Автор неизвестен - Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов

Плечи будут ей даны
Из Шале,— и на коня
Сяду вновь, его гоня,
Чтобы к ряду, споро
Всё собрать,
В Рокакорт не опоздать.
Пусть Изольдиным кудрям
Предпочтенье дал Тристрам,
Но, Изольдины минуя,
У Агнесы их возьму я.

Аудиарда! Холодны
Вы ко мне, но, сохрани
Свойство миловать, казня,
Хоть красу убора
Дайте взять
И девиз: «Не изменять!»
Лучше Всех! Похищу сам
Шейку, милую очам,—
Я так нежно расцелую
Красоту ее нагую!

Зубки чудной белизны,
Всех улыбкой осеня,
Даст Файдида. Болтовня
С ней мила, но скоро
В путь опять!
Донна Зеркальце мне дать
Стан должна, столь милый нам,
Смех свой, сладостный ушам,—
Помню я пору былую,
Шутки с ней напропалую.

Вы же, Донна, вы вольны.
Всех собою заслони,
Но восторгов не ценя,
Дать приказ — без спора
Перестать
Вас любить, о вас мечтать.
Нет! Хоть предан я скорбям,
Сердце я лишь вам отдам!
Как своей наименую
Эту донну составную?

На легкий, приятный напев
Слова подобрав и сложив,
Буду я их шлифовать,
Чтоб они правдой сияли.
В этом любовь мне поможет —
В Донне чудесный исток
Доблестей я обретаю.

Смотрю на нее, онемев
И сердце к ней так устремив,
Что и в груди не сдержать,
Если б на нем не лежали
Думы о той, что умножит
Власть надо мною в свой срок,—
Только о том и мечтаю!

Готов я, любви восхотев,
Жечь свечи и масло олив,
Тысячи месс отстоять,
Лишь бы мне счастие дали.
Пусть мне Люцерну предложат,—
Светлой головки кивок
Я на нее не сменяю.

На папском престоле воссев
Иль царственный Рим покорив,
Все соглашусь потерять,
Только б надеяться дале,
Что поцелует, быть может,—
Иначе — ведает бог! —
Нет ей и доступа к раю.

Хоть множество мук претерпев,
Я свой не смиряю порыв!
Стал и друзей избегать,
Чтоб рифмовать не мешали.
Тот, кто мотыгой корежит
Поле, не так изнемог!
Словно Монкли, я страдаю.

Так Даниель подытожит:
Зайцев мне травит бычок,
Ветер я впрок собираю.

Давеча я в рай ходил,
Перед господом предстал —
И душой возликовал:
Милость он ко мне явил!
Расспросил не церемонно:
— С чем прибрел? Да где бродил?
Я давненько не слыхал
Новостей из Монтаудона!

— Я, господь, свой прежний пыл
Два-три года унимал,
Песен больше не слагал,
Лишь молитвы возносил
Вам коленопреклоненно.
Всем друзьям я опостыл —
Отвернулся стар и мал,
До последнего барона!

— Ты, монах, поклоны бил
И мирского избегал
(Впрочем, тяжбы затевал!) —
Мне устав такой не мил.
Лучше б песней сладкозвонно
Ближним дух увеселил,
На обитель насбирал,
Чем молиться исступленно!

— Я б, господь, как прежде жил,
Всюду с песнями сновал,
У испанцев побывал,
Людям слух бы усладил,—
Божий страх всему препона:
Ложь грешна, я грех свершил
Тем, что песни сочинял,
Ведь безбожно лжет кансона!

— Ты, монах, не тем грешил —
Королем пренебрегал!
Он тебя все звал да звал,—
Знать, с досады прекратил
Слать гонцов из Олерона.
А ведь он тебя любил,
Стерлингами забросал,
Спас от нищеты исконной.

— Я б, господь, его почтил,
Но по морю мавр гулял,
После в плен король попал...
Тот — глупец, кто в бой вступил,
Веря в ваш покров хваленый.
Вам и ярый турок мил,—
Как бы Акру не забрал
Мореходец беззаконный!

Я к господу как-то попал.
Вижу — его обступили.
Статуи в гневе вопили,
Чтоб он наших донн обуздал:
На краски вскочила цена,—
Все больше идет их для донн,
А статуям храмов — урон,
Их лики бледней полотна!

Мне бог, обернувшись, сказал:
— Жены, монах, нагрешили,
Статуи красок лишили,—
Их облик святой облинял.
Смотри, как вот эта бледна!
Почаще всходи на амвон,
Громи их, повапленных жен!
Для кары пришли времена.

— Господь,— я ему отвечал,—
Сами вы донн сотворили,
Сами красой одарили
Еще при начале начал.
А если краса им дана,
Для донн красоваться — закон.
Урон-то святым нанесен,
Но краска и доннам нужна!

— Монах, ты в нечестие впал!
Речи твои не грешны ли,
Чтобы творения были
Прекрасней, чем я замышлял?
Недолго цветет их весна,—
Ведь смертный стареть обречен,—
Но краской обман совершен:
Глядишь — а старуха юна!

— Господь, вам совет бы я дал:
Вы в своей славе и силе
Крашеных донн невзлюбили,—
Так кто ж вам продолжить мешал
Их юность до вечного сна?
А лучше бы,— я убежден,—
Земля до скончанья времен
Всей краски была лишена!

— Монах, я и слушать устал!
Разум утратил ты или
Жены тебя совратили,
Что ты их оправдывать стал?
Нет! Женам да будет сполна
Природный их вид возвращен.
Хоть красками лик испещрен,
Сотрет их прекрасно слюна.

— Господь, я бы с ними пропал:
Так уж носы набелили,
Столько румян наложили,
Что я бы слюней не набрал!
Хоть дело мое — сторона,
Но кто красотой обделен,
Прикрасу искать принужден,—
Какая ж на доннах вина?

— Монах, по прикраса грешна:
Ведь каждый, кто ей обольщен,
В распутство уже вовлечен,
И тешится тем Сатана.

— Господь, но Монфора жена
Элида — как розы бутон,
Слюнявить ее не резон:
Живая в ней прелесть видна!

— Надежный Друг, вот вы знаток,—
Скажите,, кто из донн милей?
Одна хоть любит и верней,
Но не пускает на порог,
Моленья ваши отвергая.
Вторая хоть не столь верна
(Резвушки изменять ловки),
Зато нежнее к вам она.
Уж слишком муки велики,
Которые сулит другая!

— Фолькет! Подумать дайте срок,
Не знаю случая сложней —
Одно лишь ясного ясней:
Не оберетесь вы тревог,
Хоть ту, хоть эту выбирая.
С резвушкою судьба одна —
С ней ревность вас возьмет в тиски.
Уж лучше вам лишиться сна
И умирать от злой тоски,
Достойной сердце отдавая.

— Надежный Друг, да в чем тут прок?
Как пред достойной ты ни млей,
А ведь с резвушкой веселей!
Любить обидно недотрог,
Малейшей ласки не стяжая.
Любить без ласки! Вот те на!
Нет, донна! Что за пустяки!
Пусть ты для трона рождена,
С себя надменность совлеки,
Ко мне вниманье умножая!

— Фолькет! Ужель вам мил порок?
Что может быть коварства злей!
Что ласк изменницы подлей?
Их получить любой бы мог,
Вас, бедный, нагло унижая.
А той, что с виду холодна,
Пренебрегут лишь простаки.
Ей не затем любовь дана,
Чтоб тешить злые языки,
Нескромно чувства обнажая.