Лудовико Ариосто - Неистовый Роланд. Песни I–XXV

4 Видит: и гостиник, и все люди его —
Кто у окон, кто во дворе,
К небу глаза и лбы,
Словно там затменье или комета.
Смотрит: в вышине — диво,
Сразу и не поверишь:
Мчится по воздуху крылатый конь,
И в латах на нем — ездок.

5 Раскинуты крылья, переливаются перья,
Меж ними — всадник, прямой в седле,
Весь в железе, светлом и блестящем,
И правит путь Прямо на закат,
И вот ринулся вниз и исчез за горами.
«Это был колдун, —
Сказал гостиник (и это была правда), —
Он часто летает этою стороной:

6 То он держится выше туч,
То ведет над самою землей,
Но всякую девушку, взрачную на вид,
Он, завидев, хватает и уносит.
Поэтому бедные те,
Кто красивы, или думают, что красивы
(Всем от него беда!),
Прячутся по домам и не видят божьего света.

7 Замок у него в Пиренеях (продолжал гостиник),
И замок этот — колдовской,
Весь из стали, весь так и сияет, —
Другого такого чуда на свете нет.
Много на него ходило рыцарей,
Но никто не хвалился, что вернулся;
Думаю я, сударь, и боюсь —
Или они в плену, или убиты».

8 Слушает девица и радуется
В надежде (и не праздной надежде)
Так спытать чудотворное кольцо,
Что йонец придет колдуну и замку.
Говорит она гостинику: «Дай мне человека,
Чтоб получше знал здешние дороги —
Не могу терпеть, кипит мое сердце
Схватиться с таким колдуном». —

9 «Будет тебе вожатый, — отозвался Брунель, —
Мне с тобою одна дорога,
А у меня есть и путь на чертеже,
И еще, за что ты скажешь спасибо».
(Это значило: перстень; но вслух он не сказал,
Чтобы не пришлось потом расплачиваться).
«Подлинно, спасибо», — говорит Брадаманта.
(Это значило: перстень — моя добыча).

10 Что на пользу — сказано, что во вред
Делу с сарацином — о том ни слова.
У хозяина в угоду ей был скакун,
Удалой для бега и для боя.
Она за него заплатила
И на ясном рассвете пустилась в путь.
Тропа шла узким ущельем,
Брунель был то впереди, то позади.

11 С холма на холм и из рощи в рощу, [85]
Так и взъехали они на ту вершину,
Где видно с Пиренеев в бестуманный день
Францию, Испанию и оба моря,
Как у нас с Камальдолийской горы
И тосканские видно волны, и славянские.
А отсюда крутым и трудным спуском
Они сходят в глубокую долину.

12 Посреди долины была скала,
Чья вершина — в венце стальной стены:
Так вздымалась она в самое небо,
Что округа стелилась далеко внизу.
Кто без крыльев, не льстись достичь вершины —
Тщетный труд!
«Здесь, — сказал Брунель, —
Изнуряет колдун в темнице дам и рыцарей»

13 С четырех сторон обрывался обрыв,
Падающий вниз, как по отвесу;
Ниоткуда ни лестниц, ни уступов,
По которым можно взойти;
Сразу видно, — лишь крылатая тварь
Могла свить гнездо в таком пристанище.
Поняла красавица: пришел ее час
Отбить кольцо и убить Брунеля.

14 Но противно ей было запятнаться
Кровью презренного и безоружного:
Разве трудно овладеть ей богатым перстнем
Без его погибели?
И Брунель не остерегся:
Она его схватила.
Крепко вяжет к высокой сосне,
А с перста срывает свою добычу.

15 Он рыдал, он стонал, он взывал,
Но не умолил ее к пощаде,
Осторожно сходит она с горы
В ту долину, под самый замок,
И чтобы колдун предстал для битвы,
Трубит в свой рог.
Рог гремит, и она грозящим криком
Кличет злобного в поле и на бой.

16 Тотчас на гул и голос
Чародей является из ворот —
Крылатый конь его мчит сквозь ветер
На нее, как на оружного мужа.
И сперва воительница радуется,
Что ничем он зримо не опасен:
Ни копья с ним, ни меча, ни палицы,
Чтоб пробить или разбить ее доспех.

17 Только щит у него был на левой руке,
Весь в багряном покрове шелка,
Только книга в правой, но, читая в книге,
Он являл очам дивные чудеса,
То казалось во мгновенье века,
Что он мчится копьем наперевес,
То разит клинком или палицею, —
А меж тем он был далек и недосягаем.

18 Только конь был не мнимый, а истинный, [86]
Конь, исчадье кобылицы и грифона:
Перья и крылья — в отца,
И передние лапы, и лоб, и пасть,
Остальное же все — как у матери.
Имя ему было — гиппогриф,
Водятся такие (но редко)
На Рифее, обок льдистого моря.

19 Силой чар стяжал его колдун,
И никто другой ему стал не надобен:
Неустанным трудом
В месяц он взнуздал его под седло и повод.
На земле и в небе, на юг и север
Он ристал на нем, не зная равных.
Да, средь призрачных его чар
Только конь и был настоящим.

20 Все иное было навождением,
Где вставало черное белым.
Но в поединщице не было испуга —
Ее перстень хранил ей верный взгляд.
Она сеет удары в ветер,
Она мечет коня вправо и влево,
Она тщетно Ъилится и бьется, —
Но затем лишь, что так ей было велено.

21 А поратовав верхом,
Сходит она с седла на землю,
Чтоб вернее достигнуть своего, —
Был и это урок умной волшебницы.
И тогда последней своею чарой,
Не зная и не чая отпора,
Раскрывает колдун свой щит,
Чтоб низвергнуть врага заветным блеском.

22 Он бы мог раскрыть его сразу
Не мороча воителей игрою, —
Но ему был сладостною потехою
И разбег их копий, и размах мечей.
Так хитрый кот
Вновь и вновь заводит шутки с мышью,
А когда прискучит забава —
Вдруг прикусит и бросит насмерть.

23 Маг — как кошка, а враг — как мышка:
Так бывало в прежних его схватках,
Но не так было в этот раз,
Ибо на персте у противницы был перстень.
Зорко и твердо она следила,
Чтобы не было волхву перевеса.
А завидев раскрытый щит —
Сжала веки и упала наземь:

24 Не ослеплена,
Как другие, блеском ярого металла,
А затем, чтобы обманувшийся чародей
К ней спустился со своего коня.
И она не обманулась в умысле:
Чуть коснулась голова ее земли,
Как летун учащает взмахи
И широкими кругами идет на спуск.

25 Щит вновь под платом,
Он крепит его к седлу
И сходит к лежащей пешим,
А она ждет, как волк в кустах козленка.
Он рядом — и она на ногах,
И схватила, и ему не вырваться.
Книгу, где вся ратная его снасть,
Злополучный оставил на траве,

26 И была при нем только цепь,
Что всегда он носил на поясе, —
Потому что шел он ее связать,
Как уже и прежде стольких связывал.
А теперь он лежал перед победительницей,
Беззащитный,
И не диво, ибо не ровня —
Он, старик, и она, могучая.