Автор неизвестен - Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов

Пусть дерутся меж co6oй,
Но Дальфин — совсем другой:
Он, Любовь, для славных дел
Вас бы позабыть умел.

Нет, без Донны дорогой
Можно изойти тоской!
Саладин осточертел —
Людям мил родной предел!

— Мой сеньор, сейчас вопрос
О двух доннах я задам,
Что, допустим, милы вам
И свежее майских роз,—
Ту ль, кто без забот
Сердце отдает,
Вы б предпочитали?
Ту ль, кто норовит
Строгой быть на вид
Чтоб болтать не стали?

— Мой Пейроль! Без мук, без слез
Жить привольно, знаю сам.
Неразумно все же нам
Трусить толков и угроз.
С милой мук не знать
Хорошо, но глядь —
Оба заскучали!
А какая сласть —
Наконец украсть
То, о чем мечтали.

— Мой сеньор, хвалу вознес
Я бы смелым сим словам,
Если бы по временам
В рощах не трещал мороз,
Не было вокруг
Ни дождей, ни вьюг
Там, где встречи ждали.
Если ты продрог,
Зря прождать свой срок —
Сладостно едва ли!

— Мой Пейроль, ни стуж, ни гроз
Не страшится, кто упрям,
И наперекор ветрам
Мужу он натянет нос.
Слаще нет побед:
После тяжких бед,
Что любви мешали,
Ты всего достиг —
И земных владык
Так не ублажали!

— Эх, сеньор, ей-ей,
Лучше без скорбей!
Не люблю печали!

— Эх, Пейроль, ей-ей,
Хуже всех скорбей
Счастье без печали!

— Ласточка, ты же мне спать не даешь —
Хлопаешь крыльями, громко поешь!
Донну свою, за Жирондой-рекою,
Зря прозывал я Надеждой Живою,—
Не до тебя мне! Что песенка эта
Бедному сердцу, чья песенка спета!

— Добрый сеньор! Вы послушайте все ж
То, что давно мне сказать невтерпеж:
К вам я ведь послана Донной самою:
Будь, мол, я тоже касаткой ручною,
Я бы слетала к нему на край света.
Верен ли мне? Ведь ни слова привета!

— Ласточка! Сколь же я был нехорош!
Встретил ворчаньем, а ты мне несешь
Радость нежданную с песней лесною.
Все же прости, хоть прощенья не стою.
Милостью божьей да будешь согрета,
Милая вестница счастья и света!

— Добрый сеньор! Где же силы найдешь
Донны ослушаться: всюду, мол, сплошь
Ты побывай и, любою ценою,
Другу напомни про данное мною —
Перстень заветный, застежку колета
И поцелуй в подкрепленье обета.

— Ласточка! Доуне известно давно ж:
Мне ненавистны измена и ложь!
Но короля не оставлю — весною
С ним на Тулузу идем мы войною.
Я у Гаронны, в лугах ее где-то,
Насмерть сражаться готов без завета.

— Добрый сеньор! Храбреца не запрешь
Даже у Донны в светелке. Ну что ж!
С богом, воюйте! Но не успокою
Донну я вестью досадной такою!
Гневаться будет,— а перышки мне-то
После отращивать целое лето...

Когда впервые вас я увидал,
То, благосклонным взглядом награжден,
Я больше ничего не возжелал,
Как вам служить — прекраснейшей из донн.
Вы, Донна, мне одна желанной стали.
Ваш милый смех и глаз лучистый свет
Меня забыть заставили весь свет.

И, голосом, звенящим, как кристалл,
И прелестью бесед обворожен,
С тех самых пор я вага навеки стал,
И ваша воля — для меня закон.
Чтоб вам почет повсюду воздавали,
Лишь вы одна — похвал моих предмет.
Моей любви верней и глубже нет.

Я к вам такой любовью воспылал,
Что навсегда возможности лишен
Любить других. Я их порой искал,
Чтоб заглушить своей печали стон,
Едва, однако, в памяти вы встали,
И я, в разгар веселья и бесед,
Смолкаю, думой нежною согрет.

Не позабуду, как я отдавал
Перед разлукой низкий вам поклон,—
Одно словцо от вас я услыхал —
И в горе был надеждой окрылен.
И вот, когда доймут меня печали.
Порою радость им идет вослед.
Ужели ей положите запрет?

Снося обиду, я не унывал,
А веровал, любовью умудрен:
Чем больше я страдал и тосковал,
Тем больше буду вами награжден.
Да, есть отрада и в самой печали...
Когда, бывает, долго счастья нет,
Уменье ждать — вот весь его секрет.

Ах, если б другом вы меня назвали!
Так затрепещет сердце вам в ответ,
Что вмиг исчезнет всех страданий след.

Я сердцем таю,
Забыв весь мир порой,
Воображаю
Вас, Донна, пред собой.
Стихи слагаю
Я только вам одной,
Изнемогаю,
Томим своей мечтой.
Как от любви бежать?
Где б ни укрылся, глядь,
Любовь уже опять
Мной овладеть готова.
Отверженный сурово,
Вновь стану воспевать
Ваш нрав, красу и стать.

Я почитаю
Любви завет святой,
Не уступаю
Я прихоти пустой,
О вас мечтаю,
Не нужно мне другой.
И счастье знаю,
И одержим тоской.
О Донна, вам под стать
На свете не сыскать!
Так мог ли вам давать
Я клятвы суеслова!
Нет, не забыть былого,
И невозможно снять
С себя любви печать.

Зачем другого
Искать в чужих краях?
Блеск жемчуговый
В смеющихся устах,
Груди шелковой
Мерцанье при свечах —
Все это снова
Предстанет в светлых снах.
(Коль так я б верен был
Царю небесных сил,
Меня б он в рай пустил...)
Всех донн других объятья
За ваш поклон отдать я
Немедля бы решил —
Так ласков он и мил.

Дня прожитого
Не помню, чтоб во прах
Не падал снова
Пред вами я в мечтах.
Одно бы слово,
Чтоб я по вас не чах!
Огня б живого,
Любви у вас в очах!
Ужель за весь свой пыл
Ее не заслужил?
А иначе бы жил —
Немало, как собратья,
Даров бы мог собрать я.
О них я не тужил:
Ваш дар меня манил.

Чтобы страдать я
Не стал еще сильней,
Чтоб мог стяжать я
Награду стольких дней,
К вам шлю заклятье —
Мольбу любви моей.
Пусть без изъятья
Вы всех вокруг щедрей,
Но, Донна, буду рад
Одной лишь из наград
Она мне во сто крат
Других даров дороже.
А коль желанья тоже
И вас ко мне стремят,
Блаженству нет преград!

Могу ль не знать я,
Кто в мире всех милей!
Могу воздать я
И славу только ей.
Лицеприятья
Нет в похвале моей.
Нет вероятья,
Чтоб стал я холодней.
Дары волхвов назад
Я все верну подряд —
Пусть только подарят
Мне дар, ни с чем не схожий:
Пусть, этой нежной кожи
Впивая аромат,
Уста мои горят!

Касаясь нежной кожи
И поцелуи множа,
О милая, чего же
Уста не посулят —
И правду возвестят!

Раймон! Ну до чего же
Я духом стал богат,
Вкусив любви услад!

Сирвентес сложу
Про римские порядки,
Все, как есть, скажу,
Лишь на напев в оглядке,—
Знаю, заслужу
Жестокие нападки:
Ведь стихом своим
Мечу в папский Рим!
Бесом одержим,
Растления зачатки
Он несет другим.