Лудовико Ариосто - Неистовый Роланд. Песни I–XXV

13 Смущенно стояла дочь Амона,
Молча силясь вместить услышанное;
Чудеса теснили ее душу,
И она не знала, спит или не спит.
Скромно опустив стыдливые вежды,
Только она и промолвила:
«Чем я причинна,
Что пророки пророчат мой приход?»

14 И, радостная небывалому,
Пошла она вслед за волшебницей
К гробнице,
Сокрывавшей Мерлинов и прах и дух.
То был саркофаг из твердого камня,
Гладкий до блеска, красный, как пламя,
Бросавший свет
На все подземелье, не видевшее солнца.

15 Мраморы ли бывают такие,
Что, как факелы, прогоняют тьму,
Или то заклинанья, куренья
И знаки, начертанные по звездам
(Наверное, так!),
Оживляли великолепие
Чудной резьбы и красок,
Венцом облегших святыню.

16 А едва Брадаманта занесла стопу
На порог заветной часовни, —
Живой дух из мертвого тела
Ясным голосом к ней возговорил:
«Благослови Фортуна всякую твою волю,
Благородная и чистая
Дева, от которой взрастает
Многоплодный сев, честь Италии и Вселенной!

17 Древняя троянская кровь [45]
Сольет в тебе два потока
И родит красу, цвет и радость
Всем подсолнечным племенам
Между Индом, Тагом, Нилом и Дунаем,
От южного полюса до медвежьих звезд.
Чтимые явятся в потомках твоих
Вожди, князья, государи;

18 Выйдут из них воеводы и воители [46]
Мыслью и дланью
Древнюю возродить честь
Всепобедного оружия Италии;
Выйдут праведные владыки,
Августу подобные и древнему Нуме,
Благосклонными скиптрами
Оживить золотой первородный век.

19 Во свершение небесной воли
Над тобой, изначально избранной
В брак Руджьеру, —
Смело шествуй своей стезей!
Нет в мире сил
Пошатнуть твой замысел
И спасти от твоего крушительного приступа
Злого вора, замкнувшего счастье твое!»

20 Cмолк Мерлин на этих словах,
Чародейке оставив делать дело —
Явить Брадаманте образ
Каждого из ее потомков.
Немало было избрано духов,
Не знаю, из ада или не ада,
И все были здесь,
Разные станом и лицом.

21 Вершительница Брадаманту ведет в притвор, [47]
Где начертан был круг
В полный ее охват
И еще на пядь с каждой стороны.
А чтоб не было обиды от духов,
Осеняет она деву большим пентаклем
И велит стоять, молчать, смотреть, —
А сама, раскрывши книгу, кличет демонов.

22 И вот из первой пещеры
Вкруг священного. круга теснятся тени,
Рвутся проникнуть, но путь закрыт
Заповедней, чем рвом и валом.
И тогда вереницей они уходят
В тот покой, где почиют мощи Мерлина,
Трижды пред тем
Урочным обходом обогнувши круг.

23 «Если все назвать имена и подвиги
(Говорит Брадаманте заклинающая)
Тех, что под чарами
До рождения своего предстали пред тобой,
То на это не станет целой ночи,
И неведомо, когда мы расстанемся.
Я поведаю лишь о немногих,
Вслед порядку и благому случаю.

24 Смотри: вот первый, [48]
Так с тобою схожий красой и прелестью,
Начинатель италийского рода,
Понесенный тобою от Руджьерова семени.
Я провижу: от его руки
Обагрится земля понтьерской кровью
В месть за вероломство и предательство
Тем, от коих падет его отец.

25 Пред силою его рухнет [49]
Дезидерий, владыка лангобардов,
И за это примет он под высокую руку
От державной власти Эсте и Калаон.
Вслед ему — вот твой внук Уберт,
Бранная краса гесперийского края,
Не раз и не два
Охранит он от басурманов святую Церковь.

26 Вот непобедимый Альберт, [50]
Столько храмов украсивший трофеями;
С ним Гугон, его сын, что над Миланом
Развернет свой стяг со знаком змей,
И Ассон, который после брата
Примет под руку инсубрийский край.
С Альбертассом, чьи мудрые советы
Изживут из Италии Беренгария с сыном,

27 И которому снизойдет [51]
Кесарь Оттон вручить дочь свою Альду.
Вот новый Гугон — о, славное потомство,
Не сходящее с путей отцовской доблести! —
Это он во имя правого дела
Собьет спесь с заносчивых римлян,
Разорвав тяжкую осаду и вырвав
Из рук их папу и Третьего Оттона.

28 Вот Фольк, — он уступит родичу [52]
Все, что было за ним в Италии,
И пойдет по большое княжество
В сердцевину германской земли.
Он подаст руку саксонскому дому,
Чтобы не пала одна из его опор,
И в чреде материнских наследств
Его внуки помогут роду выстоять.

29 Новый приближается Ассон, [53]
Друг изяществ, а не ратных браней;
С ним Бертольд и Альбертасс, сыновья его:
Первый поразит Второго Генриха,
Страшной влагой немецкой крови
Напитав зелень поля перед Пармой;
А второму станет женой
Чистая и мудрая графиня Матильда.

30 Доблестью стяжал он этот брак, [54]
Ибо многая честь — в такие годы
Половину Италии принять в вено
За внучкою Генриха Первого.
Но вот и Бертольдов милый плод —
Твой Ринальд, стяжатель крепкой славы
Вызволить святую Церковь из неправедных
Рук Рудобородого Фридриха.

31 Вот еще один Ассон, под чьей рукой [55]
Быть Вероне с доброй ее округой,
И его поставят над Анконскою маркою
Четвертый Оттон и Второй Гонорий.
Но никогда я не кончу, если
Каждого буду называть мужа твоей крови
Меж поборников святого престола, и каждый
Подвиг их за апостольскую церковь.

32 Взгляни: Фольк, Обиссон, вновь Ассоны, вновь Гугоны, [56]
Двое Генрихов, отец обок с сыном,
Двое Гвельфов, из которых один
Возьмет Умбрию и княжий плащ Сполето.
И вот — избавитель Италии от кровавых мук,
Слезы в смех обращающий для страждущей —
Это он (показав на Ассона Пятого),
Кем подавлен будет Эццелин,

33 Эццелин, чудовище меж тиранов, [57]
Дьяволовым слывущий отродьем,
Пагуба подданным, разор милой Авзонии,
Извергатель столького зла,
Что пред ним добронравны
Марий, Сулла, Гай, Нерон и Антоний;
И пред тем же Ассоном
Рухнет в прах второй кесарь Фридрих.

34 Будет под благодатным его скиптром [58]
Добрая земля над тою рекою,
Где кликал слезною лирою
Феб сына своего, не управившего свет,
И плакал янтарь из тополей,
И Кидн одевался белыми перьями.
Этот удел за тысячу услуг
Воздаст ему апостольская церковь.

35 А забыть ли брата его Альдобрандина? [59]
Для римского первосвященника
На Четвертого Оттона и присных его,
Досягнувших Капитолия,
Полонивших все окрестные места,
Угрызавших Умбрию и Пицен,
Он, бессильный без многого золота,
Станет сыскивать взаем у Флоренции, —