как женщина растерянная и беззащитная, бежала к вам за советом и помощью, ибо, если сам Господь и вы не заступитесь за меня, то я уже не знаю к кому и обратиться!»